Желю Желев - Фашизм. Тоталитарное государство
Одновременно они дают ключ к разгадке другой важной его особенности: объясняют причину отсутствия личностей, граждан с большой буквы, имеющих вес в обществе независимо от государства.
В условиях традиционной либеральной демократии, особенно на ее классическом этапе, личности могут представлять гражданское общество перед государством. Это — писатели, ученые, артисты или политики из рядов оппозиции. Они имеют политический вес благодаря своим заслугам в науке, литературе или искусстве, одним словом, перед гражданским обществом, которое при буржуазной демократии обладает известной самостоятельностью в государстве. В их силах заступиться перед государством за отдельного человека, за группу людей, осудить государство и государственных руководителей, разоблачить махинации или преступления его органов и т.п. Такими личностями были в США Эйнштейн, в Англии — философ Бертран Рассел, во Франции — Ромен Роллан, Жан Поль Сартр.
В фашистском государстве нет граждан, там все подданные, обязанные служить и исполнять. Фашистское государство распространяет принципы своей бюрократической иерархии и на гражданское общество. Последнее не обладает никакой автономией по отношению к государству, об оппозиции же речи быть не может. При таком положении, естественно, ни ученый, ни человек искусства не может быть гражданином, выразителем общественного мнения. В тоталитарном государстве могут быть большие ученые, писатели, философы, но они не могут стать гражданами. Большой ученый или писатель остается жалким, трусливым подданным, дрожащим, как последний чиновник, перед всесильным государством и партийной фашистской бюрократией.
Руководители фашистской системы одновременно являются фактически единственными представителями гражданского общества. Они и только они имеют право говорить от имени этого общества, или, что одно и то же, они — единственные «граждане», которые могут представлять его перед государством. Тираническое господство политики над всеми остальными сферами общественной жизни дает им возможность украсить себя всевозможными атрибутами: самых умных, авторитетных, честных, справедливых, доблестных, принципиальных и т.д.
Но это — фальшивый блеск, порожденный властью, неограниченной и всеохватной политической властью. О политическом руководителе в фашистском государстве можно сказать, что он находится у власти не потому, что умен, а «умен», потому что дорвался до власти; пришел к власти не потому, что честен, а «честен», потому что пришел к власти; он стоит у власти не потому что принципиален, а «принципиален», потому что стоит у власти. И наконец, он политический руководитель не потому, что у него авторитет, а «авторитет» у него потому, что он — политический руководитель. Это относится к нему и как к гражданину: он слывет гражданином с большой буквы, потому что фашистское государство дало ему в руки неограниченную политическую власть над гражданским обществом.
На основании сказанного можно сделать важный вывод: в тоталитарном фашистском государстве нет и не может быть подлинных политических авторитетов, потому что единственный путь выдвижения и утверждения лидеров — бюрократическая иерархия, то есть прежде, чем стать «авторитетом», сначала надо стать бюрократом. В этом смысле разница между фашистским государством и традиционной буржуазной демократией в том, что при последней есть и другой, небюрократический путь выдвижения политиков, что в свою очередь существенно меняет саму бюрократию.
Теперь ясно, почему фашистское государство вынуждено компенсировать отсутствие реальных авторитетов созданием их заменителей. Для этого используется мощная пропагандистская машина государства, фашистской партии, массовых организаций. Создание собственных политических «авторитетов» неизбежно перерастает в дикарское безудержное идолопоклонство. Вождю приписываются, с одной стороны, сверхъестественные качества, которыми один человек физически не может обладать, с другой — логически несовместимые и взаимоисключающие достоинства. Вместо авторитета государство создает культ личности политических вождей. Гитлера представляли лучшим «другом природы», «знатоком искусств», называли «дорогим товарищем», «другом рабочих», «другом крестьян», «другом молодежи», «человеком дела», «другом спортсменов». На некоторых картинах и фотографиях он изображен «отцом нации», «отцом народа» (69—75), «первым знаменосцем», «архитектором», «человеком в коричневой рубашке», «государственным мужем» и пр. Как тут не привести иронические слова из книги Ганса Губера и Артура Миллера «Третий рейх»: «Он разбирается в сельском хозяйстве так же хорошо, как и в технике, и в искусстве понимает так же много, как в кораблестроении» (151—292).
