Роман Носиков - Россия будет воевать
Если вам, уважаемые читатели, в этих цитатах что-то кажется неправильным или даже возмутительным, но вы не можете точно и сразу сказать, что именно, — это стоит обсудить.
Речь пойдет о мировоззрении и бытовой человеческой культуре, которые неразрывно связаны с нашими правами человека.
Все вышеприведенные цитаты имеют один и тот же общий признак — позаимствуем мощный образ — анально-фаллическое мировоззрение. То есть все мироздание, все явления и процессы рассматриваются через ж***у.
Я полагаю, что большинство читателей «Однако» терпеть не могут Михаила Сергеевича Горбачева. Но даже несмотря на это — нас оскорбляет сведение его отношения к Раисе Максимовне к словосочетанию «фаллическая мать». Я полагаю, что само употребление подобного словосочетания — уже признак какой-то нравственной патологии. Мы можем сказать, что Михаил Сергеевич был «подкаблучником», или употребить более наукообразное «был патологически зависим от супруги», но назвать Раису Максимовну «фаллической матерью» и таким образом оскорбить отношение Михаила Горбачева к Раисе Горбачевой мы не можем, как бы мы его ни презирали. Мы для этого слишком уважаем такие понятия, как «мать», «жена» и «любовь». Пусть эти мать, жена и любовь будут не чьи-то, а самого Горбачева, чтоб он провалился.
И когда кто-то описывает чьи-то отношения с женой как отношения с «фаллической матерью», он посягает не на абстрактного или конкретного Михаила Сергеевича, его жену и мать, он посягает на наше отношения к этим понятиям.
Наше отношение к гей-парадам (которые, на наш взгляд, по всем статьям уступают нашим танкам) вызвано примерно тем же — ценностными различиями, выраженными в эстетическом восприятии.
Когда в очередном блоге продвинутого блогера или в газетной статье рукопожатного издания мы видим фото европейских гей-парадов, у нас возникает чувство стыда, брезгливости и даже ярости. Почему?
Наши уважаемые оппоненты из гомосексуального лобби и прогрессивная общественность утверждают, что это в нас завывает пещерная гомофобия, и предлагают нам от нее избавиться.
Однако, по моему мнению, они нагло меняют местами причину и следствие. И вот почему.
В нашей культуре женщина — это не просто биологический объект, предназначенный для получения с нас алиментов. Женщина — это архетип, феномен культуры, оставивший след во всем культурном наследии человечества. Женщина — это мать. Объект почитания, символ мудрости и природы. Женщина — это жена. Объект плотской любви, символ жизни, чистоты. Женщина — это Прекрасная Дама. Символ рыцарского предназначения мужчины.
Это не потому, что нашей левой пятке так захотелось, это — результат развития человеческой культуры на протяжении веков, развития инструмента улучшения человека, возвышения его над животным.
Мужчина в нашей культуре — это брат, товарищ, на которого можно положиться, который не предаст тебя, не забудет позаботиться о твоей семье, если с тобой что-то случится. Мужчина в нашей культуре — герой. Мужчина символизирует силу, верность, благородство и честь.
На гей-параде мы видим мужчин, лишенных мужественности, мышцы, созданные не для братского служения товарищу в бою, а для утехи. Мы видим на мужчинах антимужественную одежду, мы наблюдаем у них антимужественное поведение. И поэтому у нас возникает чувство стыда и брезгливости.
Еще хуже в отношении женщин. Когда мы видим мужиков, одетых, как женщины, когда мы видим их утрированно вульгарное поведение, мы видим в этом действии ритуальное надругательство над женщиной.
Согласно Вики, ненависть — «интенсивное, длительное, отрицательно окрашенное чувство, отражающее неприятие, отвращение и враждебность к объекту ненависти (человеку, группе, неодушевленному предмету, явлению). Вызывается как какими-либо действиями объекта, так и присущими ему качествами, восприятием объекта ненависти, как противоречащего убеждениям и ценностям субъекта, негативно влияющего на его жизнь, препятствующего удовлетворению его важных потребностей.
Это и есть то, что мы чувствуем, когда кто-то совершает ритуальное надругательство над женщиной. Речь идет именно о надругательстве, так как настоящие женщины никогда не ведут себя так развязно и вульгарно, как трансы и геи на своих шествиях.
