Джордж Сорос - Мыльный пузырь американского превосходства
Прошло немногим более года, и Соединенные Штаты уже не смогли добиться резолюции ООН, санкционирующей вторжение в Ирак, а в 2003 году, ожидая международной поддержки, мы столкнулись с сильным противодействием. Опросы, проведенные в ноябре 2002 года, показали, что по меньшей мере треть британцев видят в Джордже Буше более серьезную угрозу миру на Земле, чем в Саддаме Хусейне. С той поры их отношение вовсе не улучшилось.[14] Опрос, проведенный организацией Pew Research Center в марте 2003 года, показал, что доля британцев, имеющих «благоприятное мнение» о США, упала с 75 до 48 %.[15]
Большинство людей в мире против войны в Ираке. Полтора миллиона европейцев вышли на улицы в середине февраля 2003 года, чтобы продемонстрировать несогласие с войной в Ираке. Герхард Шредер в Германии обеспечил себе переизбрание в сентябре 2002 года, отказавшись поддержать Соединенные Штаты в вопросах, касающихся Ирака. В Южной Корее кандидат-аутсайдер стал президентом лишь потому, что, по мнению избирателей, он менее других расположен к Соединенным Штатам. Опросы показывают, что многие жители Южной Кореи видят в США более серьезную угрозу их безопасности, чем в Северной Корее. После победы коалиции большинство иракцев радовались избавлению от Саддама, но это вовсе не значит, что они с распростертыми объятиями приняли американскую оккупацию.
Меняется и американское общественное мнение. Сразу после событий 11 сентября Америка задумалась и стала искать ответы на вопросы. Авторы политических комментариев и статей в популярной и академической прессе пытались разобраться в причинах глобального антиамериканизма. Спустя два года настроение изменилось, и американская общественность стала реагировать на враждебность, исходящую из-за рубежа, негативно. Если в глазах всего мира Соединенные Штаты все более и более выглядели как сверхдержава-изгой, то многие американцы, похоже, продолжали представлять себя жертвами. На угрозу президента Франции Жака Ширака наложить вето на резолюцию Совета Безопасности ООН, санкционирующую военную акцию против Ирака, американские потребители ответили бойкотом французских товаров. В буфете Конгресса картофель фри, значившийся в меню как «French fries», переименовали во «freedom fries». Бранные высказывания Дональда Рамсфелда в адрес «старушки Европы» стали вызывать одобрение у публики. Даже сейчас, когда американская общественность начинает отворачиваться от президента Буша, она продолжает обвинять французов.
Преднамеренный обман
Обычно, когда жертва становится преступником, она не сознает, что творит. Именно это сейчас и происходит с американской общественностью. Люди, в большинстве своем, уверены, что терроризм угрожает самому нашему существованию и что война против терроризма является самозащитой. Мысль о том, что мы могли превратиться из жертвы в преступника, скорее всего шокирует большинство из нас.
Проповедники же американского превосходства в администрации Буша, напротив, прекрасно знали, что творят, когда рекомендовали президенту объявить войну терроризму. Их устремления яснее всего демонстрирует вторжение в Ирак. Как уже отмечалось, многие ключевые фигуры Проекта «Новый американский век» призывали к вторжению в Ирак еще в 1998 году в открытом письме президенту Клинтону. После 11 сентября 2001 года они заявили, что Саддам Хусейн располагает оружием массового уничтожения и связан с «Аль-Каидой». Они были готовы доказывать это даже с помощью обмана и заведомой лжи.
Понятно, что у них были другие причины для вторжения в Ирак, в противном случае идеологи неоконсерватизма не призывали бы к нему еще в 1998 году. Эти причины остались за кадром. Вторжение в Ирак должно было вписаться в контекст войны против терроризма, поскольку оно было именно тем, что президент Буш называл мандатом на боевые действия. Кампанию по дезинформации возглавил сам президент Буш, хотя и он мог оказаться жертвой обмана со стороны своего окружения; одно не исключает другого. Дискуссия по Ираку была совершенно неестественной. Идея о том, что Соединенными Штатами движут нефтяные интересы, даже не упоминалась, поскольку это могло показаться непатриотичным или хуже того.
Войну против терроризма в том виде, в котором ее ведет администрация Буша, нельзя выиграть по той причине, что она построена на обмане. Наиболее вероятный результат – ее переход в перманентное состояние. Террористы не являются чем-то явным и видимым, а следовательно, ликвидировать их никогда не удастся. Они – прекрасный предлог для проведения политики американского превосходства военными средствами. Эта политика, в свою очередь, вызывает сопротивление и прямо ведет к возникновению порочного круга эскалации насилия.
