Боб Вудворд - Признание шефа разведки
Эндерс высказал озабоченность их притеснениями по отношению к церкви, прессе и профсоюзам. Он указал на то, что немарксистов изгоняют из правительства и что новая американская администрация стремится к упрочению демократии в Центральной Америке.
Сандинисты ответили, что это относится к их внутренним вопросам.
Несколько раз Эндерс выпускал пар, говоря им, что их страна — это жалкая блоха, которую Соединенные Штаты могут раздавить со связанными за спиной руками. Будьте же умнее, говорил Эндерс. Речь идет о выживании, о вашем выживании. Я предлагаю вам сделку с Соединенными Штатами. Подумайте об этом серьезно.
Пецулло видел, что Эндерс не угрожал, он имел в виду честное реалистичное предостережение. Он не удержался еще от одного шага вперед в своем дипломатическом чванстве. Выглядело это неуклюже.
Сандинисты пожелали услышать конкретные предложения, и тогда он сказал:
— Вы должны взять на себя обязательства ограничить наращивание вашей военной силы и не вмешиваться во внешние и внутренние дела соседних стран, короче говоря, не экспортировать революцию. В ответ Соединенные Штаты обещают не поддерживать ни одну из организаций, а также бывшую сомосовскую национальную гвардию, которые выступают против сандинистов. Есть сведения, что эти так называемые «контрас» проходят подготовку на территории США. Кроме того, как сказал Эндерс, США подпишут с Никарагуа договор о совместной обороне и о взаимном ненападении.
— Нам не нравится ваш режим, — подчеркнул Эндерс, — но что тут поделаешь. Но вы должны уйти из Сальвадора.
Ортега ответил отрицательно. «Сальвадорская революция — это наш щит, она повышает безопасность нашей революции».
Вернувшись в Вашингтон, Эндерс углубился в международное право. Да, оно выступало в защиту существующего режима в любой стране. Единственный способ, который оставался США, тайная подрывная акция. В общем и целом Эндерс пришел к выводу, что администрации следует отвлечь внимание общественности от Сальвадора, от вопроса о том, сколько раз там нарушались права человека за последнюю неделю. Эндерс направил Хейгу секретную записку с изложением итогов его поездки в Никарагуа и с выводом, что, несмотря на жесткие тона при обмене мнениями, есть обнадеживающие признаки, указывающие на возможность заключения какого-то соглашения с сандинистами.
Хейг вернул записку с нацарапанной на полях пометкой: «Я поверю в это, когда увижу такую возможность, а пока давайте не отвлекаться от других планов».
Эндерс просмотрел формулировки предложенного сандинистам договора. Они носили драчливый, оскорбительный характер, требуя от сандинистов отказаться от революции и ее идеалов. Они сразу же отвергли такое требование.
Каддафи по-прежнему доставлял заботы Кейси. В связи с ошибочным сообщением журнала «Ньюсуик» о якобы планируемом ЦРУ свержении Каддафи или покушении на него напряженность обстановки возросла. Кейси требовал подключения дополнительных разведывательных средств на Ливию. Ливийские дипломатический и разведывательный коды были расшифрованы, к тому же Каддафи часто разговаривал по незащищенным телефонным линиям, предоставляя Соединенным Штатам все более веские доказательства его расширяющейся подрывной деятельности.
Одним из инструментов Каддафи в этой деятельности являлась компания «Объединенные африканские авиалинии» (ОАА), официально не включенная в расписание служба перевозок пассажиров и грузов по воздуху. Согласно информации, полученной ЦРУ, это фактически была воздушнотранспортная служба вооруженных сил Ливии и, что более важно, ливийской разведки. Управленческий и летный состав авиалинии был нашпигован оперативными работниками разведки Каддафи.
В сообщении от конца августа 1981 г. отмечалось, что Каддафи приказал этой авиакомпании открыть 18 новых контор в Африке общей стоимостью 30 миллионов долларов. Эти конторы стали разведывательной сетью, используя службы коммуникаций, перевозки грузов, курьеров и пассажиров. Согласно информации ЦРУ, ставшие известными ливийские разведчики в транспортных декларациях числились как «студенты». Казначеи компании не скупились на щедрые взятки. Авиалиния использовалась для перевозки в Чад мин, артиллерийских орудий, боеприпасов, джипов, ручного оружия; обученные в Ливии зимбабвийские войска доставлялись с ее помощью в Солсбери, оружие транспортировалось в ливийское посольство в Бурунди, изготовленные в Советском Союзе ракеты класса «земля — воздух» перевозились в Сирию. Согласно другому сообщению, одна западногерманская фирма провела испытание ракеты в Ливии.
