Михаил Антонов - Капитализму в России не бывать!
«Берия проявил в работе по руководству «атомным проектом» несомненный организаторский талант, хотя свою холодную жестокость вовсю проявлял и тут… Кульминация событий произошла в августе 1949 года… Вся зона на короткое время осветилась очень ярким светом. До прихода первой мощной взрывной волны осталось тридцать — сорок секунд… Раздался первый громовой рык… Курчатов застыл, произнеся только одно слово: «Вышло!»
Берия тепло, от всей души обнял Курчатова, потом Харитона… И всё произносил шёпотом в их лица: «Было бы большое несчастье, если бы не вышло!»…
Берия позвонил Сталину…»Она взорвалась! Как у американцев!». «Я уже знаю». И отбой.
Берия рассвирепел. Сталину, оказывается, уже доложили. Пока он лобызался с этими учёными, его опередили».
Это не единственный раз, когда Берия запаздывал, и его опережали, в последний раз это стоило ему жизни.
Сталину, конечно, было приятно, когда люди восхищались его гением, но открытой лести он не любил. И не терпел он болтунов, не умеющих организовать дело. Берия Сталин не любил, но когда требовался человек-организатор важного для страны дела, подчас для предотвращения катастрофы, приходилось вызывать Лаврентия Павловича. А когда дело было сделано, Берия вновь отодвигали на вторые роли.
Сталин много раз обличал членов Политбюро в лени и неумении работать, в нежелании учиться. Они, действительно, устали от страшного напряжения в течение десятилетий и хотели, наконец, отдохнуть от трудов праведных. А Берия был полон энергии, и поручаемые ему задачи всегда успешно выполнял (правда, он умел и отказаться от тех дел, которые не принесли бы ему политических дивидендов).
У писателей Михаила Пришвина и Ионы Друцэ есть сходные высказывания, смысл которых можно передать так: немец хорош, когда речь идёт о делах возможных. Но когда требуется совершить невозможное, для этого больше всего подходит русский человек. Берия знал эту особенность русского человека и умел мобилизовать людей на невозможные достижения.
Берия говорил, что у Сталина нет человеческих привязанностей, люди для него — лишь инструменты для решения определённых задач. Он использует человека, а затем безжалостно отбрасывает. Если же этот человек к тому же в курсе некоторых дел, сведения о которых могли бы повредить репутации вождя, то такой человек не просто отбрасывался, но и уходил в небытие. И потому Берия считал, что залогом его выживания в среде, созданной Сталиным, является создание ситуаций, при которых он будет постоянно нужен вождю.
В то время как Сталин старел и терял нити управления партией и страной, Берия укреплял свои позиции в руководстве СССР. От былой его беззаветной преданности вождю не осталось и следа. Он всё более критически относился к Сталину и вырабатывал свой, альтернативный политический курс, несравненно более либеральный. А Сталин нуждался в Берия, потому что атомных бомб у нас было ещё много меньше, чем у США, и свёртывать атомный проект было невозможно. А менять на ходу его руководителя — значило бы загубить дело, да и назначить на место Берия было некого.
Сталин нуждался и в людях, способных к конструктивной критике его взглядов и действий. А вокруг были в основном люди, которые, выслушав указание вождя, щёлкали каблуками и спешили показать свою исполнительность. И по этой причине Сталину нужен был Берия, так же как и Маленков, который, как секретарь ЦК, видимо, не испытывал нежных чувств к Сталину, державшему в последнее время курс на ослабление влияния партии.
Сталин уже начинал бояться Берия. Ведь представление о всевластии вождя — не более чем миф. Возможно, Сталин и собирался убрать Берия, но не успел.
Так Берия и оставался заместителем председателя Совета Министров СССР и председателем специального комитета до дня смерти Сталина.
Что же предлагал Берия
Берия взошёл на советский политический Олимп поздно, в конце 30-х годов, когда руководящее ядро партии и государства уже сформировалось. Соблюдая правила политической и идеологической игры, принятые в сталинскую эпоху, Берия на публике выступал как марксист-ленинец и верный соратник Сталина. Однако он, видимо, вследствие более глубокого знания реальной жизни, чем у давно уже засидевшихся в своих кремлевских кабинетах соратников вождя, раньше других увидел несовпадение радужной картины успехов страны и подлинного её состояния. Ему казалось, что западная демократия открывает больше возможностей для всестороннего прогресса, чем общественная система, установившаяся в СССР. Это и привело его к конфликту с системой и с теми руководителями КПСС, которые привычно оценивали жизнь страны через призму марксистских догматов.
