Сергей Кургинян - Седьмой сценарий. Часть 2. После «путча»
«Гласность», 21.11.91 г.
3.4. Вопрос в том, в каком состоянии общество войдет в фашизм
— Насколько то, что произошло с нами, было запланировано Западом?
— Каждая сторона планирует. Мы планировали развитие их процессов. Они — наших. Кто сработал лучше, кто хуже. Но тем планам, которые имели на нас американцы, им, конечно, задурили голову восточноевропейцы и наши советологи: Кацелененбоген, Бирман, Янов. Эта братия внушала совсем не тот образ СССР. Удар был нанесен совсем не той силы, не в тот момент и не так. Система начала выходить из-под контроля, и сегодняшнее состояние дел их, конечно, не устраивает. А это значит, что на самом деле работают не только они.
Скажем, как строились «бархатные революции» в Европе? Приезжал Грушко или кто-нибудь другой из КГБ, и дальше они совместно с местной службой безопасности делали переворот. Расследование Гавела это прекрасно показало. Но с другой стороны, в Чехословакии Михаил Сергеевич хотел видеть Млынаржа Зденека, своего приятеля. Как появился Гавел — уже отдельный вопрос. В каждом случае на замысел по обрушению из КГБ накладывается замысел ЦРУ, а на это уже третья игра — Германия. И третья как раз и побеждала. И побеждает в нем не первый и не второй. Конечный вариант всегда гораздо более подл, чем кто-либо там что-то планирует… Иногда получается то, что не планирует никто. И вопрос только в том, почему наша собственная воля оказалась такой слабой.
— Какие ваши прогнозы на будущее в нашей стране?
— Какой сейчас интерес давать прогнозы? Гореть оно все будет синим пламенем. Это интересно, когда тонкий диагност узнает: здесь прыщик, но это вовсе не прыщик, а будущая глубокая язва. Но сейчас все открыто и все гниет на виду — и так все понятно. Вас интересует, сколько при существующем направлении развития процесса может удержаться Ельцин, — три месяца, это максимум. Вас интересует, будет ли разваливаться Россия, — конечно, будет. Вы хотите знать, зачем Президент СССР ездил в Сибирь, но вы это и без меня знаете, — чтобы ободрить отделение Сибири.
Вектор процесса и его динамики и ребенку понятны. Борются люди элиты. Они сломали табу, по которому государство разрушить нельзя, и теперь играют. Что такое Россия в борьбе за власть? Объект влияния одной элитарной группы, который угрожает другой элитарной группе. Что нужно сделать, чтобы убрать эту группу, — потопить объект. Блистательный успех Горбачева в Чечне — полная дискриминация Ельцина. За этим поедет все. Бжезинский, приехав, говорит, что России нужно будет переходить на конфедеративное устройство государства. И Ельцину больше ничего не остается, будет переходить.
Но процесс пойдет гораздо страшнее, чем им кажется. И с каждым новым этапом он все больше будет выходить из-под управления.
Скажем, армяно-азербайджанская война. Она неизбежна, и тут будет крупный региональный конфликт, поскольку, по всей видимости, Иран поддержит Армению, Турция — Азербайджан. Но он будет не единственный, их будет много. Замкнется цепь, и возникнет глобальный конфликт — это вероятностный процесс. Тридцать процентов — что замкнется, семьдесят процентов — что удастся их купировать на региональные.
Положение с продовольствием очень неприятное. По-видимому, исход из больших городов начнется где-то в марте, если не случится каких-то чудес. Люди побегут из регионов, лишенных ресурсов, куда-то. В условиях региональных конфликтов, Вы понимаете, что это будет: драки, прорывы — постепенно это все займется. Но не так быстро, как нам кажется. Потому что еще «сырые дрова» — народ еще не хочет воевать. Но я думаю, что их высушат месяцев за восемь.
Если вас интересует, будет ли где-нибудь на территории бывшего Союза место, свободное от фашизма, то нет. В этом смысле процесс уже запущен, так что расслабьтесь и получите удовольствие. Весь вопрос в том, в каком состоянии общество войдет в стадию фашизма и соответственно каким оно выйдет с другой стороны и выйдет ли вообще.
— В чем для вас заключается ценность коммунизма?
