Нурали Латыпов - Заговор Англии против России. От Маркса до Обамы
Тем не менее уже в 1970-е годы скорость роста производительности труда в социалистических странах – прежде всего в СССР – ощутимо снизилась. Попытки нарастить её разнообразными реформами не дали заметного успеха.
Правда, в те же годы мир капитализма вообще пребывал в стагфляции: инфляция, организованная ради подстёгивания потребления (и тем самым – производства), не могла преодолеть стагнацию – застой в этом самом производстве. Но это никого не удивляло: как известно ещё с XIX века, рыночная экономика обречена время от времени испытывать спад. Правда, инфляционисты ссылались на рецепт Джона Мэйнарда Джон-Невилловича Кейнса (1883–06–05–1946–04–21): вбросить в экономику деньги ради её раскрутки. Но такой приём способен лишь отсрочить депрессию ценой её усиления в будущем. Сам Кейнс прекрасно сознавал это и рекомендовал изымать деньги, вброшенные государством в экономику, ещё до того, как они совершат в ней полный виток и тем самым поднимут цены. А тогдашний виток накачки западной экономики деньгами начался ещё на рубеже 1950–60-х годов – как только на западе завершилось послевоенное восстановление хозяйства и обусловленная им скорость роста снизилась.
Итак, мы не искали себе оправдание в чужих несчастьях, а пытались понять причины собственных неурядиц. Впоследствии выяснилось: причин было много, и далеко не все поддавались быстрому устранению. Правда, в эпоху «перестройки» даже многое, что можно было исправить, поменяли как раз в сторону дальнейшего ухудшения. Но не буду вдаваться в исследование причин тогдашних ошибок и преступлений. Особенно с учётом формулы «это хуже преступления – это ошибка».[28] Просто расскажу об одной чисто технической сложности, ускользнувшей от внимания большинства советских экономистов и управленцев. Расскажу потому, что эта сложность тогда была заведомо неустранима, да и сейчас столь же значима.
Ещё в начале 1920-х годов – в рамках разработки первых методов централизованного планирования развития народного хозяйства – советский (а затем немецкий, китайский и с 1931-го года американский) экономист Василий Васильевич Леонтьев (1905–08–05–1999–02–05) показал: ключевые сведения для планирования – затраты ресурсов (от сырья до рабочего времени) на единицу готовой продукции (его статья «Баланс народного хозяйства СССР» опубликована в 1925-м). На этой основе он создал теорию межотраслевого анализа. В 1973-м он получил премию Банка Швеции в память Альфреда Бернхарда Эммануэлевича Нобеля (1833–10–21–1896–12–10), обычно именуемую Нобелевской премией по экономике, «за развитие метода «затраты—выпуск» и за его применение к важным экономическим проблемам».
Леонтьев представил исходные данные для межотраслевого анализа в форме квадратной матрицы. Каждая строка и каждый столбец её соответствуют одному из исследуемых видов продукции (то, что обычно называют сырьём – тоже продукция каких-то производств; например, нефть – результат работы обширных и сложных промыслов). Каждая клетка указывает: сколько продукции, представленной строкой, нужно для создания единицы продукции, представленной столбцом. Можно, впрочем, исходные ресурсы представлять столбцами, а результаты – строками: математически это несущественно.
Квадратная матрица – система линейных уравнений. Свободные члены этой системы – сведения о доступных в данный момент ресурсах. Решая систему, мы получаем сбалансированный план – указания на полнейшее возможное в данный момент использование этих ресурсов. Выдающийся советский математик Виктор Михайлович Глушков (1923–08–24–1982–01–30) отметил: раз решение системы линейных уравнений требует числа действий, пропорционального третьей степени числа самих уравнений – значит, балансировка плана возможна только с использованием мощнейших вычислительных систем.
Строго говоря, наилучшие существующие методы решения таких систем дают показатель степени не 3, а 2+6/7. Матрицы же материального баланса разреженные – в большинстве их клеток стоят нули (так, для создания рояля нужны, помимо прочего, кровельные материалы на производственных зданиях – но непосредственно в рояле рубероид с шифером не найти). Поэтому для них показатель степени – примерно 2,5 (при 1000 уравнениях нужно сделать не миллиард, а всего около 30 миллионов арифметических операций – точнее, около 60, поскольку есть ещё и коэффициент пропорциональности).
