Дмитрий Зыкин - Перевороты и революции. Зачем преступники свергают власть
Бубликов получает сообщение со станции Дно (245 км от Петрограда): выполнить его приказ не представляется возможным, местная полиция — за царя. 1 марта Николай достиг Пскова, на платформе его встретил губернатор, вскоре туда приехал командующий Северным фронтом Рузский. Казалось бы, в распоряжении царя оказались огромные военные силы целого фронта. Но Рузский был февралистом и отнюдь не собирался отстаивать законную власть. Он начал переговоры с Николаем о назначении «ответственного правительства». 2 марта в Псков прибыли два представителя Думы: Шульгин и Гучков, потребовавшие от царя отказаться от престола. Официальная версия событий гласит, что 2 марта Николай подписал манифест об отречении. О том, что происходило 1–2 марта, написано немало, но сведения противоречат друг другу. В мемуарах и других свидетельствах, которые оставили после себя многие участники тех событий, видны попытки самооправдания. Когда страна в результате свержения Николая погрузилась в анархию, когда победа в войне сменилась поражением, а у власти оказались явные проходимцы, многие февралисты схватились за головы. Они поняли, что натворили, но у них не хватило мужества признать свою вину, и февралисты начали лгать кто во что горазд.
В результате до сих пор невозможно точно установить ни детали отречения, ни истинную роль в мятеже ряда деятелей того времени. Более того, в наши дни сам факт отречения оспаривается некоторыми исследователями. Для этого есть серьезные основания, разбор которых выходит за рамки моей книги, но один красноречивый факт я все-таки считаю необходимым сообщить. Отрекшись от престола, царь как ни в чем не бывало поехал в Ставку и 4 марта принимал рутинный доклад Алексеева о положении на фронтах. Это настоящий театр абсурда. В качестве кого свергнутый Николай принимает доклады? Почему Алексеев считает необходимым отчитываться перед низложенным монархом? Эти вопросы еще ждут ответа.
Февралисты бичевали царизм за «неэффективность», «неспособность» добиться победы на войне, «перебои со снабжением» и многих других грехах. Но вот они пришли к власти, и чего же, собственно, добились?
11 ноября 1918 года закончились боевые действия Первой мировой войны. Компьенское перемирие, заключенное Антантой и Германией, прекратило одну из самых кровопролитных войн в истории человечества.
Окончательный итог был подведен позже, раздел трофеев между победителями официально закреплен Версальским мирным договором от 28 июня 1919 года. Однако уже в ноябре 1918-го всем было ясно, что Германия потерпела полное поражение. Ее союзники вышли из войны еще раньше: Болгария — 29 сентября, Турция — 30 октября и, наконец, Австро-Венгрия — 3 ноября.
Победители, в первую очередь Англия и Франция, получили значительные приобретения. Репарации, территории в Европе и за ее пределами, новые экономические рынки. Но и большинство других участников антигерманской коалиции не осталось без добычи.
Румыния, вступившая в войну лишь в 1916 году, разгромленная за два с половиной месяца и даже успевшая подписать с Германией договор, резко увеличилась в размерах. Сербия, в ходе боевых действий полностью оккупированная войсками противника, превратилась в крупное и влиятельное, по крайней мере на Балканах, государство. Кое-что получила Бельгия, разбитая в первые же недели 1914 года, с выгодой для себя завершила войну и Италия.
Россия не получила ничего, и это одна из самых больших исторических несправедливостей XX века. Кампанию 1914 года русская армия завершила на территории врага, в самый тяжелый 1915 год, год отступления, все равно немцев удалось остановить по линии Рига — Пинск — Тернополь, а на Кавказском фронте нанести Турции тяжелые поражения.
1916 год стал переломным на русском фронте, весь год Германия и Австро-Венгрия, напрягая все силы, едва сдерживали мощные атаки нашей армии, а Брусиловский прорыв потряс нашего противника до основания. На Кавказе русская армия одержала новые победы.
С большой тревогой и даже страхом смотрели немецкие генералы на приготовления России к 1917 году.
Начальник германского Генерального штаба Пауль фон Гинденбург в своих мемуарах признавался:
«Мы должны были ожидать, что зимой 1916–1917 гг., как и в прошлые годы, Россия успешно компенсирует потери и восстановит свои наступательные возможности. Никаких сведений, которые бы свидетельствовали о серьезных признаках разложения русской армии, к нам не поступало. Мы должны были учитывать, что атаки русских могут еще раз привести австрийские позиции к коллапсу»[2].
