Тило Саррацин - Европе не нужен евро
– В заключение я выделяю элементы маршрута: с одной стороны, никакой пользы нет от того, чтобы жалеть о многих неправильных решениях, которые были приняты с 1991 года и до последних дней. С другой стороны, опасно и пагубно дальше продолжать то принципиально неправильное движение только потому, что оно когда-то было начато.
Слово успокоения для уже сейчас павшего духом читателя: конечно, все очень сложно, но не настолько, как многие любят изображать! Не сложность материи, а свойство многих политиков принимать желаемое за действительное завело нас в тупик и привело к крайнему риску. Многие «эксперты» при этом помогли политикам, то есть и оценкам экспертов можно доверять лишь условно.
Данная книга шаг за шагом создает для читателя основу для того, чтобы составить свое собственное суждение, не становясь при этом экспертом по валюте. Выводы, которые делаю лично я, не обязательно должен разделять каждый. Но их не так-то легко с полным основанием сбросить со счетов.
Я начинаю с ретроспективного взгляда на развитие Германии от валютной реформы вплоть до Европейской валютной системы (ЕВС), предшественницы валютного союза. Так как только крах мировой системы твердых курсов валют в конце шестидесятых годов и многие напрасные попытки установить фиксированные валютные курсы по меньшей мере в Европейском экономическом сообществе дали политическую мотивацию и важную исходную базу для Европейского валютного союза.
1. От немецкой валютной реформы до Европейской валютной системы – предыстория Европейского валютного союза
Бреттон-Вудская валютная система
Размышления о международном политическом строе, а также об экономической и валютной системе послевоенных лет начались в Соединенных Штатах и в Великобритании уже задолго до капитуляции Германии в мае 1945 г. Первым проявлением этих размышлений была Атлантическая хартия о принципах международного устройства мира, которую разрабатывали совместно Соединенные Штаты и Великобритания. Это была основа для последующего Устава Организации Объединенных Наций, который был подписан в июне 1945-го в Сан-Франциско 51 страной.
Параллельно с этим США и Великобритания работали над экономическим и валютным устройством для всего мира. Эта работа вылилась в июле 1944 в Бреттон-Вудское соглашение, которое было подписано 44 странами-победительницами.
Доллар и фунт должны были стать мировыми резервными валютами. Должны были существовать твердые валютные курсы и по возможности свободная международная торговля. Нужно было не допустить чрезмерной инфляции. Но система должна была быть настолько эластичной, чтобы международная ликвидность могла расти без всяких напряжений вместе с потребностями в средствах финансирования и международной торговлей. Таким образом надеялись предотвратить на будущее как необузданную инфляцию, случившуюся в Германии в начале двадцатых годов, так и дефициты ликвидности и гонку девальвации, как во время мирового экономического кризиса 1929 года. На эти дискуссии оказывал влияние британский экономист Джон Мейнард Кейнс, теории которого с конца тридцатых годов преобладали как в объяснениях мирового экономического кризиса, так и в политико-экономических ответах на них.
В системе твердых валютных курсов задачей эмиссионных банков признавалась необходимость скупать в любое время по гарантированным курсам иностранную или продавать свою собственную валюту. Для того чтобы всесторонне укреплять систему, был создан Международный валютный фонд. Он должен был гарантировать международное обеспечение ликвидности и восполнять временную нехватку валюты отдельных эмиссионных банков с помощью поддерживающих кредитов. Эту роль в качестве Lender of Last Resort (Последнего кредитора в критической ситуации) МВФ исполняет и по сегодняшний день. В течение десятилетий он разработал отточенную технологию в том, чтобы связывать выдачу валютных кредитов с определенными условиями в целях оздоровления ситуации для конкретных стран. Этой экспертизой он обязан своим подключением при выделении поддерживающих кредитов Греции. Это подключение, по сути, не соответствует системе, потому что Греция испытывает недостаток не валюты, а денег в собственной валюте, а именно евро.