Начнём с разбора его внешнеполитических инициатив. Берия предлагал ликвидировать социалистическую ГДР и осуществить объединение Германии как миролюбивого демократического буржуазного государства. Мотивировал он это тем, что ГДР, требующая от нас повседневной помощи, — это гиря на ногах советской экономики. А объединённая Германия будет навеки благодарна СССР за согласие на её объединение и окажет нашей стране экономическую помощь. На мировой арене такая Германия служила бы противовесом США и Великобритании.
Против этой инициативы Берия выступил Молотов, поддержанный Хрущёвым. Эти деятели полагали, что социалистическая Восточная Германия будет служить привлекательной витриной, демонстрирующей преимущество «социалистического образа жизни», и своим примером увлечёт пролетариат Западной Европы, и не только Европы.
Парадокс здесь заключался в том, что всё получилось точно наоборот. Западная Германия стала витриной для Восточной. Началось массовое бегство немцев с востока на запад, а не в обратном направлении. Более того, в июне 1953 года в Восточной Германии началось восстание, подавленное советскими войсками. И «наводить порядок» там Президиум ЦК КПСС послал именно Берия, который уже предложил отдать Восточную Германию Западу. А товарищи по Президиуму воспользовались отсутствием Берия, и заговор против него вступил в решающую фазу. Существует даже версия, высказывавшаяся и в печати, что восстание в Восточной Германии было спровоцировано Хрущёвым, Маленковым и Молотовым для того, чтобы отправить на его подавление Берия именно в это время.
Впоследствии советские руководители соглашались на объединение Германии по принципу «одна страна — две системы», то есть ГДР и ФРГ станут двумя частями нового государства, с сохранением социализма в одной части и капитализма в другой. А уж каковы будут перспективы социализма в соревновании с капитализмом — пусть об этом думают немецкие коммунисты. Но Горбачёв просто сдал ГДР Западу.
Берия, как и Сталин, был против расчленения Германии, потому что тогда главным для немцев станет стремление к воссоединению. Но Берия также полагал, что нам не следует аннексировать Восточную Пруссию, достаточно было бы создать там наши военные базы. А лучше всего, по его мнению, было бы для СССР вернуться к старым границам 1937 года.
Мне кажется существенным такой аргумент против позиции Берия в германском вопросе. Известно, что жители ГДР сразу после объединения Германии поддались чувству эйфории, но для большинства их вскоре наступило отрезвление. Несмотря на то, что Западная Германия вложила в экономику бывшей ГДР триллионы марок, восточные земли остаются менее развитыми, там выше безработица, ниже жизненный уровень населения. Но главное не в этом. И сегодня, спустя много лет, восточные немцы («осси», как пренебрежительно называют их на западе страны) в большинстве своём сожалеют о потере тех социальных благ, которые они имели в ГДР, и презирают своих западных собратьев («весси») за их бездуховность и тупую погоню за материальными благами. Западные немцы платят им плохо скрываемой ненавистью. Иными словами, социализм в ГДР пустил глубокие корни, и если не предательство горбачёвской клики, ещё неизвестно, как пошло бы развитие Центральной Европы.
Расчёт Берия на то, что объединённая буржуазная Германия станет нейтральной страной, подобно Австрии, вряд ли оправдался бы. Слишком велика была заинтересованность правящих кругов США в превращении Германии в мощную военную силу, способную противостоять Советскому Союзу в конфликте, который обе противостоящие стороны считали почти неизбежным (Надеюсь, я не раскрою военной тайны, если скажу, что советский Генеральный Штаб разрабатывал планы выхода наших танковых колонн к Ла Маншу в ответ на планы нанесения американцами ударов по крупнейшим городам СССР).
Берия считал, что и в других странах Восточной Европы не следует насаждать социализм советского образца. В частности, он отговорил Сталина проводить в Польше коллективизацию. По его мнению, лучше иметь в Польше не коммунистическое, а лояльное к СССР коалиционное правительство, в которое вошли бы и деятели окопавшегося в Лондоне эмигрантского кабинета министров. Дескать, те деятели вообще ничего делать не могут, а потому надо дать им почётные должности, на которых они доживали бы свой век.