Сомнений в общей победе Антанты не было уже тогда. Об итогах 1916 года и перспективах на 1917-й английский генерал Нокс, находившийся при русской армии, высказался более чем определенно: «Управление войсками улучшалось с каждым днем. Армия была сильна духом… Нет сомнений, что если бы тыл сплотился… русская армия снискала бы себе новые лавры в кампании 1917 года и, по всей вероятности, развила бы давление, которое сделало бы возможной победу союзников к концу этого года».
Россия к тому времени выставила десятимиллионную, самую многочисленную армию Первой мировой. Ее снабжение резко улучшилось по сравнению с 1915 годом, заметно возросло производство снарядов, пулеметов, винтовок, взрывчатки и многого другого. Вдобавок к этому в 1917 году ожидалось существенное подкрепление за счет зарубежных военных заказов. Быстрыми темпами строились новые заводы, работавшие на оборону, переоснащались уже построенные.
Весной 1917 года планировалось общее наступление Антанты по всем направлениям. В Германии в это время царил голод, Австро-Венгрия висела на волоске, и победа над ними действительно могла быть одержана уже в 1917-м.
Это понимали и в России. Понимали те, кто обладал реальной информацией о положении на фронтах и в экономике. Пятая колонная могла сколько угодно надрываться на тему «бездарного царизма», до поры до времени им могла верить крикливая общественность, но скорая победа ставила на этом крест. Всем и каждому станет очевидна вся бессмысленность и нелепость обвинений по адресу царя, ведь именно он как Верховный главнокомандующий и вел Россию к успеху.
Это прекрасно осознавали и оппозиционеры. Их шанс был в том, чтобы до весеннего наступления 1917 года свергнуть законную власть, — и тогда лавры победителей окажутся у них. Ряд генералов тоже возомнили, что настало их время перераспределить власть в свою пользу, и приняли участие в Февральской революции. Не остался в стороне и кое-кто из родственников царя — те из них, что грезили о троне.
Германская выгода в революции очевидна, но, как ни странно, и союзники России были прямо заинтересованы в дезорганизации нашей страны. После победы им пришлось бы поделиться с Россией богатыми трофеями, а царь Николай успел выбить у них признание русских интересов на Ближнем Востоке, в вопросе принадлежности проливов, в том, что касалось раздела Австро-Венгрии, и прочее.
Внешние и внутренние враги, объединившись в могучую антироссийскую силу, нанесли удар в феврале 1917 года. Затем пошла цепь всем известных событий, разбалансировавших государственное управление. Дисциплина в армии падала, усилилось дезертирство, экономика начала спотыкаться.
Пришедшие к власти в России проходимцы никаким авторитетом в мире не обладали, и обязательств перед ними западные союзники уже не имели. Выполнять договоренности, подписанные с царским правительством, Англия и Франция не собирались.
Да, с победой им пришлось повременить, но Лондон и Париж знали, что в войну на их сторону готовы вступить США, а значит, Германии все равно не избежать поражения. Впрочем, и русский фронт, хотя и ослабленный, все-таки продолжал существовать. Несмотря на революционный хаос, ни немцам, ни австро-венграм все равно никак не удавалось вывести Россию из войны. Даже в октябре 1917 года накануне прихода большевиков к власти одна лишь Германия держала на Восточном фронте 1,8 млн человек, это не считая армий Австро-Венгрии и Турции. А фронт все равно стоял на расстоянии 1000 км от Москвы и 750 км от Петрограда.
Кажется невероятным, но и в декабре 1917 года немцы были вынуждены держать на Востоке 1,6 млн своих солдат и офицеров, а в январе 1918-го — 1,5 млн. Для сравнения: в августе 1915 года в период мощного германо-австрийского наступления на Россию Германия выставила 1,2 млн военнослужащих. Получается, что даже в начале 1918 года русская армия заставляла считаться с собой.
Спору нет, под печальным правлением шайки временных министров вместе с политическим авантюристом Керенским ситуация в России резко ухудшилась. Но инерция предреволюционного развития была так велика, что еще почти год никаких явных успехов Германия и Австро-Венгрия на Восточном фронте добиться не смогли. А ведь им жизненно важно было заполучить богатые хлебом южнорусские губернии. Но фронт упрямо стоял неподалеку от Риги, Пинска и Тернополя. Даже небольшая часть Австро-Венгрии оставалась в руках нашей армии, что, казалось бы, совсем невероятно с учетом реалий конца 1917 года.