— Прежде всего в пролитой за него крови, как с одной, так и с другой стороны. Для меня эта ценность эгрегориальна. Я пришел в КПСС в 1988 году, не с желанием слиться в экстазе с коммунистической массой и не с целью в гаснущую элиту войти. Просто отмаливать кровь: я считаю, что единственная ценность — это кровь. Во-вторых, я считаю, что, если разорвана историческая оплошность, если мы признаем, что семьдесят лет — это безобразия и абсурд, — все, стране конец. Мне совершенно все равно, так ли это. Я просто знаю, что признать этого нельзя, а значит, это не так. А что делать? Придется отделять одно от другого, искать в прошедшем что-то положительное. В семнадцатом году что сделал Ленин? До него, не без его помощи конечно, уничтожили историческое пространство сзади. Он накалил добела утопию и запустил ее на семьдесят лет. А мы теперь что накалять будем? Какую утопию? Рынок? Потом, любая утопия — это тоталитарная система. Тоталитарная система залетит понятно куда. Потом ее перевинчивать… Это до конца XXI века разбираться.
— В чем смысл всех этих ваших выступлений?
— Я бы сказал так: нанести хоть маленький шрам на лик великого «Ничто». Для тех верований, в которых я существую, исход схватки не предрешен. Фринир еще не вышел, и в этой последней схватке боги сражаются вместе с людьми, мертвые — вместе с живыми.
— Случайно ли ваша книга «Постперестройка» лежала на столе Крючкова?
— Моя книга лежала на всех столах. Читатели, конечно, эти ребята средние, где-то они начинали возбуждаться, что-то понимать… Может быть, я виноват перед ними… Что-то они знали, с чем-то это у них срезонировало. Действия у них были абсолютно безграмотные. Не в том смысле, что они не знали, как телефон отключать. Те, кому это нужно, — знали. А в том, что, как говорится, кроме арифметики есть еще и алгебра (я уже не говорю о высшей математике). Не имея концепции, не имея политических организаций, не имея структур, не имея идеологии, не имея информации… Все это у них отняли, и они смотрели, как лижут руку, все это им готовящую. Начинать делать все это, пока ничего нет, — это нужно быть кретином, выродком или подлецом. Я имею в виду, конечно, тех, кто мыслит этими категориями. А большинство из тех, кто в этом участвовал, вообще отличные парни. Они могли отлично строить в Красноярске город — Красноярск-40, они знали и любили оборонную технику, они могут кормить население. Ряд из них, я знаю, взяток не брали, Шенин разгромил распределители в Красноярске (действительно разгромил), Бакланов волок на себе этот оборонный комплекс. Но объяснять им, что такое политика, — это безнадежное занятие. Это высокий истеблишмент, государственная бюрократия. Они не способны это понять. Когда они увидели, что все зашаталось, посыпалось и пошли трещины, они схватились за единственное, что у них есть. Кулаком по столу и воззвание к советскому народу. Без всего остального. Понимаете?
Даже если бы не случилось, что главное ведомство страны, которое этим должно заниматься (КГБ), это все просто сдало Ельцину и поиграло в еще одну интригу шутовскую (или бесовскую, как хотите…). Даже если бы они победили…
Так что ничего сделано не было. Все было фарс и очень искусная комбинация. Но эти комбинации я не придумывал. Для этого нужно иметь другую степень нравственной свободы, чтобы в такие игры играть.
То, что делали, — это, по большому счету, делали тени. И я отрицаю только одно, что это может быть РЭНД и СИ-Ай-Эй — это не эти ведомства. Это были гении с очень большой степенью культуры. Может быть, они из СССР. Но это не американские службы, это не их почерк. Может быть, в Великобритании есть специалисты, способные нарисовать такие схемы.
— Что, вы считаете, сейчас нужно делать с нашей экономикой?
— Я специалист по анклавной модернизации экономики. Вообще-то это, конечно, штука очень неприятная, но делать больше нечего. Нужно выбрать несколько областей, нарисовать десять — двенадцать проектов и качать на них ресурсы до дальше некуда. И строго наказывать за их использование не по назначению. А иначе нигде ни у кого не получалось. Чем меньше остается ресурсов, тем меньше анклавов.
— Как связаны процессы у нас и ситуация в мире?
— Сейчас образуется несколько очагов напряженности. Подробнее мы это описывали в «Постперестройке». Что тут можно выделить? После провала плана Тэтчер «Объединенной Европы» наиболее активным является проект «Срединной Европы». То есть возрождения Великой Германии. К этим процессам можно отнести и Восточную Европу, и Прибалтику, и во многом Украину. Для Ленинграда это проект зоны № 5. Это проект, разрабатывающийся в начале века в германском Генеральном штабе, затем он был у Даллеса, затем снова в Германии. Это — выделение Прибалтики, Псковской, Новгородской, Архангельской и Ленинградской областей в так называемый «Ост-Ланд». Если это удастся сделать, если уровень маразма дошел до того, что людей удастся уговорить, то, значит, будет большая кровь…
