Коллектив авторов - Государство Российское. Новый этап. Арктический вектор
Александр ШИПКОВ. Все эти олигархи: Абрамович, Вексельберг, Дерипаска и так далее, все эти люди с огромными средствами, – публика грубая. Они скупили по 200–300 гектаров земли под Москвой и застраивают её огромным количеством гипермаркетов. Вы знаете все эти «Ашаны», «Реалы» и прочие.
«ИЗБОРСКИЙ КЛУБ». Возведение жутких районов из башен, в которых легче удавиться, – тоже заказ олигархов? Чем же тогда занимаются архитекторы?
Александр ШИПКОВ. Вы говорите «жутких», но какая прибыль! 300 % прибыли! Мы, я говорю об архитекторах, выжимаем квадратные метры. Мы помогаем выжимать прибыль. Все эти микрорайоны, новые города из одинаковых домов – конвейер. Любой индивидуальный проект – это потеря ресурсов, потеря времени. Вы же видели Манхэттен в Нью-Йорке? Все эти башни – то же самое. В нашей архитектуре сегодня полное господство западной архитектуры, западной стилистики. И это – диктат олигархов.
«ИЗБОРСКИЙ КЛУБ». Неужто все эти хваленые-перехваленые современные технологии не в состоянии улучшить картину?
Александр ШИПКОВ. Высокие технологии? Прекрасно! Но все они тоже работают на извлечение максимальной прибыли. Никаких эксклюзивов, никакого индивидуального проектирования. Индивидуальное проектирование, при условии, что оно принесет олигарху прибыль, рассчитано на архитектурный шок, на оригинальность и для того лишь, чтобы другой олигарх рот разинул.
«ИЗБОРСКИЙ КЛУБ». Архитектор сегодня – раб? Раб олигархов?
Александр ШИПКОВ. Да, современный раб. Талантливый, трудолюбивый, беззаветный, точнее, цивилизованный раб. Не нравится? – можешь быть свободен.
«ИЗБОРСКИЙ КЛУБ». И архитекторы молчат?
Александр ШИПКОВ. Не молчат. Протестуют на своих съездах, конференциях, в прессе. Протестуют, но диктат экономики, диктат бизнеса у нас стал нормой. Вот и строят красоту в её современном международном глобальном понимании. Мы встраиваемся в мировую цивилизацию, в цивилизацию Москва-Сити. Вторичность, ложно понятая современность – главная беда нашей архитектуры.
«ИЗБОРСКИЙ КЛУБ». Капитализм, по слову Александра Зиновьева, уничтожит европейскую культуру гениев. Возможен ли выход из глобаната? что необходимо для этого?
Александр ШИПКОВ. Необходимо вернуться в нашу цивилизацию, в цивилизацию русского мира.
«ИЗБОРСКИЙ КЛУБ». Что определяет русский мир в архитектуре? Есть ли его постулаты?
Александр ШИПКОВ. Постулаты: компактность, лаконизм форм, жизнерадостная узорчатость. Минимальная поверхность при максимальном объеме. Все наши центры – это кубы. Наша изба-пятистенок – это квадратный домик, печка посередине. Такая архитектура даёт возможность получить наибольшую площадь при наименьшем периметре. А что значит наименьший периметр? Наименьший расход бревна, дерева, камня. Русская архитектура всегда очень компактна. Обратите внимание на наши церкви. Они в силу климатических условий меньше европейских, и только Монферран в Петербурге сделал нечто подобное римскому собору Петра и Павла.
Следующий постулат – орнаментика. Орнаментика – это наш язык архитектуры. Поразительная изобретательность, поразительная затейливость, что идут из вышивки одежды и представлены прежде всего в нашей деревянной архитектуре. В Торжке есть улица, где стоят сотни домов и у каждого дома свой наличник вырезан из доски. Есть архитекторы, я знаю таких, которые говорят: это вообще не архитектура, она не профессиональная, она ничего общего с Европой не имеет. Действительно, наша архитектура – это другая архитектура.
И третье, что выделяет русскую архитектуру – красочность. Красочность связана с природой: у нас культ солнца, мака, клубнички, малины, редиски. Зелёный, красный, золотой, охристый – наши цвета. Золотые почему? Да потому что солнца 200 дней в году не видно, а в Питере солнечных дней – так вообще 90-100 дней в году. Но золотая голова на нашей церкви всегда сияет. И шпиль Адмиралтейский на Невском проспекте, шпиль Петропавловской крепости – всегда сияет, в любую погоду. Из Православия в архитектуру перешло преклонение перед белым камнем. Владимир Суздаль – весь белый. Кремлёвские храмы – белые. Новгородская София – белая.
«ИЗБОРСКИЙ КЛУБ». Александр Иванович, перед началом интервью вы обмолвились, будто бы почувствовали себя русским архитектором в Ленинграде, городе, признанном в качестве самого европейского города России.