В Бреттон-Вудской системе центральная резервная валюта, доллар, получала золотое обеспечение: Американский эмиссионный банк гарантировал в любое время обмен доллара на золото по цене 35 долларов за унцию. Таким образом, в принципе все валюты мира, которые имели твердые меновые отношения к доллару, участвовали в золотом обеспечении, так как они могли в любое время обменять свои долларовые валютные резервы на золото.
Понятия немецкого образца: дойчемарка и экономическое чудо
В этой системе в 1948 г. как раз и родилась дойчемарка (д-марка). По аналогии с условиями довоенного времени она получила твердое соотношение обмена к доллару – 4,20 д-марки.
Насколько сильно изменились времена после 1948 года, можно определить по двум цифрам:
– Цена за унцию золота теперь составляет не 35 долларов, а 1699 долларов (состояние на 7 марта 2012).
– Обменный курс доллара к д-марке (в пересчете через соотношение марка/евро) сегодня составляет 1,52 д-марки (состояние на 7 марта 2012).
По сравнению с золотом доллар уменьшился на 2 % своей исходной стоимости, по сравнению с маркой – на 36 % своей исходной стоимости. Такое отцы-основатели мировой Бреттон-Вудской валютной системы наверняка не могли и представить.
При этом оба основных элемента созданной в 1944 г. Бреттон-Вудской мировой экономической системы – твердые валютные курсы и (по возможности) свободная международная торговля – создают в послевоенные годы центральные общие условия для беспримерного подъема немецкой экономики, а вместе с ним и немецкой марки. Подъем немецкой экономики, а также все увеличивающийся тормозной скрип, а потом и крах Бреттон-Вудской валютной системы я непосредственно пережил в послевоенное время, будучи еще ребенком. Этот жизненный опыт выливается в следующие рассуждения:
Я родился в феврале 1945 года, и к моим первым воспоминаниям за пределами семейного круга относится валютная реформа 1948 г. Сначала рос в развалинах Рурской области, затем в условиях оптимизма прогресса периода восстановления. Изучать экономику я начал в 1967 г., в период первого послевоенного экономического спада. Экзамены я сдавал в 1971 г. на пике нового бума. Я пришел в федеральное министерство финансов в 1975 году, в самый разгар второго послевоенного экономического спада. Именно с этого времени я был последовательным статистиком, иногда мелким действующим лицом на сцене валютных и финансовых событий в Федеративной Республике Германии.
В этот период я часто менял свои взгляды и продолжаю делать это и сейчас. Я все больше осознавал, что не все так просто и однозначно с понятиями «неправильно» и «правильно», «верно» и «неверно» как в экономической науке, так и в противоречивой действительности реально существующего общества, как этого хотелось бы. Очень редко причинные связи бывают ясными и сильными, большей частью на них накладываются другие параллельно действующие влияния.
Поэтому злые языки утверждают, что экономика – это вовсе не настоящая наука. Они правы в том плане, что экономика – это не точная наука. В большинстве случаев при каждой экономической истине при другой постановке вопроса или при слегка изменившихся общих условиях истиной может стать и ее противоположность. Добавляется влияние преференций или оценочных суждений: цель достижения равенства может противоречить цели достижения благосостояния, стремление к социальной обеспеченности может препятствовать свободной конкуренции. Если в качестве цели экономики брать не максимизацию благосостояния, а максимизацию личной удовлетворенности, то может получиться совершенно другая экономическая политика.
Станет еще сложнее, если к этому привлечь проблему развития окружающей среды и борьбу за мир, если вместо того, чтобы сконцентрироваться на индивиде, сосредоточиться на национальном государстве, Европе или даже на мировом сообществе. Тогда сохранение мира может быть важнее, чем изолированная экономическая эффективность. Культурные факторы также могут определять экономические оценки: соблюдение религиозного праздника, соблюдение требований поста, предписаний ношения одежды или раздельного воспитания мальчиков и девочек могут оказывать влияние на способы производства и тем самым иметь преимущество перед экономическим результатом.
Различный характер культур, этнических групп и индивидов может способствовать и фактически способствует тому, что сопоставимые экономические и правовые основные условия ведут к совершенно различным результатам. И лучшим примером этому являются реальные трудности в Европейском валютном союзе.
