Рэм Красильников - Новые крестоносцы. ЦРУ и перестройка
Директор ЦРУ любит четкость и строгость. Настойчивость и смелость резидентуры ЦРУ в Москве, разведчиков ЦРУ по всему свету дадут результаты. Телеграммы из советского отдела в московскую резидентуру и из резидентуры в Лэнгли идут сплошным потоком. Большинство из тех, что поступают из Москвы, оседают в кабинете руководителя советского отдела; некоторые попадают к начальнику Оперативного директората, а наиболее важные поднимаются еще выше, на седьмой этаж, и ложатся на рабочий стол директора ЦРУ.
Уже распрощается с Москвой и уедет в Вашингтон агрессивный и неугомонный Гарднер Хаттавэй; примет дела резидентуры вдумчивый Бертон Гербер; потом и он покинет Советский Союз, чтобы занять кресло начальника советского отдела, а сюда, в столицу «главного противника», приедет Карл Гебхардт, расчетливый и осторожный солдат «холодной войны», — бурный поток, связывающий Лэнгли и московскую резидентуру, не иссякает. Не иссякнет он и потом: в 80-е годы жизнь в московской резидентуре бурлит, пробуждая злость и раздражение одних, бойцовский задор у других, уныние и страх у третьих, а у всех вместе — сложные чувства, порождаемые ожесточением схватки. Похоже, кипучая суета не покинет московскую резидентуру Лэнгли никогда.
В 1982 году в московской резидентуре хлопоты уже стали привычными. Особое внимание — агенту «Сфере»: Адольф Григорьевич Толкачев, старший инженер НИИ «Фазотрон» (это НИИ разрабатывает электронное оборудование для ряда оборонных систем), полон решимости развивать контакт с американской разведкой. Им движет не только тяга к материальному обогащению, он считает себя суперменом и одержим стремлением совершить то, что неподвластно простым смертным. На предательство толкнула обида: талант его не замечают в руководстве, и он в свои уже немолодые годы так и не смог пробиться на вершину жизни.
В конце 70-х годов Адольф Толкачев четырежды предпринимает попытки установить шпионскую связь с американской разведкой, первые три оказываются неудачными. «Инициативник» крайне раздосадован — был уверен, что американцы не откажутся от его услуг. Однако Толкачев не знает, насколько неблагоприятен выбранный им момент. Не так давно советской контрразведкой разоблачены агенты ЦРУ «Тригон» и «Блип»; резидентуре пришлось поплатиться за это задержанием и выдворением из СССР двух разведчиков ЦРУ — Марты Питерсон и Винсента Крокетта. Осторожный директор ЦРУ Стэнсфилд Тернер, которого бомбардирует телеграммами руководитель московской резидентуры Хаттавэй, отвергает поэтому предложения резидентуры — опасается подвоха со стороны советской контрразведки.
Наконец, после четвертой попытки, когда в распоряжении ЦРУ оказались переданные Толкачевым чертежи одной из радарных систем, которые разрабатывает НИИ, Лэнгли сдается и дает согласие на безопасный с точки зрения резидентуры способ контакта. Его осуществят Гарднер Хаттавэй и его заместитель Джон Гюлшер. Способ резидентуры прост и эффективен: Хаттавэй позвонит Толкачеву на квартиру и сообщит, что для него в телефонной будке спрятан пакет — надо немедленно забрать. Гюлшер со стороны осторожно наблюдает, как Толкачев изымает пакет. В нем вопросы, ответы на них должны убедить ЦРУ, что оно имеет дело не с агентом контрразведки, а с подлинным «инициативником». ЦРУ скоро убедится в том, какой ценный источник ему послало небо. Самоуверенный карьерист, склонный к авантюризму, тщеславный и корыстолюбивый Адольф Толкачев весьма устраивает Лэнгли. Но еще важнее, что он имеет доступ к ценнейшей информации.