Правда, создаваемая под руководством Глушкова общегосударственная автоматизированная система (ОГАС) управления народным хозяйством предназначалась прежде всего не для всеобъемлющего планирования, а для сбора сведений о работе всех звеньев производства – в помощь людям, непосредственно занятым всем спектром управленческих задач. Ведь в те времена СССР производил примерно 20 миллионов различных наименований изделий (с учётом всех компонентов сложных конструкций вроде автомобилей и станков), а самые быстрые тогдашние вычислительные машины выполняли всего несколько миллионов арифметических действий в секунду (и были во всём мире считанные сотни таких машин, а основная масса вычислительной техники работала в десятки раз медленнее, да и таких устройств было менее миллиона). Весь тогдашний мировой компьютерный парк мог справиться с балансировкой плана за многие века. Поэтому приходилось добиваться всего лишь приемлемых приближений к точному балансу, причём только сами люди могли оценить, какое приближение для них приемлемо.
Более того, балансировка плана – не самоцель даже в тех случаях, когда она достижима (а достижима далеко не всегда: например, некоторые ресурсы столь доступны, что нет возможности использовать их полностью – других ресурсов для этого не хватит). Важно использовать ресурсы наилучшим возможным образом. Не менее замечательный, чем Глушков, советский математик Леонид Витальевич Канторович (1912–01–19–1986–04–07) – лауреат всё той же Нобелевской премии по экономике в 1975-м году «за вклад в теорию оптимального распределения ресурсов» – показал: оптимизация плана примерно равноценна решению стольких систем уравнений баланса, сколько уравнений в каждой системе. Значит, число арифметических действий, нужных для выработки оптимального плана, пропорционально числу названий изделий примерно в степени 3,5 – в середине 1970-х годов такой план для СССР можно было сформировать, используя всю вычислительную технику тогдашнего мира, за многие миллиарды лет.
Понятно, так долго в реальности ждать невозможно: план действий на сегодня нужен вчера. Поэтому на практике до точного расчёта плана деятельности всего народного хозяйства дело отродясь не доходило. Всемогущий и всеведущий Госплан пользовался приближёнными методами расчёта. Тот же Канторович исследовал многие из них. И обнаружил: наилучший метод – децентрализованный, когда каждый хозяйствующий субъект самостоятельно планирует собственную работу, рассматривая всех прочих всего лишь как ограничения области своего поиска оптимального решения. Именно так организовано то, что мы называем рыночной экономикой. Правда, при таком планировании неизбежны нестыковки технологических цепочек, не говоря уж о значительной разбалансировке производства в целом. Из трудов Канторовича видно: рыночное хозяйство может извлечь из доступного набора ресурсов (в том числе и людей, рассматриваемых как ресурсы) в несколько раз меньший конечный результат, чем теоретически возможный точный план, – но централизованное планирование теми приближёнными методами, какие были осуществимы во времена Глушкова и Канторовича, даёт результат ещё в несколько раз меньший!
Есть и ещё одна сложность. Начиная с Леонтьева, теоретики планирования считали известными и коэффициенты в матрице материального баланса, и свободные члены уравнений – количества доступного сырья и потребных конечных продуктов. Фридрих Августович фон Хайек (1899–05–08–1992–03–23) – лауреат (вместе с Карлом Гуннаром Карл-Адольфовичем Петерсоном (1898–12–06–1987–05–17), взявшим псевдоним Мюрдаль по родовой ферме Мюр в провинции Даларна) всё той же Нобелевской премии по экономике в 1974-м году «за основополагающие работы по теории денег и экономических колебаний и глубокий анализ взаимозависимости экономических, социальных и институциональных явлений» – показал: значительная часть сведений, необходимых для планирования, возникает только в процессе производства, а то и вовсе в ходе потребления и поэтому заведомо недоступна планирующему органу. Кроме того, для выбора наилучшего варианта плана нужно знать способ сравнения вариантов между собою – критерий оптимизации. По Хайеку этот критерий также не поддаётся заблаговременному вычислению, ибо предпочтения людей формируются в основном по личному опыту взаимодействия с разными товарами и услугами. Таким образом задачу планирования не только невозможно решить – её нельзя даже правильно сформулировать. Неизбежные при этом ошибки многочисленных частных лиц в какой-то мере компенсируются. А вот столь же неизбежная ошибка единого планового органа лишена потенциального противовеса и поэтому скажется куда болезненнее.
