Сергей Кургинян - Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 2
ИЛИ-ИЛИ… ИЛИ преодоление «буратинизации» (глубочайшая посттравматическая реабилитация, широкий комплекс восстановительных социокультурных программ и т. д.)… ИЛИ… Или это «хорошо-о-о…». И симбиоз «хорошиста» с «хорошизмом», Буратино с Буратинией, абсолютно губительный для государства, политической системы, народа. Симбиоз и задуманный для того, чтобы все сгноить… А потом еще сгноить гной… И в итоге возвести гной в бесконечную степень.
ОПЕРЕЖАЮЩЕЕ РАЗВИТИЕ?
Что в «2020» и «2030» от опережения? Какое отношение модернизация имеет к опережению? В каком социальном и культурном смысле следует говорить об опережении? ОПЕРЕЖЕНИИ ЧЕГО? КОГО? Мировых лидеров? Но они потому и лидеры, что побежали по своему историческому пути.
Как минимум, опережение означает, что либо у нас будет своя «Калифорния–2020», до которой в США если додумаются, то лет на 50 позже, либо… либо у нас будет нечто такое, чего у США никогда не будет. Нечто, определяемое нашей траекторией исторического движения. Но тогда это даже не опережение, а нечто большее. Предположим, что мы уже знаем, что у них тупик, знаем, как выйти из тупика и вывести из него человечество, идем сами этим путем и выводим других… Вам это ничего не напоминает?
МЕЖДУ ПРОЧИМ, ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ОТ НАС ДО СИХ ПОР ЖДЕТ ТОЛЬКО ЭТОГО И НИЧЕГО ДРУГОГО. А МЫ ПРЕДЪЯВЛЯЕМ ЕМУ ОБСТРУГАННОЕ И СТРУЖКИ.
Для кого-то Буратино — это метафора?
А аномия по Дюркгейму (болезнь ценностей, все ее признаки налицо) — для вас тоже метафора? Люди, оптимистически обсуждающие какую-то модернизацию, что стали бы делать на Западе, если бы их спросили: «А сочетаема ли модернизация с аномией»? Но эти лжеоптимисты отлично понимают, что они не на Западе. Эти высоколобые прогрессивные эксперты-модернизаторы, порицающие «совок» (в котором человек, способный к развитию, очевидным образом был — просто по факту), сами ведут себя как в анекдоте брежневской эпохи:
«Уважаемый товарищ… Чаушеску!» — «Леня, Герек это, Герек!» — «Уважаемый товарищ… Чаушеску!» — «Да Герек же, Леня, Герек!» — «Сам вижу, что Герек, но тут написано «Чаушеску»!»
Вот и эксперты наши… «Сам вижу, что аномия. Но пишу — инициативный актор новой модернизации!»… «Сам вижу, что Буратино. Но пишу…» Ох, допишетесь! Не к добру все это. И не ко времени.
В Послании говорится: «Наши цели неизменны».
Мало сказать «неизменны». Надо сказать, в чем цели.
Демократические институты, частная собственность, политические свободы — это не цели. Вот, например, опережающее развитие — это цель. Но тогда все остальное — средства. А средства не могут быть неизменными. Вы идете к «Граду на холме». Путь преграждает река. Вы садитесь в лодку. Вы же не скажете, что неизменно будете идти только пешком и никак иначе!
Так что же, цель — поддержание ПОРЯДКА ВЕЩЕЙ? Но предъявление в качестве цели поддержания любого ПОРЯДКА ВЕЩЕЙ, как мы понимаем, до крайности проблематизирует развитие. Если цель — гомеостаз, то какое развитие? А если цель — поддержание того ПОРЯДКА ВЕЩЕЙ, который я описал и назвал Буратинией, то она СОВСЕМ несовместима с развитием. И абсолютно тождественна его антитезе. То есть регрессу.
Кроме того, есть «наши цели» и «их». А ну, как мы скажем, что наши цели неизменны, а они изменят цели? Например, они отменят капитализм, а мы его продолжим лелеять… говоря о неизменности целей… Но это тогда будет точь-в-точь «капитализм в отдельно взятой стране». То есть автаркия. Однако ведь в Послании-то утверждается, что «мы давно сделали свой выбор в пользу глубокой интеграции в мировое хозяйство». Сделав такой выбор, мы не можем говорить о неизменности наших целей, не правда ли? Ибо наши цели уже предопределены целями тех, кто управляет мировым хозяйством…
Или мы решили, что мы управляем мировым хозяйством? Решить-то, конечно, можно все, что угодно. Если оторваться от реальности. Но вряд ли стоит так от нее отрываться. Тем более рекомендуя трезвый и критический подход к своему прошлому. Наверно, и к настоящему нужен тоже такой подход?
