Владлен Дорофеев - Сталинизм. Народная монархия
Сталин предполагал возможность такого сговора империалистических стран и внимательно следил за развитием ситуации. Он понимал, что для Чемберлена и Даладье это была, что называется, голубая мечта. А как для Гитлера? Для Гитлера их планы не представляли интереса. Во-первых, он не доверял мюнхенцам — тот, кто предал своих союзников в трудную минуту, точно так же может предать и его; во-вторых, Гитлер был самонадеян — легкие победы ему уже вскружили голову; и наконец, в-третьих, он был уверен в своей победе над Советским Союзом и не собирался делиться с Англией и Францией (судьбу которых он определил как вассалов великого рейха) таким лакомым куском, каким для него являлась Россия.
Следовательно, считал Сталин, прежде чем напасть на Советский Союз, Гитлер захочет уничтожить своих западных конкурентов и обезопасить свой тыл. Кроме всего прочего, у фашистской Германии были свои счеты с Францией. Ей во что бы то ни стало (как громогласно вещала нацистская пропаганда) хотелось отомстить за поражение 1918 года и снять с себя «позор» Версальского договора. Гитлер не только прислушивался к шовинистическим и реваншистским призывам, он и сам горел желанием «справедливого возмездия».
* * *Сразу же после оккупации Польши Гитлер провел совещание главнокомандующих всех видов, вооруженных сил и начальников штабов и приказал незамедлительно готовить наступление на Запад. «Цель войны, — подчеркнул фюрер, — поставить Англию на колени, разгромить Францию».
Об этом совещании Сталин узнает позже. Но что-то подобное он предполагал и после поражения Польши. С учетом таких обстоятельств и строилась внешняя политика Советского Союза. Иосиф Виссарионович был убежден, что война с фашистской Германией неизбежна. Но он также рассчитывал, что Гитлер может завязнуть в войне с Францией и Англией, располагавшими крупными вооруженными силами на западной границе Германии.
Однако эти расчеты не оправдались. Пока французские и английские солдаты гоняли футбольные мячи и играли в карты, а правительственные круги их стран мечтали о превращении «неправильной» войны в «правильную», Гитлер использовал стратегическую паузу для передислокации своих войск с востока на запад, увеличения производства военной техники и наращивания боевой мощи. Он готовился подмять под себя всю Европу. Первыми его жертвами стали Дания и Норвегия. Эти страны он оккупировал в считаные часы. При захвате Дании гитлеровцы потеряли двух человек убитыми и десять ранеными. Норвегия пыталась оказать сопротивление, но оно было сломлено в течение одного дня. Англия и Франция, как и в случае с Польшей, не спешили ей на помощь. Они придерживались точки зрения Черчилля: «…мы больше выиграем, чем проиграем, от нападения Германии на Норвегию и Швецию».
Трудно сказать, что имел в виду Черчилль, когда произносил эту фразу, но ясно одно: он провоцировал Гитлера на новые агрессивные действия. Оккупировав Данию и Норвегию, 10 мая 1940 года нацистские войска вторглись в Голландию, Бельгию и Люксембург. Через неделю эти страны, граничащие с Францией, были захвачены. Дорога на Париж оказалась открытой.
Англо-французская коалиция продержалась недолго. Английское руководство стало больше заботиться о своих интересах в ущерб общим оперативно-стратегическим планам. В Лондоне считали, что сражение за Францию проиграно, и поэтому нужно скорее уносить ноги домой и заботиться о своем будущем.
Действительно, Франция капитулировала в считаные недели. Англия осталась в одиночестве. Но она мало волновала Гитлера. Политическое руководство фашистского рейха считало, что правительство Великобритании, лишившись союзников на континенте, пойдет на любые соглашения с Германией.
Таким образом, политика уступок нацистской Германии, отказ от системы коллективной безопасности в Европе с участием Советского Союза, открытое предательство Чехословакии, а затем и Польши, антисоветский курс западных держав — все это способствовало фашистской агрессии и явилось одной из главных причин поражения англо-французского союза. Сталин охарактеризовал политику Англии и Франции одним словом:
— Доигрались.
* * *Иосиф Виссарионович внимательно следил за разбойными нападениями гитлеровской Германии в Западной Европе и за политикой правительственных кругов Англии и Франции. Ее нельзя было назвать ни реалистичной, ни, тем более, порядочной. Создавалось впечатление, что в Париже и Лондоне действуют политики с завязанными глазами. Их ненависть к Советскому Союзу была так велика, что они даже не думали о собственной безопасности. Все, что они делали, было подчинено одной цели — направить фашистскую агрессию против СССР.
