Дмитрий Зыкин - Большая игра
Если подводить итог различным заявлениям участников совещания, то видно, что речь шла о готовности начать дипломатический зондаж японских требований. При этом подчеркивалось, что о поражении нашей армии нет и речи, а в случае чего война может быть продолжена Россией. Возможно, найдутся скептики, которые скажут, что рассуждения в «высоких кабинетах»— это одно, а люди, находившиеся непосредственно на полях сражений, смотрели на перспективы России совершенно иначе. Что ж, дадим слово Деникину. Будущий генерал, один из лидеров Белой гвардии участвовал в Русско-японской войне и в воспоминаниях так оценивал состояние русской армии:
«5 сентября 1905 года в Портсмуте было заключено перемирие, а 14 октября состоялась ратификация мирного договора. Россия теряла права свои на Квантунь и Южную Маньчжурию, отказывалась от южной ветви железной дороги до станции Куа-чендзы и отдавала японцам южную половину острова Сахалин. Для нас не в конференции, не в тех или других условиях мирного договора лежал центр тяжести вопроса, а в первоисточнике их, в неразрешенной дилемме: Могли ли маньчжурские армии вновь перейти в наступление и одержать победу над японцами? Этот вопрос и тогда, и в течение ряда последующих лет волновал русскую общественность, в особенности военную, вызывал горячие споры в печати и на собраниях, но так и остался неразрешенным. Ибо человеческому интеллекту свойственна интуиция, но не провидение.
Обратимся к чисто объективным данным. Ко времени заключения мира русские армии на Сипингайских позициях имели 446 тысячи бойцов (под Мукденом — около 300 тысяч); располагались войска не в линию, как раньше, а эшелонированно в глубину, имея в резерве общем и армейских более половины своего состава, что предохраняло от случайностей и обещало большие активные возможности; фланги армии надежно прикрывались корпусами генералов Ренненкампфа и Мищенки; армия пополнила и омолодила свой состав и значительно усилилась технически — гаубичными батареями, пулеметами (374 вместо 36), составом полевых железных дорог, беспроволочным телеграфом и т. д.; связь с Россией поддерживалась уже не тремя парами поездов, как в начале войны, а 12 парами.
Наконец, дух маньчжурских армий не был сломлен, а эшелоны подкреплений шли к нам из России в бодром и веселом настроении. Японская армия, стоявшая против нас, имела на 32 % меньше бойцов. Страна была истощена. Среди пленных попадались старики и дети. Былого подъема в ней уже не наблюдалось. Тот факт, что после нанесенного нам под Мукденом поражения японцы в течение шести месяцев не могли перейти вновь в наступление, свидетельствовал, по меньшей мере, об их неуверенности в своих силах.
Но… войсками нашими командовали многие из тех начальников, которые вели их под Ляояном, на Шахэ, под Сандепу и Мукденом. Послужил ли им на пользу кровавый опыт прошлого? Проявил ли бы штаб Линевича более твердости, решимости, властности в отношении подчиненных генералов и более стратегического уменья, чем это было у Куропаткина? Эти вопросы вставали перед нами и, естественно, у многих вызывали скептицизм. Что касается лично меня, я, принимая во внимание все „за“ и „против“, не закрывая глаза на наши недочеты, на вопрос — „что ждало бы нас, если бы мы с Сипингайских позиций перешли в наступление?“ — отвечал тогда, отвечаю и теперь:
— Победа!
Россия отнюдь не была побеждена. Армия могла бороться дальше. Но… Петербург устал от войны более, чем армия. К тому же тревожные признаки надвигающейся революции, в виде участившихся террористических актов, аграрных беспорядков, волнений и забастовок, лишали его решимости и дерзания, приведя к заключению преждевременного мира»[168].
А в завершение главы вновь сошлюсь на генерала Экка:
«В августе был заключен Портсмутский мир. Японцы, предложившие было тяжелые условия, до контрибуции включительно, быстро уступили перед твердо предъявленными нами контрпредложениями, так как запрошенный из Токио маршал Ояма ответил очень просто: „Больше на победу рассчитывать нельзя“»[169].
Порт-Артур — город русской славы
Обращаясь к событиям Русско-японской войны, нельзя обойти молчанием оборону Порт-Артура. Не все знают, что командующий осадой крепости Ноги Марэсукэ по итогам своей победы решил покончить жизнь самоубийством. Ему было до смерти стыдно за бездарно и провально проведенную осаду. Император запретил ему делать сэппуку (харакири), но после смерти императора Ноги все-таки совершил самоубийство. У нас этот факт остается не просто малоизвестным, а еще и непонятным, ведь столетие бесконечного улюлюканья по поводу «победоносной Японии, разгромившей отсталый царизм», не прошло даром.
