Валентин Пруссаков - Так говорил Саддам
Но сегодня, пять лет спустя, почти нигде не увидишь следов этого страшного разгрома. Потому и поет певец возле статуи Саддама, воздевая руки к закатному небу, о великом строителе родной земли.
Пять тысяч лет нестабильностиКогда средства массовой информации дружно возликовали по поводу бегства из Ирака двух дочерей и зятьев Саддама Хусейна, что будто бы предвещает скорый конец багдадского режима, немногие, знающие ситуацию в стране, задались вопросом: чему, собственно, обрадовались?
Вероятнее всего, в основе лежит предвкушение очередного торжества демократии. И это несмотря на то, что за все пять тысяч лет обозримой истории Месопотамии (о временах доисторических тем более говорить не приходится) здесь никогда не правили демократы. Самым большим авторитетом здесь пользовались те властители, которым удалось обеспечить долговременную стабильность. Но их заслугой почитается стабильность, достигнутая не самыми мягкими средствами. Поскольку о Саддаме История пока еще не высказалась, нам остается только строить предположения относительно ее вердикта.
Появление на президентском посту в Ираке молодого (42 года) президента породило много надежд на Западе. О нем писали с симпатией — особенно после того, как Ирак занял позицию неприятия советского вторжения в Афганистан. Затем, когда началась ирано-иракская война, «свободный мир» начал массированные поставки вооружений противнику аятоллы Хомейни. Еще бы — Ирак представал как щит на пути «исламской революции». Едва обозначилось ничейное окончание этой войны, как западная пресса открыла в Саддаме новые достоинства: он выступает за широкое внедрение рыночных отношений и демократизацию политической жизни. Так бы, наверное, и шло — как-никак Ирак был одним из основных покупателей западных вооружений в мире, да и общий его импорт из развитых стран был весьма внушителен.
Но когда иракские войска оккупировали Кувейт, появился миф о новом Гитлере. Едва эмир Кувейта вернулся в свой дворец, первым делом он начал массовую депортацию палестинцев. Были высланы сотни тысяч — без малого четверть населения страны. Куда там Сталину с его идеей «народов-предателей».
Что ни говори, но на фоне арабских стран, да и всего третьего мира, Саддам Хусейн не представляет собой исключения. Запад прекрасно уживался с такими чудищами, как гаитянский Дювалье, заирский Мобуту или пакистанский Зияуль-Хак. А чего стоят диктаторы Пиночет, Маркос и Сухарто — в годы их власти бесследно исчезли десятки, сотни тысяч людей. Ей-богу, на фоне этой компании Саддам Хусейн просто прогрессивный деятель, революционер.
В Ираке существует культ личности, и формы его весьма монументальны, что в общем-то несвойственно для стран третьего мира. Невольно вспомнишь фразу из старого анекдота: конечно, был культ, но ведь и личность была!
Биография Саддама удивительно напоминает биографию Кастро. Оба в молодости с оружием в руках выступили против диктатуры: Фидель штурмовал военную казарму, Саддам участвовал в покушении на главу государства. Оба рано пришли к власти: Кастро было 32 года, когда он стал премьером, Саддаму — 31, когда он стал вторым человеком в руководстве Ирака, 42 года — когда занял пост президента. Оба стали самыми знаменитыми политиками третьего мира. Оба обеспечили в своих странах несколько десятилетий политической стабильности. Вероятно, следующее поколение проклянет их за застой, но вот следующее за следующим?
В Ираке никто никогда не гонял торговцев, экономика никогда не переставала быть рыночной. Никто никогда не боролся с религией: мечети, церкви и монастыри стояли и стоят на своих местах. Поэтому, когда Саддама уже не будет, никто не сможет сказать, что годы его правления были годами господства античеловеческих догм и вывернутой наизнанку морали. Его, скорее, запомнят как одного из грозных багдадских халифов.
Саддам мог бы безмятежно править в Ираке до глубоких седин. Но его, похоже, не устраивает размеренный ход жизни: он все время играет на обострение. Стоит мировой прессе подзабыть о нем — в Ираке что-нибудь стрясется. То войска зашевелились у границ Кувейта, то дочки и зятья в бега ударились.
Америке, похоже, очень нравится эта неспокойная натура Саддама — ну как бы еще удалось оправдать свое присутствие в регионе Арабского залива, если бы не «иракская угроза». Не исключено, что в Белом доме время от времени поднимают бокал за здоровье Саддама. Недаром король Хусейн, давний клиент Америки, не собирается портить отношения с тезкой-президентом. И вряд ли это объясняется страхом перед возможным возмездием со стороны Саддама.
