Никита Чекулин - «ВикиЛикс», Березовский и убийство Литвиненко. Документальное расследование
Какова может стать версия олигарха в случае безвременной кончины безутешной вдовы? Ведь она сама публично заявляла, что ее способ добывания денежных средств на памяти мужа столь небезопасен. Думаю, что заинтересованные читатели смогут проследить за тем, как на самом деле в будущем развернуться события вокруг вдовы Александра Литвиненко.
Вопрос Конвея: Вы знакомы с Андреем Луговым и Дмитрием Ковтуном?
Ответ Березовского: Я знаком с Андреем Луговым и незнаком с господином Ковтуном. По крайней мере, я не помню господина Ковтуна.
Вопрос Конвея: Где, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились?
Ответ Березовского: Я познакомился с господином Луговым в Москве. В начале 90-х годов, может быть, в 1992 – 93 – 94. Он был мне представлен Егором Гайдаром. Егор Гайдар в то время ушел в отставку. Он был премьер-министром РФ, и Луговой возглавлял его охрану. Но когда Гайдар ушел в отставку, Луговой тоже решил больше не оставаться на службе в КГБ и начал заниматься частной практикой, бизнесом. Гайдар представил мне его как профессионала. И Луговой осуществлял охрану принадлежащих мне компаний. Позже он сосредоточился на работе одной из компаний – это ОРТ, ведущий телевизионный канал России. Мы продолжали с ним взаимодействовать. Никогда у нас не было никакого совместного бизнеса, но я пользовался услугами его охранной компании, которую он создал, вплоть до последнего времени, когда я просил его осенью прошлого года помочь с охраной моей дочери, которая временно проживала с Санкт-Петербурге. Я хочу еще подчеркнуть одну важную вещь: чтоя очень верил Луговому, постольку-поскольку он оказался в тюрьме по обвинению в помощи моему другу, который сидел тоже в то время в тюрьме. Я уже упоминал его: это Николай Глушков, тот самый, которого пытался Абрамович и Путин обменять на акции ОРТ. И Луговой был обвинен в попытке организации побега из тюрьмы моего друга Глушкова. Насколько мне известно, никакой попытки побега не было, была провокация. Но тем не менее Луговой был осужден. И это, конечно, увеличивало сильно мое доверие.
Вопрос Конвея: Когда, где и при каких обстоятельствах вы встречались с Луговым и Ковтуном в октябре-ноябре 2006 года?
Ответ Березовского: Я еще раз хочу сказать, что не помню никаких встреч с Ковтуном. Но помню хорошо встречу с Луговым. Мне запомнилось, что эта встреча была 31 октября 2006 года, когда Луговой приезжал в Лондон. Я его хотел поблагодарить за то, что он обеспечил охрану моей дочери. Он пришел в офис, и мы с ним встретились в моей комнате. Это было 31 октября 2006 года, как я помню. И мы с ним даже выпили бутылку сухого вина, и то, что я уже говорил раньше, – кресло, на котором сидел Луговой и в моей комнате, и в ресепшн, содержало огромное число следов полония. И только эти кресла и были изъяты Health Protection Agency, сославшись на то, что их невозможно очистить от следов полония. После этого я лично с Луговым не встречался.
Мой комментарий. В связи этим ответом Березовского, у меня возникают вопросы.
Как могло произойти, что эти кресла было «невозможно очистить от следов полония», а квартиру по адресу: 140, Осиер Крессент, удалось выставить на продажу?
Почему у Марины Литвиненко, обнимавшей и целовавшей, по ее же словам, радиоактивное тело мужа, ничего страшного не было обнаружено?
Как объяснить, что находившиеся рядом с радиоактивным телом Александра Литвиненко его сын Анатолий, отец Вальтер, Ахмед Закаев, Алекс Гольдфарб, Андрей Некрасов и, наконец, сам Борис Березовский (который принимал его 1 ноября 2006 года в своем офисе) никак не пострадали, в отличие от случайных людей в барах, в гостиницах, на стадионах?
Вопрос Конвея: Что вы обсуждали во время встречи?
Ответ Березовского: Мы обсуждали два вопроса. Я уже сказал, что я его поблагодарил за помощь моей дочери. И второе, он мне сказал, что у него сейчас есть очень успешный бизнес в России, что обороты этого бизнеса – десятки миллионов долларов, и что он очень рад такому повороту событий в его жизни. Я не припоминаю, чтобы мы обсуждали какие-то другие проблемы. Это был просто общий разговор. Ну и тоже он сказал, что собирается потом пойти на футбол, который как раз состоится 1 ноября. И насколько я помню, билеты, которые вот на этот матч нужны были, он получал в моем офисе. Но мне кажется, что это уже происходило на следующий день. Но я не помню точно.
