Сергей Комков - Тень Большого брата над Москвой (сборник)
— Ну, дело же, в конце концов, не в этих самых тестах… — Попыталась возразить Алена Леонидовна. — Их же можно и усовершенствовать…
— Да, в том-то и дело, что дело не в тестах! — Опять вскочил со своего места Полосин. — Дело в том, что сама система ЕГЭ убивает классическое фундаментальное образование в нашей стране! Разве это трудно понять? Мы же об этом не раз говорили. Перевод на тестовые экзаменационные задания означает собой переход от логики мышления и логики рассуждения к чисто прикладному восприятию изучаемого материала.
Буквально обескураженная столь бурными выступлениями своих коллег по факультету, декан присела на краешек стула и только беспомощно пожала плечами:
— Я даже не знаю, чего нам теперь делать… Отменить результаты набора уже невозможно… И отчислить их нам до результатов первой сессии будет тоже практически невозможно…
— Думаю, что и после первой сессии вам тоже никто не позволит произвести массовые отчисления, — в раздумье произнес Полосин. — Так что, видимо, придется нам всем засучить рукава и заново обучать этих егешных стобалльников элементарной грамотности…
— Но ведь это же — полный абсурд! — опять вскочила со своего места профессор Пустовалова. — Это же значит, что мы теперь начнем выпускать недоучек!
— А вот этого я вам не позволю! — вдруг прихлопнула ладонью по столу Алена Леонидовна. — Значит, всем нам придется значительно поднапрячься. Теперь мы понимаем, с каким материалом имеем дело, и должны скорректировать свои учебные планы. Попрошу вас, Аркадий Иванович, взять этот вопрос на контроль! — Она повернулась в сторону Полосина и прочертила рукой в воздухе, как будто ставя свою резолюцию.
Тот, в свою очередь, в ответ на ее жест только с сомнением пожал плечами и тихо, но достаточно внятно, произнес:
— Боюсь, что сия миссия неисполнима… — Он сделал ударение в слове «миссия» на последней букве, встал со своего места и вышел из зала.
Глядя ему вслед, профессор Пустовалова только грустно произнесла:
— Похоже, Господь всех нас лишил разума. Это нам наказание за грехи наши. Но, слава Богу, хотя бы у кого-то начинает наступать прозрение…
После ее слов все присутствующие, как по команде, поднялись с мест и двинулись к выходу, оставив декана в полной растерянности.
И только когда уже последний человек покинул зал, Алена Леонидовна вдруг вскочила с места и выбежала в коридор.
— Куда же вы?.. Мы же с вами не определили основные цели и задачи…
— А чего тут определять-то?.. — грустно проговорил уходивший последним профессор Воробьев, — Все понятно без каких-либо резолюций: будем тянуть эту серость в верхние эшелоны четвертой власти!.. — Он как-то невесело усмехнулся и зашагал дальше, оставив декана в одиночестве посреди широкого коридора.
К себе в кабинет Алена Леонидовна зашла в совершенно подавленном состоянии. Бросила листки с заготовленным докладом на стол и устало опустилась на диван. Попросила секретаря Дашу принести чашку чая. Потом долго рассматривала корешки стоящих в шкафу папок, как будто что-то высматривая. Нашла папку с надписью «ЕГЭ. Периодика». Долго листала ее, пока не наткнулась на то, что искала. Это была публикация двухгодичной давности статьи профессора Воронцова «ЕГЭ. Мифы и реальность».
Попросила Дашу ни с кем ее не соединять и углубилась в чтение.
«ЕГЭ. Мифы и реальность»
«ЕГЭ — это странное сочетание из трех букв, больше похожее на очередное ругательство, вот уже не первый год вводит в состояние озноба все российское общество. Возникает законный вопрос: кто и зачем придумал эту головную боль? Кто является заказчиком, исполнителем и потребителем данного образовательного суррогата?
Единый государственный экзамен проводится под лозунгами: «Доступность. Повышение качества. Эффективность управления». В 2005 году в сферу ЕГЭ было втянуто 78 субъектов Российской Федерации, 853 тысячи выпускников школ, 1543 вуза и 1765 ССУЗов. А в 2007 году в «эксперименте» участвовали практически все субъекты Федерации.
