Томас Джонсон - Американская разведка во время мировой войны
Разведывательный отдел штаба имел многочисленные задачи, но важнейшей из них была забота о том, чтобы этот обзор с птичьего полета был всегда ясным, точным, полным и отражал каждый данный момент.
Если мы знали, где находились немцы, и в каком состоянии, причем знали хорошо, то мы могли их разбить. Если же нам это было неизвестно, то все наши наступления становились рискованными. Самые ценные сведения о немцах чаще всего поступали к нам от самих же немцев.
Германские пленные, их бумаги, их карты, их газеты, их письма являлись для разведки лучшим источником информации, лучшим и более надежным, чем шпионы и агенты, лучшим даже, чем перехваченные радиотелеграммы, хотя последний метод давал иногда очень хорошие результаты.
Верным способом получить о немцах сведения был допрос самих немцев.
Летом 1918 г., когда немцы предприняли последнее отчаянное усилие, чтобы одержать победу до решительного вмешательства американцев, роль пленных в работе разведывательного отдела иллюстрируется следующим фактом.
В апреле все союзные разведки пытались узнать, куда немцы намерены направить предстоящее свое наступление. Полагая, что оно будет направлено на Амьен, маршал Фош сосредоточил французские резервы в районе этого города.
Но 23 апреля полковник Стенли Д. Эмбик из штаба генерала Блисса составил для заседания союзного верховного военного совета в Париже докладную записку, не разделявшую мнения маршала Фоша. Взвесив все стратегические факторы, полковник Эмбик сделал вывод, что немцы не станут наступать в направлении Амьена, а двинутся на Париж на фронте Шмен-де-Дам между Суассоном и Реймсом, т. е. на большом расстоянии от Амьена. Генерал Блисс и вся американская часть военного совета были согласны с мнением полковника Эмбика, который представил свою докладную записку маршалу Фошу в мае. Англичане тоже сделали свой прогноз. 13 мая их разведка заявила, что наступление будет направлено не против французов, а против англичан, причем далеко от Амьена, между Аррасом и Альбером. Таким образом, 14 мая имелось три различных предположения.
В этот день состоялось совещание специалистов американского разведывательного отдела. Капитан Хьюббард объявил, что он не согласен ни с мнением Фоша, ни с мнением Хейга. По его мнению, предстоящее германское наступление состоится на участке Шмен-де-Дам между 20 и 30 мая.
15 мая американцы предупредили союзников о своих предположениях. Англичане проявили некоторое беспокойство, но французы почти до последней минуты настаивали на том, что угрожаемым пунктом является не Шмен-де-Дам, а Амьен, где находились французские резервы.
До 25 мая разведывательный отдел 4-й французской армии, расположенной у Шмен-де-Дам, заявлял: «По нашему мнению, нет указаний на то, что противник сделал приготовления, которые позволят ему вскоре начать наступление». Рано утром того же дня были взяты в плен два немца — офицер и рядовой. Их допросили порознь. Офицер заявил, что наступления не будет, а солдат сообщил, что готовится большое наступление. Кому верить? Офицер был уличен во лжи и подвергнут «особому допросу». Он изменил тон и подтвердил сообщение солдата. На рассвете французские части могли видеть, как позади фронта передвигаются крупные германские войсковые соединения.
Тайная история одного сражения
Французы и англичане, отдыхавшие на этом «спокойном участке», получили приказ занять боевое положение. Но было уже поздно. Когда, после ужасного артиллерийского огня, немцы в 4 часа следующего утра начали наступление, им была противопоставлена недостаточная оборона; меньше чем в неделю немцы перешли pp. Эн, Вель и Урк и дошли до Марны и Шато-Тьерри, покрывших славой американскую историю. В тот же день французская разведка получила от агента, находившегося при германской главной квартире, следующее донесение: «27 мая немцы начнут наступление на Шмен-де-Дам». Это донесение имело десятидневную давность. Секретной службе понадобилось слишком много времени, чтобы переправить его через Швейцарию.
Работа французской разведки оказалась также неудовлетворительной перед большим германским наступлением в Пикардии весной 1918 г. — наступлением, которое почти решило судьбу войны. 21 марта, когда началось германское наступление, которому суждено было почти раздавить англичан, генерал Петэн сказал генералу Першингу, что эта подготовка к наступлению мнимая, и настоящее наступление, по его мнению, состоится против французов в Шампани.
