Александр Дугин - Путин против Путина. Бывший будущий президент
Отошел ли Путин от этих шагов до такой степени, что можно было бы в какой-то момент сожалеть о его поддержке? Критическим моментом было 11 сентября 2001 года, когда, казалось, Путин изменил императиву евразийской геополитики, поддержал Вашингтон после терактов и дал добро на вторжение в Афганистан, предоставив американцам возможность разместить свои базы в Центральной Азии. Другим неприятным жестом был отказ от наших военных баз в Камране и на Кубе. И хотя это было явно ошибочными и неверными решениями, далеко идущих последствий они не имели, и довольно быстро Путин принимался за исправление содеянного. Уже сейчас речь идет о новом военном проекте на Кубе, с которой после продолжительного перерыва Россия возобновляет сотрудничество в области поставок вооружений. Дела с Вашингтоном не пошли, да и не могли пойти, и все вернулось на круги своя. А размещение объектов ПРО в Польше и Чехии и последовательность американцев в расширении НАТО на Восток сделали дальнейший проамериканизм просто невозможным.
Если внимательно оценить значение шести подвигов Путина и тот факт, что восемь лет он продолжал действовать в целом в их русле, то можно признать поддержку Путина оправданной. Это становится особенно наглядным, если учесть, что Путин делал все это по собственному произволу — у него не было ни политических, ни идеологических, ни каких-то еще обязательств ни перед какими патриотическими или общественными силами. Он стал преемником по сговору ельцинских элит и благодаря эффективной информационной кампании. Теоретически он мог править, проводя совсем иную линию — никто не мог бы его одернуть за рукав в силу авторитарного характера российской политики. Его предшественники Горбачев и Ельцин спокойно разрушали Россию кирпич за кирпичом, и им все сошло с рук. Один спокойно умер в своей постели, другой до сих пор рекламирует пиццу и Vuitton.
Путин нам вначале был навязан, но стал по-настоящему популярным и народным, так как принялся делать то, что должен был делать болеющий за свой народ и свою страну совестливый и волевой русский человек. Итак, исходя из логики шести подвигов, Путин правил правильно, и мы его за дело поддерживали.
Подвиг, на котором споткнулся Путин
На этом кончается идиллия, и начинается вторая графа баланса. Убытки и недостатки.
В той же статье про двенадцать подвигов я описал остальные шесть подвигов, которые предстояло сделать Путину. Самым главным, впрочем, был седьмой подвиг. Он заключался в том, чтобы довести первые шесть подвигов до логического конца. Это значит: накрепко геополитически и идеологически привязать Кавказ к России; создать имперскую систему сочетания стратегического централизма с демократическим самоуправлением на низовом уровне; проводить во внешней политики независимый и результативный курс; разработать национальную идеологию; завершить чистку олигархата и остановить коррупцию; приступить к созданию сверхнациональных политических образований на пространстве СНГ (союзное Российско-Белорусское государство, Таможенный союз, «Евразийский союз» и т. д.).
На этом седьмом подвиге Путин споткнулся, хотя за ним следовали еще непочатые пять, о которых без совершения седьмого и говорить бессмысленно. Довести шесть первых шагов до логического конца, до точки необратимости Путин не смог, не сумел или… не захотел?
Здесь самое важное необратимость: Путин ушел со своего поста, передав все преемнику, но не совершив, может, главного — все, что он сделал, теоретически в любой момент могло быть отменено и обращено вспять. Поэтому преемник и представлял для нас некую угрозу. Не доведя начатое до конца в ходе своего правления, Путин поставил под вопрос значение того, что он сделал. Обладая колоссальным кредитом доверия и огромными возможностями, помноженными на благоприятную в целом международную конъюнктуру и сказочные экономически условия, Путин сдал президентские дела в подвешенном состоянии страны. Мы оказались предоставлены на милость преемника, и снова у нас не оказалось никаких инструментов, чтобы призвать его к ответственности. «План Путина», курс Путина, и в еще большей степени «суверенная демократия», вещи настолько запутанные, противоречивые и невнятные, что под ними любой может понимать все что угодно. Они сводятся к набору банальных клише — «все будет хорошо», don't worry, be happy. Политическая история России показывает, что в рамках одной и той же династии, одной и той же идеологии разные политические деятели — будь то цари, генеральные секретари или президенты — проводили совершенно разный курс, а столь общие вещи, как трюизмы «плана Путина» и нечленораздельное бульканье «Единой России», можно интерпретировать вообще как угодно. Следовательно, настоящее испытание Путина и момент истины для него только наступают. И именно сейчас логично поставить вопрос о его дальнейшей поддержке, выработке ответственного и продуманного отношения к нему, наброске плана на будущее.
