Игорь Бунич - Меч президента
Разумеется, такой военизированной организации необходима была униформа, и ее пошили. Это были черные рубашки с портупеями, черные бриджи, заправленные в высокие яловые сапоги. (Хромовые полагались только вождю). Не менее важной была и эмблема. Куратор из КГБ предложил без затей простую свастику, мотивируя это тем, что ни один символ не вызывает у евреев большего трепета, чем свастика. «Совет соратников», да и сам Баркашов, сильно колебались. Все-таки партия русского единства, а не союз бывших эсэсовцев. Символика хороша, но уж больно не национальна. У евреев трепет вызывает. Тут не поспоришь. Но и у русских эта эмблема тоже вызывает не очень положительные эмоции. Кроме того, свастику уже заездили разные малолетки из всевозможных фашистских «кружков»: разные там поклонники Салазара, Муссолини и легендарного харбинского фюрера русских фашистов Родзаевского. В партии Корчагина тоже свастика, хотя и с восемью лапками. У кого-то — с тремя.
«Петрович, — сказал куратор проникновенно Баркашову. — Так надо».
Насаждавший в своей организации железную дисциплину Баркашов столь же беспрекословно умел и подчиняться. Раз надо, что ж поделаешь!
Но все-таки добился права свастику слегка стилизовать. Крест составили из четырех ракетных боеголовок, а сами поперечные лапки чуть опустили вниз. Вроде это была и свастика, но все же не копия канонической немецкой. Позднее крест из четырех ракетных боеголовок без зазрения совести объявили «богородицкой звездой», а саму свастику самым древним и почитаемым русским символом. Впрочем, никто не возражал. Ведь сказал куратор «так надо». Куратор требовал мало, а давал много. Помещение «партия» получила прямо в здании Свердловского райсовета, чей председатель, Александр Семенов, занимавший до всенародного избрания на этот высокий пост должность начальника Бутырской тюрьмы, встретил баркашовцев с распростертыми объятиями. В выделенном помещении работали средства спецсвязи и факс, откровенно хранилось оружие.
Естественно, что такая организация должна была иметь и свой рупор. Куратор обеспечил регулярный выход двух газет: «Русский порядок» и «Наш марш» общим тиражом 185 тысяч экземпляров. Несмотря на явную убыточность, газеты выходили без перебоев и продавались по 2 рубля при себестоимости одного номера в 150 рублей. Но разве можно перевести на какие-то там деньги звучный набат партийных газет — этих «организаторов масс», как выражались (не сговариваясь) Ленин и Гитлер.
Газета «Русский порядок», в частности, писала:
«Наши черные рубашки и военизированная экипировка — это национальный волевой акт! Сегодня, когда разрушены все присяги, надевающий черную рубашку как бы присягает Отечеству и нации словами: „Россия или смерть!“.
«Русскому порядку» вторил «Наш марш», которому границы России сразу показались тесными:
«Мы стоим за ортодоксальную национал-социалистическую организацию. Мы признаем Адольфа Гитлера нашим фюрером и стремимся продолжить дело, начатое им. „Майн кампф“ — наша идеологическая база. Наша цель — воссоздание национал-социалистического рейха, и в конечном итоге — новый порядок в Европе, который обеспечит всем белым людям полноценную жизнь. Не может не тревожить тот факт, что мировое еврейство заменило не слишком эффектную еврейскую тиранию, известную под словом „коммунизм“, на более действенную, обозначенную термином „капитализм“ и „свободный рынок“…»
Из номера в номер газеты писали о необходимости объединения ради спасения белой расы и приоритета коренной нации в России.
Их призывы были услышаны. Коренные нации в Татарстане, Казахстане, Грузии, Азербайджане и прочих бывших «братских республиках» развалившегося Союза быстро подняли голову и, объявив русских враждебным национальным меньшинством (а то и просто «оккупантами»), стали создавать для русских людей совершенно нетерпимые условия проживания и нормальной деятельности.
Но Баркашова и его «чернорубашечников», а равно и их кураторов, это мало интересовало. Их совершенно явной целью стало создание в стране обстановки хаоса.
«Мы будем единственной силой, — указывал Баркашов, — не считая, конечно, армии, способной поддерживать порядок на этой территории в условиях хаоса, который неизбежен. У нас есть специальные группы по контролю за системами водо-энерго-теплоснабжения, других жизненно важных объектов…»
Таким образом, пока одни готовили хаос, другие готовились взять его под контроль.