Последнее германское большое наступление «Friedenssturm», которое, по мысли наступавшей стороны, должно было положить конец войне, началось 15 июля; на этот раз французская разведка оказалась на высоте задачи. Наблюдательные посты вдоль всего фронта от Шато-Тьерри до Шампани нащупали скопления германских орудий и боеприпасов. 3-я американская дивизия на Марне видела даже, как немцы приготовляли понтоны для переправы через реку. В начале июля полковник Конджер показал американским корреспондентам сложную таблицу, отражавшую расположение германских утомленных дивизий на отдыхе, их действия и состояние, и предсказал, что следующее наступление произойдет через две недели. Наступления ждали с беспокойством; часть пленных передавала неясные слухи о предстоящем наступлении; французы и англичане находились в состоянии тревоги, начиная с 4 июля.
14 июля французский патруль проник в германские линии в Шампани и захватил нескольких пленных. На них была совершенно новая форма, тяжелое снаряжение и в провиантских мешках удвоенный паек. Они признались, что на следующий день подготовлялось сражение, в котором они должны были участвовать. Эта новость с быстротой молнии распространилась по фронту, и из пушек союзников был тотчас же открыт огонь. Когда немцы двинулись в наступление, они были отброшены с такой силой, как никогда в течение всего 1918 года. Впрочем, это было их последнее наступление.
Невозможно забыть ликования, господствовавшего в следующие дни в союзных разведывательных отделах, где разбирались письма и заметки, найденные у германских пленных. Каждое из этих писем было длинной жалобой, в которой сквозили малодушие, усталость и отчаяние. «Они потеряли мужество», — решили офицеры разведки. 24 июля маршал Фош пригласил Хейга, Петэна и Першинга на совещание для подготовки союзного наступления, которое должно было быть началом конца.
Это решение союзников никогда бы не осуществилось; если бы руководители германской разведывательной службы послушались своих подчиненных; последние сообщали, что Фош готовит контрнаступление, которое 18 июля застигло немцев врасплох и изменило весь ход событий. По словам бывшего офицера германской разведки майора Курта Ауфнера, 17 июля он сам и два других офицера предупредили своих начальников в германской главной квартире о неизбежности наступления и даже точно сообщили, какими союзными дивизиями воспользуется Фош, включая 1-ю, 2-ю, 4-ю и 26-ю американские дивизии. Их донесения, сообщавшие о событиях, которым германское командование не хотело верить, были брошены в корзину. Если бы эти донесения были приняты во внимание, большой удар союзников, нанесенный 18 июля, не был бы неожиданностью и, может быть, потерпел бы неудачу. В последнем случае Фош, Хейг, Петэн и Першинг, может быть, не решили бы 24 июля продолжать наступление. А если бы они не продолжали наступления, война могла бы еще не окончиться 11 ноября.
В течение последних месяцев войны немцев, несомненно, больше всего заботил вопрос о личном составе. Во время весеннего наступления они понесли огромные потери, причем больше всего пострадали их лучшие части, гак называемые Stosstruppen (ударные войска). Союзники получили подкрепление в виде двух миллионов совершенно свежих американцев. Сколько времени еще могли продержаться немцы, и когда им пришлось бы преждевременно пожертвовать юношами, составлявшими их последний резерв? Это хотели знать все союзные военачальники и все разведки.
Американцы дали сражение на Маасе в Аргоннах — свое самое большое сражение. Продвинувшись далеко вперед, они остановились, но 4 октября возобновили наступление. Первая дивизия ударила по одной из лучших ударных дивизий старой германской армии — по первой гвардейской дивизии. Пленные были тотчас же приведены к опытным офицерам, которым был поручен допрос. Ослабевшие и деморализованные немцы не заставили себя долго просить; они сразу заговорили. По их словам, к ним посылали слишком молодых новобранцев; как только начиналось сражение, эти новобранцы обращались в бегство. Могло ли быть лучшее доказательство поражения Германии?
Вообще германские пленные говорили довольно охотно, как, впрочем, и пленные почти всех армий, включая американскую. Правда, два неизвестных героя из 1-й дивизии, которые были захвачены немцами накануне наступления при Кантиньи, ничего не сказали, дав возможность начать наступление внезапно и добиться успеха. Но многие пленные не помнили совета, который полковник Вальтер X. Суиней приказал напечатать на всех картах, раздаваемых солдатам: «Если вы взяты в плен, постарайтесь как можно больше забыть».