Вопрос Конвея: Вы передавали друг другу какие-то предметы или документы?
Ответ Березовского: Я практически уверен, что никаких.
Вопрос Конвея: Какие отношения связывали Сашу, Лугового и Ковтуна?
Ответ Березовского: Мне об этих отношениях было ничего не известно, до тех пор пока не началось расследование смерти Александра Литвиненко. Иначе говоря, ни Луговой, ни Саша никогда не извещали меня о том, что у них существуют какие-то деловые отношения. По крайней мере, я об этом не помню.
Мой комментарий. Действительно Литвиненко не упоминал в разговорах со мной о знакомстве с указанными лицами. Поэтому, не исключено, что контакт с Луговым был подстроен Березовским, исходя из задачи его вовлечения в антироссийскую пропагандистскую кампанию.
Вопрос Конвея: Когда, где и при каких обстоятельствах они встречались в октябре-ноябре 2006 года, и что вам известно об этих встречах?
Ответ Березовского: Мне стало известно о встречах постфактум, когда вернулся в Лондон – как я уже сказал, я улетел из Лондона 1 ноября. Тоже после футбольного матча. И когда вернулся, это была вторая декада ноября. В это время Саша был уже в госпитале, и я сразу же поехал к нему. И он мне сказал то, что меня очень удивило. Он сказал, что считает, что наиболее вероятным человеком, который его отравил, был либо Луговой, либо другой, который был с ним. И что, скорее всего, это произошло в гостинице Millenium. И что ему положили яд в чашку чая. Я действительно был очень удивлен, потому что мне трудно представить, что Луговой может быть в этой роли. И я Саше сказал то, что читал в прессе, что итальянец Скарамелла как бы замешан в этом. Саша сказал, что он не хотел это делать публично, но уже проинформировал полицию.
Мой комментарий. Здесь следует обратить внимание читателей на тот факт, что в отношении Лугового, согласно еще прижизненным сообщениям в СМИ, Литвиненко обвинений не выдвигал. Он связывал свое отравление с японским баром, где встречался со Скарамеллой. По его словам, произнесенными в его единственном телефонном разговоре из больницы с матерью, он, как известно, сказал, что отравлен таллием.
Эти сведения он получил от английских врачей первой клиники. Как я уже отмечал, я также находился в 2002 году в одной из лондонских клиник. И как уже говорил – английские врачи сообщают больному реальный установленный ими диагноз. Поэтому повторю сказанное вначале моих комментариев. По словам самого Литвиненко, произнесенными им в его единственном разговоре со своей матерью по телефону из госпиталя, он был отравлен таллием. Об этом свидетельствует телевизионный документальный фильм НТВ 2 марта 2007 года «Литвиненко. Чисто английское убийство».
Вспомним, что по словам лечившего Литвиненко токсиколога Джона Генри, произнесенными еще при жизни Александра 20 ноября 2006 года: «Он очень серьезно болен. Нет сомнений, что он был отравлен таллием, и, скорее всего, это случилось 1 ноября, когда он впервые почувствовал себя плохо» (Би-Би-Си).
13 ноября 2006 года в газете «Коммерсантъ» была распространена информация о том, что Литвиненко рассказал о его встрече с Марио Скарамеллой: «Я заказал себе поесть, а он взял только воду и стал меня торопить. Бумаги в ресторане я так и не разобрал. Правда, из текста понял, что упомянутые в нем люди действительно могли организовать убийство Анны Политковской. И мы почти сразу разошлись, – продолжает Литвиненко. – Как только я пришел домой и положил бумаги, сразу же свалился».
В этой заметке в формате прямой речи Литвиненко были даны его комментарии об их встречи со Скарамеллой. Литвиненко сообщил, что объем переданных материалов составлял 4 страницы. При этом Литвиненко не обвинял Скарамеллу в своем отравлении. Об этом было сообщено в газете «Коммерсантъ» от 13 ноября 2006 года корреспондентами Николаем Ъ-Сергеевым и Александром Ъ-Плаховым. По всей видимости, и у корреспондентов должна была сохраниться аудиозапись этого разговора с Литвиненко, которая могла бы оказаться полезной следователям.