Первая путинская восьмилетка завершилась тем, что взаимные обязательства всеми сторонами были выполнены. Какую страну оставил Путин преемнику, сдавая вахту? При Ельцине Россия стремительно катилась в бездну. Одни ее туда толкали, другие упивались скольжением, третьи в ужасе и отчаянии вещали о конце света и оплакивали прошлое. Путин ценой колоссальных усилий задержал падение. Россия остановилась в самый последний момент. И… застыла на краю. На этом краю Путин и оставил ее. Она уже не скользила, но еще и не встала на реальный путь возрождения. Время застыло. Путин, видимо, думал, что эта остановка времени («стабильность») будет длиться вечно, но так не бывает, это просто пауза. И то, в каком направлении Россия сделает следующий шаг — к пропасти или от нее, — не предопределено… Вопрос до сих пор открыт. Теоретически мы все еще так близко к бездне, что можем скатиться туда по чистой случайности — просто сделав одно неуклюжее движение. В чем выражается хрупкость ситуации? Перечислим по пунктам.
Отсутствие национальной идеологии и внятной стратегии
Российская власть остается неконсолидированной, не имеет никакой общей национальной стратегии (кроме пустых заклинаний), не объединена никакой государственной или национальной идеей (все попытки выработать идеологию при Путине обернулись либо фиаско, либо блефом). Стратегии нет, потому что нет идеологии и общей политической философии. Политическая элита живет одним днем и клановыми интересами. Более того, при Путине власть так и не осознала необходимости стимуляции полноценного развития национального исторически ответственного мышления. Философские поиски и разработки заменили случайными симулякрами и политтехнологическими анекдотами. Власть считает, видимо, систематическое и упорядоченное мышление то ли «блажью» и «вздором», то ли «непозволительной роскошью», «на которую нет времени». Но это отговорка всех ограниченных и непорядочных (даже в отношении самих себя людей) — «у меня нет времени мыслить». «Нет времени мыслить»? — Значит, вы — животное, извините, конечно… Те тоже все время чем-то заняты, то виляют хвостом, то рыщут в поисках пропитания, то куда-то летят, сами не зная куда…
Воровство как национальная идея и отсутствие экономики
На фоне отсутствия внятной политической философии коррупция приобретает значение неформального норматива. Теперь уже не торгуют государственными интересами с внешними силами (это Путин перекрыл), государство делят внутри, «по-патриотически», «патриот» с «патриотом». Вакантное место национальной идеи заняла конкретная практика коррупции. В конце концов национальной идеей стала воровская идея.
При этом в России до сих пор нет экономики. Экономический рост есть, а экономики нет. Путин, по сути, национализировал монопольные инструменты продажи природных ресурсов, которые были в руках олигархов. Это плюс. Но полученные средства не были вложены по-настоящему в создание модернизированной конкурентоспособной экономики. Промышленность как была разрушена в 90-е, так и не поднялась. Чуть лучше обстоит дело в Оборонно-промышленном комплексе, но и здесь сплошь и рядом патриотический пиар прикрывает собой хроническое недофинансирование разработок в прорывных технологиях. Вообще говоря, не может существовать экономического развития только в одной отдельно взятой отрасли — оборонной, без развития высоких технологий в общей структуре промышленности, реальных успехов только в военной сфере достичь невозможно.