Готовился фундаментальный обзор политики администрации, и Кейси знал, что разведывательные сообщения подливали масла в огонь при этой работе. Чем больше данных ЦРУ подбрасывало Белому дому, тем больше возникало порывов к действию, особенно у Рейгана и Хейга. Кейси полностью согласился с решением ответить на провозглашенный Каддафи суверенитет над заливом Сидра маневрами ВМС США в водах залива. Это была ограниченная мера непровокационного характера. Кроме того, международное сообщество поддерживало США и высмеивало претензии Каддафи на Сидру как на ливийское море.
Около 7 часов утра в среду 19 августа два истребителя военно-морской авиации США во время патрульного полета углубились более чем на 30 миль в воздушное пространство над водами, которые Каддафи объявил своими, и были атакованы реактивными самолетами ливийских ВВС. Следуя инструкции о самозащите, американские истребители открыли ответный огонь и сбили два самолета Каддафи.
В это утро президент приветствовал своих старших помощников собственной версией этого инцидента в стиле ковбойского кинобоевика, выхватив два воображаемых кольта и изобразив стрельбу из них. Разгорелась словесная перепалка, но стрельбы больше не последовало. Три дня спустя, 22 августа, Каддафи, находясь в столице Эфиопии Аддис-Абебе, встретился с лидером страны подполковником Менгисту Хайле Мариамом, молодым марксистом с горячим характером.
Во время встречи в комнате находилось одно высокое должностное лицо Эфиопии, он же секретный источник ЦРУ, настолько законспирированный, что его донесения проходили только по списку «Бигот». Оперативное управление давало ему оценку от «в общем надежного» до «отличного». По утверждению агента, на этой встрече Каддафи будто бы угрожал организовать убийство президента Рейгана. Когда сообщение об этом дошло до Вашингтона, его расценили как «серьезную угрозу».
Вскоре после этого АНБ, сославшись на один из разговоров Каддафи, тоже сделало вывод, что его мишенью вроде бы действительно является Рейган. Оба сообщения были на видном месте включены в ежедневный доклад президенту.
Кейси считал это сообщение соответствующим тому высокому качеству, которым всегда должна отличаться разведывательная информация: перехват плюс донесение агента. К ней, по мнению оперативного управления, необходимо отнестись «серьезно». Помимо сообщения об угрозе вооруженного нападения, это предостережение содержало самый серьезный вопрос из тех, которыми Кейси приходилось заниматься. Речь шла об угрозе жизни президента. Кейси обсуждал этот вопрос со всеми, с каждым, кто его слушал. Что-то следовало предпринять. Но что? Они же не могут пойти и застрелить Каддафи. После того как прошла неделя без каких-либо попыток покушения на жизнь президента, все вроде поуспокоились. Но не Кейси. Он приказал всем разведслужбам докладывать ему лично о любом намеке по этому вопросу. Однако Белый дом каких-либо прямых акций не предпринимал.
В конце лета 1981 г. к Кейси пришла уверенность, что ЦРУ предстоит сыграть видную, возможно, даже захватывающе эффектную роль в Центральной Америке. Это означало, что потребуются годные для этого люди. Кейси не беспокоило, что из ЦРУ ушел начальник отдела по Латинской Америке в оперативном управлении Нестор Санчес, ветеран, прослуживший в ЦРУ 30 лет. Он, пожалуй, слитттком долго пробыл в регионе и находился на слишком низком уровне, чтобы под правильным углом видеть Латинскую Америку. Кроме того, он без восторга относился к тайным операциям. Санчес ушел в августе, и Кейси помог ему получить место заместителя помощника министра обороны, на котором ему предстояло заниматься военными аспектами латиноамериканской политики. У Кейси была своя идея насчет замены ему.
Начальники отделов являлись «баронами» со своими феодальными владениями в виде их регионов. Они держали в своих руках контроль и руководство повседневными операциями ЦРУ. У директора центральной разведки, его заместителя и даже у начальника оперативного управления ЦРУ было и без того слишком много всего на письменном столе. Имея свободные руки и смело действуя при наличии доверия со стороны высшего руководства, такой «барон» мог кое-чего добиться в своей работе.
