Наоми Кляйн - Статьи
В своем репортаже МакИнтайр заявил, что, даже если эта ракета не будет взорвана, одно только ее существование 'способно отправить в психологический нокаут', - тем самым молчаливо признав свое собственное участие в нанесении нокаутирующего удара. Жителям Ирака наглядно продемонстрировали орудие пытки - совсем как арестованным на допросе. В той же программе министр обороны Дональд Рамсфелд заявил: 'Наша цель - продемонстрировать мощь коалиции так четко и ясно, чтобы у иракской армии не осталось ни малейшего желания воевать'.
Как только началась война, жителей Багдада в массовом порядке подвергли изощренной пытке, известной под названием 'сенсорная депривация'. Городу ампутировали все органы чувств - один за другим.
В ночь на 28 марта 2003 года, когда американские войска наступали на Багдад, загорелось разбомбленное здание министерства связи. Та же участь постигла и четыре багдадских телефонных узла: мощные противобункерные снаряды уничтожили телефонную связь по всему городу, отрезав миллионы аппаратов от сети. Этим дело не кончилось, и ко второму апреля в городе не осталось практически ни одного рабочего телефона. Все двенадцать телефонных узлов были уничтожены. В рамках той же кампании были нанесены удары по радио- и телевизионным трансмиттерам. Теперь багдадские семьи, забившись по домам, не могли поймать даже слабенького сигнала, чтобы узнать, что происходит на улице.
По словам многих жителей Ирака, обрыв телефонной связи стал самым изнурительным психологическим испытанием, связанным с бомбардировками. Слышать и ощущать взрывы за окнами и не быть в состоянии ни позвонить возлюбленной, живущей через несколько кварталов, ни успокоить обезумевших родственников за границей - для людей это было сущим кошмаром. Журналистов, разместившихся в городе, буквально осаждали толпы отчаявшихся граждан, умолявших одолжить на секунду сотовый телефон или впихивавших в руки бумажки с номерами, чтобы те позвонили брату в Лондоне или дядюшке в Балтиморе. 'Передайте им, что все в порядке! Передайте, что мать с отцом живы! Передайте привет! Передайте, чтобы не беспокоились!' Из всех аптек города исчезли снотворные и успокоительные таблетки. Багдадцы подчистую скупили все запасы валиума.
Вслед за ушами город потерял глаза. 4 апреля Guardian сообщала: 'Никто не слышал взрыва, ничто не изменилось в будничной рутине бомбежек, но пятимиллионный город в одно мгновение погрузился в кошмарную, бесконечную ночь'. Темноту 'рассеивали лишь фары проезжающих мимо автомобилей'. Багдадцы были заперты в своих домах, как в ловушках, и не могли даже поговорить друг с другом или хотя бы увидеть друг друга. Подобно узнику ЦРУ, угодившему в 'черную точку', весь город вдруг почувствовал себя в кандалах и с черной повязкой на лице.
А вскоре - и раздетым. При агрессивных допросах на первом этапе психологической 'ломки' у заключенного отбирают одежду и все личные вещи, благодаря которым он чувствует себя самим собой (так называемые 'обиходные предметы'). Часто допрашивающие специально глумятся над предметом, который может быть дорог жертве (например, Коран, или фотография любимой). Ты - никто, говорят тебе допрашивающие, ты - будешь тем, что мы захотим из тебя вылепить. В этом вся суть бесчеловечного, антигуманного подхода. Из этой чаши Ирак хлебнул сполна, ведь на глазах у иракцев осквернялись их самые важные общественные институты, бесцеремонно складывалась в грузовики и увозилась их история.
Бомбежки искалечили Ирак, но не сдерживаемая оккупантами вакханалия мародерства уничтожила самое сердце страны.
'Сотни мародеров колотили древние керамические сосуды, обчищали музеи, набивали карманы золотом и предметами старины из экспозиции Национального музея Ирака. Разграблению подверглись атрибуты первого общества в истории человечества. Восемьдесят процентов из ста семидесяти тысяч бесценных экспонатов исчезло' - сообщали Los Angeles Times. Здание национальной библиотеки, где хранились экземпляры каждой книги и докторской диссертации, когда-либо публиковавшейся в Ираке, превратилось в чернеющие руины. Из министерства по делам религии исчезли тысячелетние Кораны, почитавшиеся веками, а от самого здания остался лишь обгорелый остов. По словам одного преподавателя из Багдада, 'наше национальное наследие утрачено'. Другой багдадец, лавочник, рассказывая о гибели музея, сказал так: 'Он был душой Ирака. Если музею не вернут похищенные сокровища, я буду чувствовать себя так, как будто кто-то украл частицу моей души'. Археолог из Чикагского университета МакГайр Гибсон (McGuire Gibson) сказал, что это 'сильно напоминает лоботомию; уничтожена глубинная память целой культуры, культуры, существовавшей на протяжении тысячелетий'.
