Михаил Дронь - Тверская Карелия. Рождение Нации
Отдельным интересным вопросом является антропология северных русских. Здесь к нам на помощь приходят генетические исследования русского народа последних лет. По данным российских генетиков Балановских, генофонд русского народа на территории Русской равнины – типично европейский. Процент афро-азиатских и монголоидных примесей в составе этой выборки не превышает средние показатели по Европе и является крайне незначительным. Результаты изучения русского генофонда показали его близость с населением практически всей Европы8. Но особый интерес для нас представляет генофонд северных русских, переселенцы из среды которых и составили большинство русского населения Бежецкого Верха.
Северные популяции русских показывают довольно сильные отличия от остальных русских популяций. Как показали результаты исследования встречаемости гаплогрупп Y-хромосомы, в пределах русского генетического ареала чётко выделяются две группы популяций. В северной русской группе обнаруживается наибольшая близость с соседними западно-финскими (финнами, карелами, эстонцами, ижорой, вепсами и коми) и балтскими (литовцами, латышами и латгальцами) популяциями. Южно-центральная группа, к которой относится подавляющее большинство русских популяций, входит в общий кластер с белорусами, украинцами, поляками и татарами.
Последние исследования, включившие в себя комплексный анализ маркёров Y-хромосомы, мтДНК и аутосомных маркёров, позволяют сделать вывод вообще о более выраженном сходстве северных русских с населением Северной Европы в целом (финнами, карелами, эстонцами, ижорой, вепсами, коми, саамами, литовцами, латышами, латгальцами, шведами, норвежцами, датчанами, англичанами, шотландцами и ирландцами). Выявленное сходство генофонда северных русских с генофондами Северной Европы позволило Балановским выдвинуть гипотезу о сохранении на этих территориях древнеевропейского генофонда, вошедшего в состав, как северных русских, так и остальных народов Северной Европы.
Таким образом, несмотря на то, что карелы переселялись в Бежецкий Верх с северо-запада со стороны Карельского перешейка, а русские двигались сюда с востока со стороны Ярославля и Костромы, обе группы переселенцев оказались антропологически близки друг к другу. Такой вот исторический парадокс, что для русского населения Нижней Тверщины карелы являются генетически более близкими, чем те же русские в Москве, Смоленске, Воронеже или Киеве.
Предания же о древнем народе весь, который якобы заселял земли Бежецкого Верха до их подчинения Новгородской республике, не имеют под собой никакого материального подтверждения. Ещё Владимир Степанович Борзаковский в своём ставшем классическом труде «История Тверского княжества» отмечал, что за древнее «Весь Ёгонское племя» легко по ошибке могли быть приняты позднейшие карелы Весьегонского уезда Тверской губернии. Историк тверских карел Головкин А.Н. высказывал предположение, что об историческом существовании народа весь косвенно может служить наличие большого числа деревень с названием «весь» на Нижней Тверщине. Но это предположение более чем спорно. В русском языке слово «весь» ранее использовалось в значении «сельцо, селение, деревня». Именно в данном значении слово «весь» и приведено в «Толковом словаре» Даля В.И., который к тому же отметил его новгородское происхождение. Так что названия деревень с корнем «весь» никаким образом не указывают на этническое происхождение их жителей от легендарной веси. Скорее всего, корень «весь» в их названиях обозначает просто «селение», например, Весиегонское – это «селение на реке Ёгна».
Сложно что-либо определённое сказать и о древнем населении Бежецкого Верха. Считается, что до подчинения Бежецкой возвышенности Великому Новгороду, на этой территории проживали племена, относящиеся к так называемой дьяковской культуре. Проведённые археологические раскопки показали, что «дьяковцы» представляли собой малоразвитое в хозяйственном отношении общество. Их основными занятиями являлись охота и пастбищное скотоводство. Причём охотились «дьяковцы» не только ради мяса, но также на пушных зверей, охота у них носила промысловый характер. Скот у них был малорослым, селекция скота не производилась. Селились «дьяковцы» исключительно по берегам рек, окрестные леса оставались незаселёнными и служили им для охоты и собирательства. Селения «дьяковцев» археологи называют «городищами», но учитывая, что средняя площадь таких «городищ» составляет от 1 000 до 3 000 квадратных метров или 10-30 соток, это скорее хутора на одну семью или охотничьи стоянки. Земледелие племенам дьяковской культуры было совершенно неизвестно. В небольших количествах при раскопках селений встречаются мотыги простейших конструкций, что свидетельствует о наличии у «дьяковцев» примитивного огородничества.