Причем нужно понимать, что легализованное постоянное надругательство над символом приводит к его девальвации в общественном сознании. То есть гей-парады действительно и реально унижают женщин, которых мы культурно и генетически призваны защищать.
Это и есть природа нашего возмущения.
И последнее по очереди, но не последнее по важности. Гей-культура посягает на нашу свободу быть нормальными людьми. Это прекрасно видно по бредням «Гардиан» относительно лесбийства Ксении Рыжовой и по бредням Юлии Латыниной относительно института побратимства. Да, Ксения поцеловала в губы подругу по команде. Да, ритуал побратимства предусматривал поцелуй в уста.
Дело в том, что это — нормально.
Это нормально, когда друзья обнимаются и целуются. Это нормально, когда люди одного пола ходят в обнимку. Это нормально, когда люди моются в бане.
Было.
А теперь из-за кучки пошлых развязных типов два русских человека в Пасху похристосоваться не могут без того, чтобы их в чем-то не заподозрили.
В баню общественную невозможно из-за вас пойти!
Эти люди лишили нас части свободы, присвоив себе эксклюзивное право на толкование объятий и поцелуев.
Проходу от вас нет — от***сов и от вашего крикливого мнения о нас, о наших отношениях, о нашей истории и наших обычаях!
Люди с анально-фаллическим мировоззрением лишают нас братских и дружеских объятий, внешних проявлений товарищества.
Для нас гомосексуальные активисты — это адепты антикультуры, совершающие надругательство над сутью мужества и женственности, над отношениями между мужчинами и мужчинами, какими они должны быть, — и над отношениями между мужчинами и женщинами.
Защищая себя от гей-парадов, мы защищаем наш разум от шизофрении. Потому что одновременно почитать женщину и позволять глумиться над ней или даже участвовать в таком глумлении и приветствовать его может только шизофреник с плюрализмом в одной отдельно взятой голове.
Особо хотелось бы отметить странную связь, существующую между желанием видеть вокруг разврат и так называемым «западничеством». Собственно, даже русская ежесубботняя баня виделась европейцам развратом, ибо зачем так часто мыться, если мытье не предлог для чего-то другого?
Этот недобрый, пошлый, карикатурный взгляд на человека и на мир в последнее время считается признаком хорошего тона во всем мире. И только России хватило мужества на то, чтобы сказать свое «нет» этому нисходящему культурному потоку.
Со слова «нет» начинается свобода.
И это слово «нет» было в Европе услышано. Кем-то радостно, а кем-то без восторга. Но дело тут не в правах гомосексуалистов. Дело именно в свободе. Кто-то свободу приветствует, кто-то же в ярости от того, что мы тут что-то о себе возомнили. Именно этим и объясняется пожелание итальянского политика Джанлуиджи Пираса в адрес Елены Исинбаевой быть изнасилованной на площади.
Это нормальная реакция насильника на проявление самкой свободы. Это нормальное проявление ненависти и фобии по отношению к женщине от извращенца.
В России такая норма прижиться не должна.
Урок мира. Чему мы научились у Беслана
1 сентября 2013
Когда-то давным-давно, в другой, теперь уже далекой-далекой стране, день 1 сентября был просто праздником знаний — днем хризантем, гладиолусов, больших белых бантов, школьной формы, линеек, урока Мира.
В наше время и в нашей стране нашлись люди, которые все изменили.
1 сентября они пришли в Бесланскую школу № 1 и взяли в заложники детей, их родителей и учителей. Всего 1100 человек.
Они заперли захваченных детей, их родителей и учителей, заминировали школу, не давали заложникам даже пить. Они мучили их три дня.
В течение всех трех дней на Россию, на российский народ и на руководство страны оказывалось чудовищное давление. Визжала пресса. Политики в галстуках произносили веские речи.
Все сводилось к тому, что Россия должна поднять руки и сдаться на волю тех, кто мучил детей.
Террористы плохо закрепили одну из мин, подвешенных в спортзале школы, и она взорвалась. Прямо среди заложников.
Спецназ не был готов к штурму. Многие были без брони. Местное население — испуганное, озлобленное, вооруженное, всем сердцем переживающее за своих детей и желающее их спасти — сильно осложняло работу военных.
В этой ситуации бойцы «Вымпела» и «Альфы» пошли на штурм.
Никогда за свою историю эти подразделения не несли таких больших потерь.
У них не было другого способа спасти детей, кроме как разменять их жизни на свои собственные.