А пока необходима была интенсивная боевая и политическая подготовка. Боевики организации проходили выучку по каратэ и прочим дисциплинам рукопашного боя прямо в спорткомплексе «Динамо», а для упражнения в стрельбе «арендовали» тир МВД. При этом лихо вскидывали руку в партийном приветствии, правда, говоря вместо знаменитого «хайль!» — «Слава России!». И обращаясь друг к другу словом «товарищ».
Все было более чем откровенно, и особенно тот факт, что власти, отлично зная о существовании РНЕ, никак ее деятельности не препятствовали и даже поощряли, предоставляя центральные газеты для того, чтобы Баркашов мог высказать свои взгляды.
И он высказывал их, не стесняясь.
«В России существует только, и прежде всего, „русский вопрос“. После 1917 года, воспользовавшись временной слабостью нации и государства, огромное количество лиц еврейской национальности устремилось к власти и захватило высшие рычаги управления государством и среднее звено. После этого они учинили массовый террор и геноцид русского народа… Поэтому им лучше уехать отсюда, пока не поздно», — говаривал Баркашов корреспондентам столичных газет, повторяя слово в слово сказанное известным писателем Валентином Распутиным. Кто кого повторял, неизвестно, но то что оба регулярно читали журнал «Молодая гвардия» и инструктировались в одном офисе — не требует доказательств.
Глобальная борьба с мировым еврейством, как и всякая глобальная задача, затемнялась повседневными заботами.
На содержание организации нужны были деньги. Вначале КГБ тратило доставшиеся ей по наследству деньги КПСС с присущей этой конторе лихостью, не забывая никого из своих подопечных. Но постепенно и в КГБ проникли рыночные настроения, жестко диктующие необходимость прекращения столь неслыханного мотовства. Баркашову было предложено пустить выделенные ему деньги в оборот. Другими словами, воину было предложено заняться торговлей, от чего явно исходила опасность евреизации.
Но делать было нечего. Деньги пропустили через Нижегородскую биржу и несколько «родственных» банков, получая, не ахти, правда, какие дивиденды. Кроме того, достаточное количество молодых и натренированных парней, одетых в пугающую униформу, было просто грешно не использовать в таком прибыльном деле, как рэкет, и не только зарабатывать себе на существование, но и кое с кем делиться. Поэтому его боевикам пришлось в свободное от политзанятий и тренировок время «сторожить» ненавистные «жидовские» коммерческие фирмы и ларьки, отпугивая от них дикий московский рэкет.
Сами рэкетиры относились к РНЕ как к более сильной мафиозной структуре, правильно поняв, что ни одна столичная преступная группировка не была столь прекрасно организована и военизирована. С баркашовцами остерегалась портить отношения даже чеченская группировка, не боящаяся самого дьявола. Поэтому мелкие палатки и ларьки, разбросанные, главным образом, в районе Кремля, без напоминаний выплачивали будущим спасителям России установленную дань.
Сам председатель Свердловского райсовета Александр Семенов, когда его «достали» корреспонденты бесконечными вопросами «на каком основании в здании райсовета развернут штаб военизированной фашистской группировки», заключил с Баркашовым договор на охрану здания Свердловского райсовета и стал платить им зарплату.
Не менее важным делом была консолидация партийных кадров. При РНЕ была создана служба безопасности, которую возглавил Александр Кочетков, занимавший по совместительству должность редактора «Русского порядка». Для начала из «партии» выгнали всех монархистов, пришедших вместе с Баркашовым из «Памяти». Затем — тайных агентов Дмитрия Васильева, которых набралось немало. Ненависть к Васильеву росла, поскольку через РНЕ стала распространяться информация о том, что Васильев — не только еврей, но и гомосексуалист. Следующими стали беспощадно гнать «рассуждающих» независимо от темы рассуждений, а «соратников» разделили на две категории — старую и новую гвардию, как в армии Наполеона. После чистки «соратников» осталось 250 человек.
Почти все оказались проверенными в реальной боевой обстановке.
Группы баркашовцев посылались в «горячие точки», сражались в Приднестровье, в Карабахе, в Абхазии и даже в Сербии. За баркашовцами были закреплены боевые позиции вблизи одного из сербских сел. Воевали они «вахтенным методом», сменяющимися через месяц отделениями по 12 человек. За два года войны практически все «соратники» прошли там школу боевой выучки. Их переброской в Сербию официально занимался постоянный представитель одной из югославских фирм, живущий в Москве. Служа прикрытием, он как бы посредничает при получении загранпаспортов, оформляет боевиков туристами и выплачивает каждому из них по триста немецких марок «подъемных».