Уже не только Сорос, но и Гринспен проклял тот «рынок, который привел к нынешней экономической катастрофе. Что же касается демократии, то все мы понимаем: она не панацея, а нечто вторичное по отношению к господствующему классу. Класс держит рамку, без которой демократия не существует. Без рамки так называемая полноценная политическая борьба (а какая без нее демократия?) — это не гарантия от ошибок, а разрушительная самоубийственная грызня.
Демократия «0,5»? Демократия «0,5 плюс 150»? Да-да, и кризис в придачу. За два месяца съедено более 20 % имеющихся резервов… Самое время для демократии.
Или кто-то считает, что демократия — это народовластие?
Для народовластия нужен народ. Для гражданского общества — граждане.
Буратино — это ультрапотребитель, «потребоман» (богатый, бедный, неважно). «Потребоман» — это антигражданин. Сделать государство средством для «потребомана» в условиях сжимающегося потребления — это политический и государственный суицид.
Давайте попытаемся лучше преодолеть синдром Буратино или хотя бы прекратить этого Буратино обстругивать и дальше (причем наигубительнейшим, наиболее противоречащим всему происходящему, ультрапотребительским образом).
Приятно, конечно же, стругать Буратино и кокетливо восклицать: «Трудно быть богом!» Но история создателей големов повествует о том, что подобные кокетливые восклицания, обрываясь, переходят в вопль ужаса, исторгаемый создателями, на которых эти големы набрасываются.
Пора, пора… Пора, пора, пора… Пора, пора, пора, пора — СПОХВАТИТЬСЯ.
США, Китай, Европа, ислам могут увеличить нагрузку на нашу истлевающую систему. И за счет этого она рухнет быстрее. Обама и кризис могут ускорить обрушение и грозят его ускорить, что, мне кажется, уже для всех очевидно. Но источник тления — УЛЬТРАПОТРЕБИТЕЛЬ, Буратино конца истории.
Брежнев не помешал обстругивать Буратино.
Горбачев призвал Буратино под знамена перестройки и дал ему разрушить страну.
Ельцин ревностно достругивал Буратино, служа его взрослеющему и алчущему нутру.
Путин попытался соединить Буратино и патриотизм по принципу «И-И».
Новый тип вызовов и угроз подводит черту под этим экспериментом, который (поелику хоть как-то был реабилитирован какой-то патриотизм) я не намерен демонизировать. Но путинское «И-И» очевидным образом в прошлом. Вскоре те, кто будет сносить и Путина, и Медведева (а они на подходе), провозгласят: «Долой патриотизм! Да здравствует освобожденный от его цепей Буратино!»
А мы? Бороться с властью под знаменем «освобожденного Буратино» (а знамя, вот увидите, будет таким и только таким) аморально и контрпродуктивно. Фрустрированный кризисом Буратино сожрет и власть, и страну.
Альтернатива этому только в одном. В стратегическом отказе от Буратино. Этот отказ предполагает прекращение «буратинизации», масштабную реабилитацию наших «буратинизированных» сограждан, а также (и это главное) поиск необструганного человеческого материала, способного к развитию и обладающего ценностями, несовместимыми с потерей суверенитета.
Этот материал есть. Он накапливается в российских катакомбах, не принявших чечевичной похлебки. Помочь накоплению и перейти от накопления к структуризации — вот все, что можно и должно делать.
Глава XIV. «Пора, мой друг, пора»
Я предложил читателю в V части исследования начальный развернутый комментарий и десять объемных «тетрадок» из моего полевого интеллектуального дневника.
В этих десяти «тетрадках» содержится большая часть того, что найдено в ходе предыдущего странствия по извилистым путям, задаваемым различного рода политическими высказываниями, касающимися судеб развития. В них осуществляемая аналитика судеб развития превращается в политическую теорию развития. Но судьба развития не может быть ни описана, ни предсказана, ни преодолена на основе одной лишь теории. Если бы я хотел исследовать… ну, не знаю… процесс развития в России и мире… или просто развитие… Тогда, пожалуй, теория была бы тем, что только и надо обрести в ходе странствия по исследовательским маршрутам. Но если речь идет о судьбе, то обрести надо нечто большее — метафизику.
К ней-то я и собирался перейти летом 2008 года, уезжая в деревню. Ну, а потом случилось то, что случилось. Случившееся делится на общее («случившееся для всех», в том числе и для меня, разумеется) и частное (случившееся только со мной, то есть именно со мной и не с кем более). Общее — это зародыш будущих глобальных бедствий, описанный в V части книги. А частное — это сама V часть книги, которой не было бы, не свались нам на голову все то, что слишком явным образом предвещает будущие глобальные бедствия,
V часть порождена прямым вторжением в полусонную реальность командора по имени История. Она не была бы написана, не начни Саакашвили войну в Южной Осетии, не замаячь американский флот в Черном море. Но, имея подобный, сугубо прикладной, генезис, V часть оказалась теоретически продуктивной. Случайность или закономерность? Мне кажется, что закономерность. Причем давно и в каком-то смысле исчерпывающе обнаруженная и описанная Александром Блоком.
