Тензин Гьяцо - Этика для нового тысячелетия
Что нам действительно нужно вместо таких попыток, так это, несмотря на различные требования различных вероучений, развивать подлинное чувство религиозного плюрализма. Это в особенности нужно, если мы серьезно воспринимаем права человека как всеобщий принцип. В этом отношении я нахожу весьма привлекательной идею мирового парламента религий. Начать с того, что само слово «парламент» несет в себе дух демократии, а множественное число слова «религия» подчеркивает важность принципа разнообразия религиозных традиций. По-настоящему плюралистический взгляд на религию, который заложен в идее такого парламента, я уверен, очень полезен. Так можно было бы избежать крайностей религиозного фанатизма, с одной стороны, и уклона в ненужный синкретизм – с другой.
В связи с темой межрелигиозного согласия мне, наверное, следует сказать немного о перемене религии. Это вопрос, который требует чрезвычайно серьезного рассмотрения. Важно понять, что простой факт перемены веры не сделает человека лучше или, так сказать, дисциплинированнее, он не станет более сострадательным, более добросердечным. Куда полезнее поэтому сосредоточиться на преобразовании себя через духовную практику воздержания, добродетели и сострадания. В тех пределах, в каких прозрения или методы других религий полезны или соответствуют нашей вере, не мешает поучиться им. В ряде случаев можно даже перенять кое-что. Если это делать разумно, то мы останемся верны своей религии. Такой путь представляется наилучшим, потому что тут нет опасности возникновения путаницы, особенно в связи с различиями образа жизни, принятого в разных религиозных традициях.
Все человеческие существа отличаются друг от друга, и, конечно, именно с этим связан тот факт, что из миллионов, практикующих некую определенную религию, какое-то количество последователей может найти более подходящими для себя лично взгляды другой религии на этику и духовное развитие. Для кого-то концепция перерождений и кармы покажется наиболее эффективной и воодушевляющей для развития любви и сострадания в контексте ответственности. Для других более привлекательна идея трансцендентного любящего Творца. В таких обстоятельствах чрезвычайно важно, чтобы такие люди снова и снова спрашивали себя: «Верны ли основания, причины, по которым меня привлекает вот эта другая религия? Может быть, мне просто нравятся её ритуалы и культурная сторона? Или сущность её учения? Может быть, я считаю, что новая вера будет предъявлять ко мне меньше требований?» Я говорю здесь об этом потому, что меня часто просто поражает, когда люди переходят в веру, далекую от собственного наследия, и при этом зачастую принимают и поверхностные аспекты той культуры, к которой принадлежит их новая религия. Но их практика иногда глубже и не идёт.
Если же человек решил перейти в новую веру после долгих зрелых размышлений, то тут для него очень важно помнить, что положительный вклад в развитие человечества вносит каждая из религиозных традиций. Здесь возникает опасность того, что человек, ища оправданий своему решению, начинает критиковать свою прежнюю веру. Этого важно избежать. То, что данная религия оказалась неэффективна для конкретного человека, еще не значит, что от нее более нет пользы остальному человечеству. Наоборот, нам следует подумать о том, что она в прошлом вдохновляла миллионы людей, продолжает вдохновлять миллионы сегодня и в будущем тоже поможет миллионам встать на путь любви и сострадания.
Важно постоянно помнить, что в конечном счете цель любой религии – способствовать любви и состраданию, терпению, терпимости, скромности, прощению и тому подобному. Если мы пренебрегаем всем этим, перемена религии ничем нам не поможет. Точно так же, если даже мы являемся самыми горячими сторонниками своей собственной религии, она ничего не даст нам, если мы пренебрегаем ее наставлениями в повседневной жизни. Такие верующие ничем не лучше тех, кто, страдая смертельной болезнью, лишь читают медицинские трактаты, но не применяют изложенные там советы.
Более того, если мы, практикуя определенную веру, не отличаемся сострадательностью и дисциплинированностью, то как мы можем ожидать этого от других? Если же мы можем создать подлинную гармонию, происходящую из взаимного уважения и понимания, тогда религия сможет с большой силой и авторитетом говорить о таких жизненно важных моральных вопросах, как мир и разоружение, социальная и политическая справедливость, сохранность окружающей среды и многое другое, от чего зависит благополучие человечества. Но, пока мы сами не поступаем в соответствии с собственными учениями, нас не будут воспринимать всерьез. А это значит, среди многого прочего, что мы должны подавать хороший пример: с уважением относиться к другим религиозным традициям.