Александр ШИПКОВ. Так и было. Ведь что такое Ленинград, что такое Петербург? Это не просто градостроительная среда. Это градостроительная среда, которая вся наполнена искусством: скульптурами, мозаиками, живописью, парками, каналами. Это совершенно русский город, он открыл для меня симфонию синтеза искусства в архитектуре. Я в Ленинграде понял, что синтез не архитектуры и искусств, а искусств в архитектуре. В Ленинграде я впервые ощутил себя русским архитектором. Растрелли и Росси – русские архитекторы, как Левитан – русский художник.
«ИЗБОРСКИЙ КЛУБ». Что именно вдохновило?
Александр ШИПКОВ. Я работал в Ленинграде несколько лет и заканчивал работу над диссертацией. И вот в октябре 1971 года я защитился, сбросил гору с плеч, вздохнул с облегчением и как-то декабрьским вечером засиделся на работе. Наверное, часов было девять-десять. Я работал, трудился – и вдруг услышал голос за спиной: ты какую-такую делаешь архитектуру из бетона и стекла? Ты же русский мужик, ты Санька, отец твой Иван, дед Максим и прадед Кузьма, а ты какую-то архитектуру из бетона и стекла делаешь, современную, никакую, ничью. Я даже оглянулся. Я не запомнил дату этого дня, но этот голос запомнил. Когда я говорю «голос», то это никакая не мистика. Не знаю, откуда, но именно с ним мысль о русской архитектуре и пришла.
«ИЗБОРСКИЙ КЛУБ». Сколько прошло лет от мысли до её реализации?
Александр ШИПКОВ. До 1985–1986-х годов я был современным архитектором. Когда пришёл 1991 год, когда Дзержинского взашей скинули, впервые для себя начал рисовать русскую архитектуру. Я изучал язык русской архитектуры, который догматическая церковь, Русская Православная Церковь, слава Богу, сохранила. К шестидесяти годам, это были 19951996 годы, понял: надо восстанавливать русское искусство. Я так окинул взглядом: кто же был последним русским архитектором? И с удивлением понял, что последним русским архитектором был Алексей Николаевич Душкин. Это был мастер баженовского масштаба. Что значит баженовского масштаба? Баженов – это Царицыно. Это, казалось бы, смешение стиля: европейский, готика, русский, и из всего этого рождается невиданное чудо. И станция метро Маяковская Душкина: нержавеющая сталь, мрамор, гранит, мозаики Дейнеки. Алексей Николаевич Душкин – это архитектор масштаба Баженова, это исключительной силы таланта человек.
«ИЗБОРСКИЙ КЛУБ». Душкин, если я не ошибаюсь, был Вашим педагогом?
Александр ШИПКОВ. Я был учеником выдающихся архитекторов. Мне посчастливилось. У меня было три учителя, все – первые лица. Михаил Павлович Парусников. Это Минск, за который Парусников получил «сталинскую» премию. Сегодня красавец Минск – культурное наследие мирового масштаба. Я учился у Михаила Павловича Парусникова, защищал у него диплом. Я был аспирантом Григория Александровича Симонова. Председатель Госкомитета по архитектуре и строительству, он руководил строительством непревзойденных высотных зданий в Москве. Он учил меня быть стойким бойцом. Алексей Николаевич Душкин был моим учителем на четвертом курсе. Душкин – это высотное здание у Красных ворот, это вокзал в Сочи, за который он получил «сталинскую» премию, это московское метро: Кропоткинская, Маяковская, Новослободская. Лучшее метро в мире! Я не только проучился у Душкина два года, я был еще у него в аспирантуре, был его ассистентом. Вот сейчас показывают Сочи, сколько понастроили современных сооружений за 60 лет, а вокзал смотрится цветком и красивым сооружением.
«ИЗБОРСКИЙ КЛУБ». Как получилось, что при таких величайших архитекторах облик советских городов уныло изменился?
Александр ШИПКОВ. Хрущев пришел к власти, и Булганин вызвал Алексея Николаевича Душкина. «Слушай, Алексей Николаевич, ты должен меня понять. Мы начинаем борьбу с излишествами, потому что никто на Западе так не строит. Все эти высотные здания – это огромный перерасход материала, все эти колоннады, все эти скульптуры, мы должны положить этому конец. На Западе всего 2 % тратят на архитектуру, на внешнюю отделку. Нам надо решать жилищную проблему людей, нам надо дать людям жильё. Быстро надо дать жильё. Поэтому, ты уж не обессудить, мы с тобой старые друзья…» И Душкина выгнали с должности главного архитектора Метростроя, исключили из партии, отобрали «сталинскую» премию. Алексей Николаевич ушёл в институт. Конечно, его коллеги приняли. И он с нами, с 20-летними, как с внуками занимался. Он ездил на утиную охоту, у него был конь, он уже жил такой жизнью. Добрейший был человек! Но когда я стал его ассистентом, я уже видел, что как архитектора, активного архитектора, Хрущёв его сломал. Так он сломал и ростовую почку ёлки развития советской архитектуры.