При подобном низком уровне хозяйственного развития, отсутствии плужного земледелия и селекции скота, ведении промысловой охоты на пушного зверя, носители дьяковской культуры физически не могли быть многочисленны. Рост их населения, в связи с тем, что «дьяковцы» вели присваивающее, а не производящее хозяйство, был строго ограничен ёмкостью той природной среды, которую они занимали.
По этой причине, дьяковская культура имеет много общего с аналогичными полукочевыми культурами индейцев Северной Америки, обитавших на границах американского фронтира. Косвенные данные о численности племён дьяковской культуры, населявших Бежецкую возвышенность, мы можем получить при сравнении их с индейцами Французской Канады начала XVII века – алгонкинами. Тем более что долина реки Святого Лаврентия по своим природно-географическим и климатическим характеристикам не многим отличается от верховьев Мологи, а способы ведения хозяйства у «дьяковцев» и алгонкинов одинаковы. Так вот, ко времени первой встречи с европейцами в 1603 году алгонкины, обитая на территории площадью примерно в один миллион квадратных километров, предположительно имели численность населения около 6 тысяч человек. Площадь же Бежецкого Верха на территории современной Тверской области не превышает 25 тысяч квадратных километров, что в 40 раз меньше, чем земли алгонкинов. Поэтому вряд ли «дьяковское» население в Бежецком Верхе когда-нибудь превышало две-три сотни человек9.
Археологи датируют упадок и исчезновение дьяковской культуры VI – VIII веками, утверждая, что остатки «дьяковцев» влились в позднейший народ весь. Но данное утверждение не подкреплено надёжными материальными доказательствами. Скорее можно предположить, что «дьяковские» охотники и собиратели никуда не исчезли, а продолжали обитать в Бежецком Верхе в количестве нескольких сотен человек вплоть до начала XVII века, когда Бежецкая возвышенность стала местом миграции карел и русских, нёсших с собой культуру плужного земледелия. Леса стали уступать место пашне, и малочисленное сообщество охотников и собирателей в течение столетия было вытеснено за пределы Бежецкой возвышенности или же ассимилировано, оставив после себя лишь охотничьи стоянки по берегам рек. Никаких признаков внешней катастрофы в исчезновении «дьяковцев» археологами не обнаружено.
Итак, мы попытались разобраться в обстоятельствах переселения карел на территорию современной Тверской области и понять, что же представляла собой их новая родина – Бежецкий Верх. В результате мы обнаружили, что старая картина, нарисованная ещё советскими историками в 1930-е годы, никуда не годится. Не было никаких огромных масс переселенцев, не было никаких религиозных гонений на православных карел со стороны шведов-лютеран, да и само существование православия у тверских карел вплоть до начала XIX века можно поставить под большое сомнение.
Я не случайно сравнил территорию Бежецкого Верха начала XVII века с фронтиром. Фронтир от английского слова frontier, что означает «граница, рубеж» в истории США – это зона освоения Дикого Запада, когда сотни тысяч американских переселенцев-пионеров были вовлечены в расширение государства в направлении этих территорий.
Для карельского народа одной из таких новых территорий и стал Бежецкий Верх. Сотни и тысячи карел были вовлечены в переселение на дикое и пустынное новгородское пограничье. Как всегда бывает в подобных случаях, переселялись самые смелые и отчаянные, кто не побоялся пересечь границу и оказаться вне закона на своей бывшей родине. Как и пионеры Дикого Запада, карельские переселенцы буквально зубами вгрызались в эту землю. Своим трудом они превратили непроходимые прежде леса в луга и пашни, проложили дороги и мосты, построили дома и заставили ветер и воду вращать жернова своих мельниц. И также как в США к концу XIX века линия фронтира разбилась на обособленные участки и исчезла, дав начало цивилизации в прежде первобытных краях, так и в Бежецком Верхе к началу XVIII века карелы закончили освоение свободных земель, и переселение сюда прекратилось.