В этом смысле есть определенная параллель между войной против терроризма и войной против наркотиков: лекарство не соответствует болезни. В случае с наркотиками перед нами стоит проблема здравоохранения, а не преступности. Проблему здравоохранения не решить, если подходить к наркоманам как к преступникам. В случае с террористами мы имеем дело с преступностью. Здесь нужна сыскная работа, хорошо поставленная разведка и содействие со стороны общественности, а не военная акция. В обоих случаях «ведение войны» – обманчивый термин, который может использоваться для оправдания репрессивных мер.[16]
Пересмотр взгляда на террористическую угрозу
Терроризм – явление не новое. Он был серьезным фактором в России XIX столетия и оказал заметное влияние на характер царского режима, поскольку усиливал значимость секретной полиции и оправдывал авторитарность правления. В более близкие к нам времена целый ряд европейских стран – Италия, Германия, Испания, Греция и Великобритания – были вынуждены бороться с террористическими бандами. Им потребовалось не меньше десятилетия, чтобы избавиться от них, но эти государства не жили в плену у терроризма все это время.
Угон самолетов смертниками и использование их в качестве средства нападения – действительно нечто новое, как и тот потенциал, который дает террористам оружие массового уничтожения. Есть явные свидетельства того, что «Аль-Каида» вела эксперименты с химическим и биологическим оружием в Афганистане, и мы должны относиться к этой угрозе со всей серьезностью. Террористы-смертники на угнанных самолетах застали нас врасплох, мы не можем допустить, чтобы это повторилось с ядерным, биологическим или химическим оружием. Подобные угрозы требуют самого серьезного отношения, но нельзя ставить их во главу нашего существования.
Настало время пересмотреть подход к войне против терроризма. Стоит только позволить терроризму превратиться в главную заботу, как мы начинаем плясать под дудку террористов: они устанавливают наши приоритеты, а не мы сами. События 11 сентября необходимо рассматривать под правильным углом. Гибель трех тысяч невинных – ужасная человеческая трагедия, но она не должна ставить под угрозу наше существование как нации. Возводить угрозу, исходящую от «Аль-Каиды», до ранга угрозы ядерной войны – безумное преувеличение, которое может быть подкреплено только внедрением в сознание неразрывной связи между терроризмом и оружием массового уничтожения.
Выражение «оружие массового уничтожения» само по себе неправильно: между ядерным, химическим и биологическим оружием мало общего.[17] На сегодняшний день химическое и биологическое оружие нельзя сравнивать с ядерным по разрушительной силе, хотя в нем и таится угроза неизвестного.
Кроме того, оно более доступно. Мы знаем, что «Аль-Каида» экспериментировала с химическим и биологическим оружием, а Саддам Хусейн на практике применял отравляющий газ против своего народа в 1975 году.
Однако террористические группы не располагают такими же ресурсами, как финансируемые государствами программы разработки вооружений, а связей между «Аль-Каидой» и Саддамом Хусейном не обнаружено. Вероятность того, что Ирак, находящийся под властью Саддама, снабжал террористов оружием массового уничтожения, исчезающе мала из-за очевидных последствий: Ирак несравненно легче обнаружить, чем террористов. Случай распространения после событий 11 сентября бацилл сибирской язвы такого качества, которое могут обеспечить лишь военные программы США, остается загадочным и необъяснимым, несомненно одно – это дополнительный вклад в миф, связывающий оружие массового уничтожения с терроризмом. Жертвы сибирской язвы немногочисленны, миниатюрная ядерная бомба нанесла бы больший урон.
Раздувание этих угроз только обостряет ситуацию. Именно этим и занимается администрация Буша. Когда Джон Эшкрофт обвинял неопрятного недоучку Хосе Падильо в намерении взорвать радиоактивную «грязную бомбу», он добивался того же результата, к которому стремится террорист: он нагнетал страх. Страх может быть действенным орудием в руках правительства: он объединяет людей перед лицом общего врага. Раньше таким врагом был коммунизм, теперь его место может занять терроризм. Призывами к патриотизму можно также заглушить голоса критиков. Мы, похоже, напрочь позабыли слова президента Рузвельта, который предупреждал страну, что «единственное, чего нужно бояться, – это сам страх».