Почти каждый день Сталин получал сообщения главного разведуправления о провокационной деятельности западных политиков. В одном из донесений говорилось о том, что после подписания в декабре 1938 года Францией и Германией декларации о ненападении министр иностранных дел Франции Жорж Бонне сказал: «Германская политика отныне ориентируется на борьбу против большевизма. Германия проявляет свою волю на Востоке».
Руководитель Северного департамента Министерства иностранных дел Великобритании Кольер 26 апреля 1939 года утверждал, что «его правительство не будет связывать себя с СССР, так как хочет дать Германии возможность развивать агрессию на Восток за счет России».
16 мая 1939 года на заседании Британского правительства министр иностранных дел Великобритании лорд Галифакс заявил: «Политические аргументы против заключения военного договора с СССР более важны, чем военные доводы в пользу такого пакта».
Но красноречивее всех свое отношение к Советскому Союзу выразил премьер-министр Великобритании Чемберлен: «Я скорее подам в отставку, — сказал он на одном из совещаний, — чем подпишу союз с Советами. Что касается русских, то они действительно преисполнены стремления достигнуть соглашения с нами». 4 июля 1939 года Британское правительство обсуждало вопрос о переговорах, ведущихся в Москве. Принято решение: всячески затягивать переговоры и к соглашению дело не вести.
Кухню закулисных игр на этом совещании раскрывает бывший премьер-министр, член английского парламента Ллойд Джордж. «Мистер Чемберлен, — заявил он, — вел переговоры непосредственно с Гитлером. Для свидания с этой целью он ездил в Германию. Он и лорд Галифакс ездили также и в Рим. Они были в Риме, пили за здоровье Муссолини и говорили ему комплименты. Но кого они послали в Россию?.. Они просто послали чиновника иностранных дел. Это оскорбление. У них нет чувства меры, они не дают себе отчета в серьезности положения сейчас, когда мир оказался на краю бездонной пропасти».
Но нет, не прозрели всякие там Чемберлены, Галифаксы, Петены, Черчилли и прочие лорды. Они подвели человечество к катастрофе и ушли в тень. Если фашистские агрессоры предстанут перед международным трибуналом и понесут заслуженное наказание, то о Чемберленах, Галифаксах, Петенах… даже не вспомнят. А жаль. Очень жаль! Они провокаторы и, можно сказать, сообщники Гитлера. Сталин знал: в Берлине считали, что, если СССР, Франция и Англия договорятся между собой, война со стороны Германии против них будет невозможной. Не смогли, не захотели договориться и в результате погубили более 50 миллионов человек, а сотни миллионов людей искалечили и обездолили. Сталин тогда особенно остро почувствовал, насколько хрупок мир и насколько беззащитен человек, когда к власти приходят такие душевно нездоровые политики, как Гитлер и Чемберлен.
Тысячу раз был прав Рузвельт, предложивший еще в Тегеране создать международную организацию по защите мира от воинственных маньяков.
Кульбиты истории
Воспоминание о Рузвельте всегда вызывало у Сталина чувство жалости к этому человеку. Рузвельт не дожил до победы 27 дней. Несмотря на различие мировоззрений, идеологий, классовой принадлежности, они часто находили общий язык в решении сложных военно-политических и экономических проблем. Он не был оголтелым антисоветчиком, каким был Черчилль. Защищая классовые интересы своей страны, Рузвельт мог учитывать и интересы партнера. Сталин считал его здравомыслящим политиком и человеком.
Впервые они встретились на Тегеранской конференции, а до того вели активную переписку по координации союзнических действий в войне. Именно Рузвельт первый заговорил об оказании Советскому Союзу помощи в борьбе с фашистскими захватчиками. Еще до нападения Германии на СССР в Вашингтоне знали о замыслах Гитлера разгромить Советский Союз. Это не на шутку встревожило руководящих деятелей США. Стали просчитывать все возможные варианты развития событий. С одной стороны, хорошо, если Германия разгромит советскую Россию, но с другой — нет гарантий, что после разгрома Советского Союза Гитлер и Япония не нападут на Америку. Взвесив все «за» и «против», решили помогать Советскому Союзу. Все-таки лучше смотреть на войну со стороны, чем самим в ней участвовать.