Когда дело шло о жизненных интересах страны и династии, Хусейн не боялся идти на риск международного конфликта. В истории иордано-иракских отношений бывали периоды острой вражды — особенно после того, как королевская гвардия в 1972 году устроила «черный сентябрь» для Организации освобождения Палестины, до того времени базировавшейся в Иордании. Ведь в какой-то сотне верст от Аммана, в Мафраке, размещалась танковая бригада иракской армии, находившаяся на территории королевства по соглашению о военной помощи против Израиля.
Несколько лет вражды были для иорданского монарха временем серьезных испытаний: не только военная угроза, но и пропагандистское давление Ирака на палестинцев, составляющих большинства населения Иордании, представляли опасность! Именно Саддам, придя к власти в 1979 году, свернул пропагандистскую кампанию против короля. Отныне его было велено именовать в прессе Эль-Хусейн — приблизительно можно передать это как Самый Главный Хусейн.
Сегодня, имея за спиной Америку и замирившись с Израилем, король мог бы пренебречь дружбой с Саддамом. Чтобы заслужить признательность многочисленных врагов иракского президента, иорданскому монарху стоит всего лишь пере-жать единственную артерию, связывающую Ирак с внешним миром, — шоссе Багдад — Амман.
Но если звезды не гасят, значит, это кому-нибудь нужно…
1993–1994 гг.
Валентин Пруссаков
В Багдаде играют веселые свадьбы
Выжженная солнцем и покрытая пальмовыми рощами древняя земля Месопотамии — одна из колыбелей человеческой цивилизации. Руины прошлого и волшебные мечети, как бы сошедшие со страниц «Тысячи и одной ночи», имеют особую притягательность для историков, археологов, религиоведов и всех тех, кто просто зачарован восточной экзотикой.
В то же время современный Ирак стал точкой пересечения разнообразных интересов, привлекающей политиков, журналистов, «рыцарей плаща и кинжала» и международных авантюристов, готовых ринуться туда, откуда доносится запах нефти. Впрочем, в наши дни нефть и политика — понятия неотделимые. Чрезмерные ресурсы черного золота могут при известных обстоятельствах оказаться опасными…
Начиная с ночи на 17 января 1991 года и на протяжении 45 дней Ирак противостоял агрессии Соединенных Штатов и их союзников. По поводу этой варварской акции американский писатель Норман Мейлер писал: «Это прямая война на уничтожение и ясный показатель морального банкротства США и их союзников. Нельзя иначе объяснить разрушение Целого государства во имя чисто материальных интересов. Но хотели они этого или нет, а популярность Саддама Хусейна в мире лишь возросла с момента войны… Поскольку в целом он воплощает надежду обездоленных и нуждающихся, тех, чье дело справедливо и которые обмануты системой «больших аллигаторов» — капиталистической системой, со всей ее чудовищностью, гнусностью и пренебрежением «человеку и гуманности».
Почти семь лет длится и экономическая блокада Ирака являющаяся жестоким наказанием за то, что Хусейн осмелился ввести свои войска в Кувейт. Насколько справедливым было антииракское решение ООН? Об этом, разумеется, можно спорить. Но вовсе не надо быть поклонником Саддама Хусейна, а достаточно лишь немного знать совсем недавнюю историю, чтобы признать, что, уходя из своих колоний, Лондон весьма произвольно начертал границы новых государств и что Кувейт, к примеру, имеет к Ираку приблизительно такое же отношение, как, скажем, Крым к России. Тем, кто считает Севастополь русским городом, по-видимому, легче других понять, какими чувствами и соображениями руководствовался Саддам, двинув войска в Кувейт.
Другое дело, правильно ли он рассчитал время и международную ситуацию для подобного хода? Ведь СССР — верный, долголетний и последовательный друг Ирака — доживал свои последние дни, а в Кремле уже сидели совсем иные люди, прикладывавшие максимум усилий по демонтажу великой супердержавы и превращению ее отнюдь не в демократическое государство, как они уверяли своих доверчивых и простодушных сограждан, а в бескрайнее «дикое поле», лишенное всякой памяти, понятий о чести и достоинстве и непригодное для сколько-нибудь нормальной жизни. Высшее руководство Советского Союза было охвачено феноменальным, не имеющим прецедента в прошлом предательством и вот это-то, пожалуй, проглядел (или же не мог в такое поверить?) иракский лидер…