Так что же такое ЕГЭ на самом деле? Откуда он появился и какую задачу преследует? Сегодня, в погоне за уходящим от нас поездом мирового образовательного сообщества, мы порой бездумно копируем полностью отжившие системы. Одной из таких систем является ЕГЭ. Первые аналоги ЕГЭ появились во Франции в конце 60-х годов. Французское правительство, озабоченное массовыми студенческими выступлениями, пошло на популистские меры. Было объявлено о начале политики социальных преобразований, которые будут способствовать доступности высшего профессионального образования для всех. (Этот же тезис стоит на первом месте и в концепции ЕГЭ в России) Данный лозунг был весьма привлекателен. Но механизм его реализации не сработал. И уже через несколько лет стало совершенно очевидно, что введение единого государственного экзамена и замена им традиционных вступительных экзаменов в вузы привело к полному размыванию всей системы высшего образования. Резко упало качество знаний поступивших, и начался неминуемый процесс отсева вновь принятых студентов за неуспеваемость. Большая часть бюджетных мест оказалась занятой полуграмотными недоучками. А огромная масса по-настоящему талантливых абитуриентов осталась за бортом. Результатом этого стала еще большая социальная напряженность. И уже через 7 лет правительство Франции вняло пожеланиям своего образовательного сообщества и ушло от ЕГЭ, как от главной и основной формы приема в вузы. Этот экзамен остался только в качестве вспомогательного при наличии традиционных вступительных испытаний.
Однако опыт Франции очень быстро был перенесен на другую почву — в США. Сделала это команда Александра Кинга, при активном участии которого происходило реформирование всей системы образования в США в конце 60-х — начале 70-х годов 20-го века. Американцы весьма увлеклись тестовой системой оценки знаний и возвели ее в полный абсолют. Сегодня — через тридцать лет после начала этого «эксперимента» — они пожинают плоды данного действия. В феврале 2005 года на конгрессе американских губернаторов самый богатый человек планеты американец Билл Гейтс сделал сенсационное заявление. Он сказал, что «американская система образования фактически умерла, потому что она полностью утратила свой фундаментальный характер». Выпускник американской школы, по словам главы «Майкрософт», не в состоянии более производить интеллектуальный продукт. Он превратился в потребителя. А вся система образования полностью скатилась на прикладные рельсы. Уровень образования в США достиг, по его словам, самого низкого значения за весь двадцатый век. Одной из причин данного явления стала совершенно неадекватная система оценки знаний учащихся и значительные упущения в содержании образования.
Начиная работу по внедрению в России единого государственного экзамена, наши «реформаторы» из Высшей Школы Экономики фактически за образец взяли американскую модель. И это весьма настораживающий фактор. Тестовая система оценки знаний, безусловно, имеет право на существование. Более того, она может стать важнейшим дополнительным средством при определении уровня эрудированности учащегося. Но эта система не может и не должна быть главной, определяющей системой оценки истинного уровня подготовленности ученика к дальнейшему продолжению профессионального образования. Поскольку при тестовой оценке знаний особо велик риск ошибки. Ибо, любой тест по своей сути — викторина. А в любой викторине присутствует и элемент удачи, и элемент неудачи. Поэтому наиболее оптимальной системой, как утверждает бывший директор Центра тестирования Министерства образования и науки Владимир Хлебников, является не ЕГЭ, а «единое государственное оценивание». Оно состоит из совокупности тестовых оценок, полученных учеником на протяжении всего процесса обучения в школе и по результатам обучения (собственно ЕГЭ), результатов его участия в различных олимпиадах и творческих конкурсах и, наконец, из вступительных испытаний, проводимых конкретным вузом, в который он поступает. Только это может дать наиболее объективную оценку знаний ученика и полностью исключить элемент досадной случайности.
Как неоднократно заявлял ректор МГУ Виктор Садовничий, «мы должны полностью исключить возможности поступать в вузы бездарям и открыть широкую дорогу талантам». И в этом есть глубокий социальный смысл.
Это приобретает особое значение в свете современных тенденций развития мировой экономики. Ни для кого не секрет, что уже через 25–30 лет главным мировым экономическим рынком станет рынок новых информационных технологий и научных разработок. Именно с этого рынка мы рискуем быть вытеснены уже сегодня. Тогда мы превратимся в примитивных потребителей данной продукции, не способных к самостоятельному производству ее. И это значит, что Россия окончательно и навсегда утратит статус великой мировой державы.