Часть ценностей удалось спасти, главным образом благодаря усилиям священнослужителей, организовавших спасательные работы прямо посреди оргии мародерства. Многие иракцы, однако, до сих пор уверены, что лоботомию им сделали специально - в рамках американской стратегии уничтожения самых корней их культуры и насаждения взамен своей собственной. Газета Washington Post опубликовала слова 70-летнего Ахмеда Абдуллы: 'Багдад - мать-прародительница всей арабской культуры, а они хотят стереть ее с лица земли'.
Конечно, зачинщики войны немедленно обвинили в мародерстве самих иракцев. Да, Рамсфелд не планировал подвергать Ирак разграблению, но он не отдал распоряжений ни по предупреждению мародерства, ни по его пресечению. Такие ошибки нельзя сбрасывать со счетов как мелкие просчеты.
Во время войны 1991 года нападениям мародеров подверглись тринадцать музеев в Ираке. Учитывая это, нельзя было не догадаться, что бедность, ненависть к старому режиму и общий хаос неизбежно подтолкнут часть иракцев к грабежам (кстати, за несколько месяцев до начала войны Саддам Хусейн выпустил из тюрем всех заключенных). Ведущие специалисты по археологии предупреждали Пентагон о необходимости выработать специальную стратегию для защиты музеев и библиотек от бомбежек. 26 марта Пентагон выпустил меморандум, в котором перечислялось 'шестнадцать наземных целей, не предназначенные для бомбардировок, в порядке убывания важности'. Национальный музей числился в данном списке на втором месте. Кроме того, Рамсфелда предупреждали о необходимости разместить в городе международный полицейский контингент для обеспечения порядка. К этим советам военные не прислушались.
Но даже и без международной полиции американских солдат в Багдаде было достаточно, чтобы обеспечить охрану основных объектов, имеющих культурную ценность, - и тем не менее это не было сделано. Известно множество случаев, когда солдаты прогуливались возле своей бронетехники и спокойно наблюдали, как мимо проезжали грузовики, полные награбленного добра - яркая иллюстрация принципа 'ничего, бывает', исходящего непосредственно от Рамсфелда. Кое-какие подразделения по собственной инициативе останавливали грабежи; где-то, наоборот, солдаты присоединялись к мародерам. Те же солдаты изуродовали международный аэропорт Багдада. По сообщению газеты Time, они сначала разбили всю мебель, а затем добрались до стоявших на взлетно-посадочной полосе самолетов. 'Американские солдаты в поисках удобных сидений и сувениров вырывали с корнем оборудование, резали сидения, повреждали приборы в кабине пилота, выбили все иллюминаторы'. В результате иракская государственная авиакомпания понесла ущерб на сумму в сто миллионов долларов - кстати, эта же самая компания стала одной из первых в списках на срочную приватизацию.
Два человека, сыгравшие ключевую роль в оккупации Ирака, - старший экономический советник Пола Бремера (Paul Bremer) Питер МакФерсон (Peter McPherson) и директор программы реконструкции высшего образования Джон Агресто (John Agresto) - сообщили кое-какие факты, пролившие свет на причины равнодушия американских властей к мародерству. МакФерсон разъяснил, что американцев не волновало, когда иракцы присваивали государственную собственность (автомобили, автобусы, оргтехнику в министерствах и т. д.). Задачей администрации было радикальное снижение роли государства в экономике страны и приватизация его активов; таким образом, мародеры играли американцам на руку. По словам МакФерсона, ему 'казалась вполне нормальной своего рода естественная приватизация, когда человек садился за руль легкового или грузового автомобиля, ранее принадлежавшего государству, и уезжал по своим делам'. Подобную форму грабежа МакФерсон, работавший еще в администрации Рейгана и твердо верящий в принципы чикагской экономической школы, предпочитает называть 'ужиманием' общественного сектора.
Его коллега Джон Агресто, просматривая телевизионные репортажи о мародерствах в Багдаде, тоже увидел события в радужном свете. Свою работу он называет 'приключением, которое случается только раз в жизни', а главной задачей считает создание в Ираке новой системы образования - с нуля. В таком контексте ограбление местных университетов и министерства образования, по его словам, стало 'отличной возможностью начать все заново', а также возможностью установить в иракских школах 'лучшее современное оборудование'. Многие искренне верили в то, что миссия США в Ираке - создание новой нации; в таком случае все, что было связано со старой нацией, оставалось только убрать прочь с дороги. Агресто ранее работал директором колледжа имени святого Иоанна в Нью-Мексико, где применялась методика обучения 'по великим книгам' (требовавшая от учащихся чтения большого количества текстов). Агресто признался, что не знал об Ираке абсолютно ничего и даже перед отправлением в страну специально не стал ничего узнавать о ней, чтобы приехать 'настолько открытым, насколько это возможно'. То есть и предполагаемые иракские колледжи, и сам Джон Агресто представляли собой 'чистый лист'.