Такой же культ вождя был создан и Муссолини. Ему также приписывают самые невероятные качества. Дуче в военной форме киркой разбивает какую-то скалу; со шпагой в руке готовится к тренировке; работает на молотилке, управляет трактором, скачет верхом на лошади. На одном из плакатов мы видим его обнаженным но пояс, загорелым, внизу — подпись: «Первый крестьянин своей страны. Исполненный сил и загоревший на солнце, обнаженный по пояс, лучший крестьянин среди крестьян, дуче в городе Априлья... участвует в празднике урожая. После своей исключительно содержательной речи дуче целых четыре часа сам работал на молотилке» (151—303).
Фотография 1939 года показывает глубокую, неразрывную связь вождя с народом. Дуче в военной форме, «случайно» проходя через какой-то скверик, приветствует мамаш с детьми. Счастливые мамы показывают ему своих малышей.
Безграничен и культ личности Франко. «Вокруг его имени был создан невиданный в истории Испании культ, — пишет Хосе Гарсиа. — Все приписывалось генералиссимусу Франко: и победа над «красной» Испанией, и «строительство» новой Испании» (20—280).
В год «победы» над республикой (1939) Франко находится в расцвете сил — ему 47 лет. Он вдруг становится государственным главой, каудильо партии, генералиссимусом, вождем «Славного восстания». Его имя ставится в один ряд с названием фашистской партии, и на публичных собраниях люди скандируют: «Франко! Фаланга! Франко! Фаланга!»
Автор «Испании без маски» Эйбл Плэн, прибывший в Мадрид в разгар культа Франко, пишет о нем следующее: «Он везде и всюду так и лезет в мои мысли и глаза: в любое время, на каждой улице, глядит со стен и витрин, с первых страниц газет, с экранов кинотеатров и с обложек журналов, с почтовых марок, в троллейбусах, на станциях метро, в фойе театров и в выставочных залах, в кафе и дешевых харчевнях, в модных столичных ресторанах и в кишащих мухами сельских трактирах, в благоухающих цветами гостиных богатых торговцев и в вонючих однокомнатных квартирах привратников во всех испанских городах, поселках и селах, где приходилось бывать» (93—115).
Гитлеру посвящено огромное количество стихотворений, где его сравнивают с флагом, со звездами, с солнцем и т.д. и т.п. Вот, например, стихотворение «К фюреру» (1936) некоего Германа Гардера:
Мы любим тебя, вождь, потому что любим Германию.
Мы боремся за тебя, потому что ты борешься за Германию,
Мы умираем за тебя, потому что ты делаешь Германию великой.
И последняя строка с характерным мотивом:
Теперь мы любим еще больше великую Германию
И тебя, наш вождь, немецкий герцог
В скромной одежде. Тебя не пурпур украшает... (180—359).
В другом стихотворении, озаглавленном «Тихая ночь» (Берлин, 1934) Фрица фон Рабенау, фюрер представлен мифическим героем. Фюрер бдит, озабоченный судьбами Германии. Когда все засыпает, он, как бессменный страж, думает о счастье народа.
Тихая ночь, святая ночь.
Все спит, бдит одна
Канцлера мысль,
Бдит ради счастья Германии.
Всегда бдит ради нас.
Тихая ночь, святая ночь,
Все спит, бдит один
Адольф Гитлер ради будущего Германии.
Он ведет нас к величию, к спокойствию и счастью,
Дает нам, немцам, силу (180—346).
В последних строках фюрер превращается в солнце, которое «улыбается нам».
В стихотворении «Величие» (1937) Бальдура фон Шираха, фюрер одновременно и велик, и скромен, он указывает путь звездам, и в то же время он — «как ты и я».
В нем наше величие: ведь он
Не только наш вождь и герой,
Но и сам тверд и скромен,
В нем — корни нашего мира,
И его душа путь к звездам указует,
Но он все же остается человеком,
Таким, как ты и я (180—365).
Фюрер — воплощение истины, сама истина. Когда он говорит, всякая ложь отступает. Его слова вдохновляют на творчество, на подвиг. Таким предстает Гитлер в стихотворении Карла Эмиля Улофа «Фюрер говорит» (1935):
![Майкл Муркок - Когда боги смеются / While the Gods Laugh [= Пока смеются боги]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