Глава 16
МОЛЬБА
То, что мы добрались до последних страниц этой книги, напоминает о мимолетности жизни. Как быстро протекает жизнь, и как скоро мы доживем до наших последних дней! Меньше чем через пятьдесят лет я, Тензин Гьяцо, буддийский монах, стану всего лишь воспоминанием. Вообще-то я сомневаюсь, что хотя бы один из читателей этой книги будет жив через столетие после настоящего момента. Ход времени не остановишь. Когда мы ошибаемся, мы не можем перевести часы назад и сделать новую попытку. Все, что нам доступно, – использовать должным образом настоящее. Поэтому, когда приходят наши последние дни и мы, оглядываясь назад, видим, что прожили полную, продуктивную и наполненную смыслом жизнь, то это нас хоть в какой-то мере утешает. Если мы видим в прошлом другое, – нам может стать очень грустно. Но только от нас самих зависит, каковы будут наши воспоминания в последний момент.
Лучший способ избежать сожалений перед смертью – постараться в настоящий момент помнить об ответственности и взращивать в себе сострадание к другим. На самом-то деле это в наших собственных интересах, и не только потому, что от этого мы получим пользу в будущем. Как мы уже видели, сострадание – это нечто принципиальное, что наполняет нашу жизнь смыслом. Это источник всякого постоянного счастья и радости. И это основа для добросердечия, для того, чтобы наше сердце руководствовалось желанием помочь другим. Благодаря доброте, благодаря любви, благодаря честности и искренности, благодаря справедливости по отношению ко всем другим мы сами получаем немалую пользу. Причем все это не имеет отношения к запутанным теоретическим рассуждениям. Это простой здравый смысл. Невозможно отрицать, что внимание к другим – стоящее дело. Невозможно отрицать, что наше счастье самым сложным образом связано со счастьем других людей. Невозможно отрицать, что, если тяжко обществу в целом, тяжко и нам самим. И невозможно отрицать, что, чем более наши сердца и умы подвержены враждебности, тем несчастнее мы становимся. Вот поэтому мы можем обойтись без всего остального – без религии, идеологии, приобретённых знаний. Но мы не можем обойтись без любви и сострадания.
Вот это и есть моя подлинная религия, моя простая вера. В этом смысле нет нужды в храмах или церквах, в мечетях или синагогах, нет нужды в сложной философии, доктринах или догмах. Наше собственное сердце, наш собственный ум и есть храм. А доктрина – это сострадание. Любовь к другим и уважение к их правам и достоинству, вне зависимости от того, кто они каковы, – вот на самом деле и все, в чем мы нуждаемся. Пока мы практикуем это в повседневной жизни, остается неважным, образованны мы или нет, верим в Будду или в Бога, исповедуем какую-то религию или нет; пока в нас есть сострадание и пока мы регулируем свои поступки, руководствуясь ответственностью, мы, без сомнения, будем счастливы.
Так почему же, если так просто стать счастливым, нам это кажется таким трудным? К несчастью, хотя большинство из нас считают себя сострадательными, мы, тем не менее, склонны игнорировать эти простые, здравые истины. Мы не удосуживаемся сдерживать свои отрицательные мысли и эмоции. В отличие от крестьянина, который подчиняется законам природы и, не колеблясь, приступает к обработке земли, когда для того приходит момент, мы тратим понапрасну огромное количество времени, занимаясь бессмысленными делами. Мы предаемся глубоким переживаниям из-за пустяков, вроде потерянных денег, и без малейшего сожаления отказываемся от того, что по-настоящему важно. Вместо того, чтобы с радостью ухватиться за возможность сделать что-то для благополучия других, мы лишь ищем удовольствий для себя, где только можем. Мы уклоняемся от того, чтобы проявить внимание и уважение к другим, – на том основании, что мы слишком заняты. Мы спешим то туда, то сюда, постоянно что-то подсчитываем и звоним по телефону, и думаем, что вот это, пожалуй, лучше того. Мы только и тревожимся о том, что, если что-то случится, то нам следует сделать то-то и то-то. Но таким образом мы остаемся на самом грубом и примитивном уровне человеческого духа. Более того, оставаясь невнимательными к нуждам другим, мы в итоге невольно причиняем им вред. Мы думаем, что мы очень умные, но как мы пользуемся своими способностями? Слишком часто мы используем их для того, чтобы обмануть ближних, любой ценой обойти их и за их счет добиться собственной выгоды. А когда нам это не удается, мы, преисполненные ощущением собственной правоты, проклинаем других за свои трудности.