С агентом «Сферой» налажена регулярная связь. К работе с агентом подключаются опытные разведчики-агентуристы резидентуры, сменявшие друг друга, когда подходил к концу срок командировки в Москве; их пять: Джон Гюлшер, Уильям Планкет, Дэвид Ролф, Роберт Моррис, Джон Якли. По крайней мере, двое из них — разведчики «глубокого прикрытия»: Моррис «спрятан» в отделе строительства посольства, Якли — скромный бухгалтер дипломатического представительства. Ведь речь о самом опасном виде агентурной связи — о личных встречах в Москве, с предварительной постановкой условных сигналов. Агенту передан разработанный в советском отделе и резидентуре график встреч, рассчитанный на несколько лет. Встречи два-три раза в год, продолжительностью 15–20 минут каждая. Места встреч — на окраинах Москвы: это небольшие улочки и скверики, вечерами малолюдные. Местам встреч присвоены условные наименования — женские и мужские имена: «Нина», «Анна», «Петр». Это позволяет разведчикам резидентуры для вызова агента на встречу использовать телефон — звонить, конечно из телефона-автомата, ему на квартиру; такой звонок на квартиру агента всегда можно представить как ошибочный. Ответ Толкачева тоже должен быть со значением: готов он к встрече или такой возможности у него нет. Например: «Позовите, пожалуйста, Нину». Это означает, что он готов к встрече на месте под кодовым названием «Нина». Если агент ответит: «Вы ошиблись, у нас таких нет» или «Вы не туда попали», значит, он не может прийти на встречу. Тогда телефонную комбинацию повторят в другой раз — график встреч всегда под рукой и в резидентуре, и у агента. А если возникнет экстренная необходимость, в распоряжении обоих есть система сигналов. Например, агент зажигает в определенное время свет в своей квартире или открывает настежь форточку в одном из окон. Агент «Сфера» жил в доме на Садовом кольце, недалеко от посольства, и регулярная проверка сотрудниками резидентуры этого сигнала не вызовет подозрений у контрразведки. Шедевр сигнализации — зажженный свет в известном агенту окне посольского здания на улице Чайковского: это означает полную готовность резидентуры к очередной личной встрече.
Итак, с агентом «Сферой» проводили встречи пятеро сотрудников резидентуры. Шестому, Полу Стомбау, который подготовится к встрече, не удастся ее провести. Но пока, в 1982 году, агент «Сфера» трудится в поте лица, отрабатывая получаемые от ЦРУ высокие гонорары, восхищаясь своим талантом и одновременно дрожа от страха возмездия. Личные встречи с Толкачевым, при всей их рискованности, нужны резидентуре — они позволяют передавать агенту необходимое: задания и инструкции, специально изготовленные в разведке мини-фотоаппараты, закамуфлированные под брелоки для ключей; стимулировать его активность рассказами о том, как важна его шпионская деятельность для руководства США, вручением крупных денежных сумм в качестве вознаграждения, различных подарков и подношений, известием об открытии на его имя долларового счета в одном из американских банков. Разведчики резидентуры заверяют агента: «Следование нашим инструкциям — полная гарантия вашей безопасности; КГБ никогда не узнает о нашем контакте, если вы будете четко выполнять наши указания». Толкачев предельно осторожен, старается не привлекать к себе внимания, полученные от ЦРУ деньги почти не тратит, прячет в потайных местах — до лучших времен. И все же, как признавался агент впоследствии следователям КГБ, он постоянно испытывал гнетущее чувство страха и приступы отчаяния. Стал сильно пить, пришлось обращаться к наркологу, не помогали и транквилизаторы, которые просил у американцев. Однажды не выдержал — сжег полученные инструкции, задания и деньги (сотни тысяч рублей), уничтожил в печке на даче переданное американцами шпионское оборудование. Вот тогда-то с агентом «Сферой» и обсуждались варианты нелегального вывоза его за границу. Один из вариантов — тайный вывоз на специальном американском самолете, который еженедельно доставляет в Москву дипломатическую почту, ящики с разведывательным снаряжением и различные товары для магазина посольства, или на автомашине с дипломатическим номером (снимали мерку, измеряли габариты тела, чтобы сконструировать специальный контейнер для размещения).
В 1982–1983 годах московская резидентура продолжала проводить встречи с агентом «Сферой», стремясь получить от него побольше секретных материалов и заверяя в полной безопасности контактов. На одной из встреч агента, впрочем, уговорили взять ампулу с быстродействующим смертельным ядом, чтобы воспользоваться в случае крайней необходимости. «Сфера» так и не сумел прибегнуть к этому спасительному средству, а может быть, просто не решился, хотя и хранил его в потайном месте.
Высокие гонорары агент «Сфера» получал не напрасно, и не напрасно рос его долларовый счет в американском банке. Он исправно выполнял задания ЦРУ, которые затрагивали тематику работы НИИ — электронное оборудование военных самолетов и других систем, применяемых в вооруженных силах Советского Союза. На встречах Толкачева благодарили за ценную информацию, вручали пакеты с деньгами и подарки, напоминали о том, как высоко ценит его правительство США и руководство Лэнгли. Потом, после ареста агента советской контрразведкой и осуждения его судом, в США скажут: «Толкачев с лихвой оправдал расходы на него ЦРУ: он выдал нам информацию о советской электронной технологии, применяемой в авиации. Если бы началась война, у нас было бы бесспорное превосходство в воздухе».