Позором считают действия России, но никак не Японии, и уж тем более у нас удивляются, почему Ноги до такой степени низко оценивал свою победу у Порт-Артура. А между тем он абсолютно прав. Осада Порт-Артура — это поразительное головотяпство, провал и поражение японцев, а России невероятно повезло, что Ноги совершил столь вопиющий просчет. В результате гарнизон крепости не просто выполнил свою задачу, а многократно ее перевыполнил, добился грандиозного успеха.
Когда, наконец, наша страна очнется от пропагандистского дурмана, именно такой взгляд восторжествует и у нас, а на Западе это знают давно и считают такой подход настолько банальным, что известный военный историк Лид-дел Гарт пишет об этом буквально одной строкой как о самоочевидной вещи. Приведу в доказательство известную цитату из его работы «Стратегия непрямых действий»:
«…Японцы, мечтавшие повторить Седан, сами попали в ловушку, решив захватить Порт-Артур. Последовал ряд длительных кровопролитных боев, не давших решительных результатов. Японцы были настолько истощены в результате последнего безуспешного сражения под Мукденом, что были рады заключить мир с русскими, которые вели войну без всякого воодушевления, не втянув в нее и одной десятой доли своих наличных сил».
Итак, осада Порт-Артура названа ловушкой для японцев, и они в нее попали. Почему? Начнем с того, что Лиддел Гарт упомянул Седан. Речь идет о событиях Франко-прусской войны, когда французская армия, потерпевшая поражение близ этого города, попыталась укрыться в самом Седане. Всего в город вошло около 100 тысяч французов, однако очень быстро эта гигантская сила сдалась, не выдержав артиллерийского обстрела со стороны противника, хотя город был хорошо укреплен, там были фортификационные сооружения с крепостными орудиями.
За все время сражения, включая бои у Седана, Пруссия потеряла немногим больше 2 тысяч убитыми, а также менее 7 тысяч ранеными и пропавшими без вести. Но этого оказалось достаточно, чтобы выиграть сражение, а вместе с ним и всю войну.
Теперь смотрим на ситуацию в Порт-Артуре. Отметим, что линия фортов проходила сравнительно недалеко от города, например, некоторые сооружения находились всего-то в 1,6 км от его центра. Это привело к тому, что японцы с самого начала смогли вести обстрел Порт-Артура. Напомню, что французы отступили в Седан числом в 100 тысяч человек (у противника было около 215 тысяч), а гарнизон крепости Порт-Артура насчитывал около 40 тысяч человек, и вместе с моряками общее число защитников достигало примерно 50 тысяч.
Есть и еще одна интересная деталь. Во время Японо-китайской войны 1894–1895 годов именно генерал Ноги был командующим пехотной бригадой, которая за один день взяла Порт-Артур, обороняемый китайцами. Возможно, это обстоятельство тоже сыграло свою роль, когда спустя 10 лет Ноги вновь подошел к Порт-Артуру, но уже с целой армией. К вопросу о том, сколько у него было солдат, мы вернемся чуть позже, но ясно, что значительно больше, чем у русских.
Возможность обстреливать город и перевес в численности позволяли японскому командованию рассчитывать на повторение Седана. Но как мы знаем, крепость выдержала затяжную осаду. Для Японии буквально каждый день и каждый солдат были на счету, ведь потери надо считать не по абсолютному значению, а по доле от мобилизационного потенциала. И вот в таких условиях как ведут себя японцы у Порт-Артура? 19 августа 1904 года начался первый штурм города. Японцы понесли тяжелые потери, но Порт-Артур не взяли. Уже на этом этапе стало ясно, что никакого Седана не получилось. Что же тогда следовало делать японцам? Им надо было оставить идею захвата города штурмом, держать Порт-Артур в осаде, а высвободившиеся значительные силы направить против русских армий в Маньчжурии.
Гарнизон Порт-Артура находился в более выгодном положении, по сравнению с противником, благодаря фортам, но если бы защитники предприняли попытку прорваться, то им пришлось бы выйти из крепости. В этом случае русские лишались бы преимущества и даже, наоборот, теперь уже сами попадали бы в положение атакующих укрепления неприятеля. Вместе с тем понятно, что блокированный город обречен слабеть, подкреплений нет, продовольствие постепенно заканчивается, нехватка витаминов вызывает цингу (так оно в реальности и произошло), сами условия осажденной крепости способствуют распространению и других болезней. То есть японцы могли взять город измором и малой кровью, но генерал Ноги принял иное решение.
