Максим Лебский - Курды. Потерянные на Ближнем Востоке
Здесь важно остановиться на проблеме взаимоотношений сельджуков и курдов в период раннего Средневековья. Эта тема получает развитие в размышлениях лидера РПК Абдуллы Оджалана. В своей книге «Дорожная карта» он кратко освещает весь период взаимоотношений турок и курдов. Эти взаимоотношения выстраиваются у А. Оджалана в стройную концепцию, согласно которой сотрудничество двух народов составляло основу союза между курдами и огузскими племенами в отражении атак крестоносцев, в борьбе против арабских, персидских султанатов, шахов и эмиров. В дальнейшем союз курдов и турок стал «основным стержнем» существования Османской империи.
На наш взгляд, в вышеуказанных исторических размышлениях Абдуллы Оджалана лежит желание не противопоставлять курдов туркам, а найти в истории факты, подтверждающие вывод о том, что добрососедские отношения благотворно влияют на жизнь обоих народов. Исторические штудии А. Оджалана подводят базу аргументации под план автономизации, выдвинутый руководством РПК на смену цели создания независимого Курдского государства.
А. Оджалан пишет: «Предки современных турок и курдов, несмотря на существовавшие между ними некоторые противоречия, осознавали жизненно важную роль, которую играет необходимость стратегического союза. Еще в XI веке двери Анатолии раскрылись перед огузскими племенами; известно также, что оба народа действовали в стратегическом союзе против армии крестоносцев. Политические связи, оказавшиеся выше мировоззрения тюркских и курдских княжеств, действовали не только против Византийской империи и не ограничивались борьбой против крестоносцев, но были эффективны в борьбе против арабских, персидских султанатов, шахов и эмиров. Эта истина подтверждается еще и тем, что провинция Курдистан впервые была сформирована в период правления Сельджукидов. Эти взаимоотношения, четко выраженные в период правления курдской династии Эйюбидов, продолжились и в периоды правления династий Артукидов, Каракоюнлу и Аккоюнлу. Проблемы, с которыми столкнулась Османская империя во время своей экспансии в Иран, на Аравийский полуостров и Кавказ, были решены в результате длительных дипломатических усилий Идрис-и Битлиси, увенчавшихся союзом с курдскими княжествами. Империя стала вдвое больше. Стратегический союз в этот период был более очевиден. Основной стержень империи в этническом плане составляли тюрки и курды»[36].
Междоусобная борьба и наличие грозных и сильных соседей не позволяли возникнуть самостоятельному Курдистану в раннее Средневековье. В качестве самостоятельного фактора, размывающего курдскую национальную идентичность, В. Никитин выделял ислам[37]. Умма правоверных нивелировала всякие национальные различия, акцентируя внимание прежде всего на религиозной идентичности. Большинство курдов традиционно исповедовало ислам суннитского толка, и это использовалось Османским государством для ослабления национального движения курдов. В начале XVI в. произошли серьезные геополитические изменения в отношении курдских земель. Территории, на которых проживали курды, были разделены между османами и персами. Раздел произошел в 1514 г. Перед этим османы нанесли сокрушительное поражение персам под Чалдыраном в том же 1514 г., что обусловило переход под власть османов 2/3 спорных земель (огромная территория от Харпута и Битлиса на севере до Ракки и Мосула на юге). Официально раздел был закреплен век спустя в 1639 г. по Зохабскому договору. Данные границы сохранились вплоть до 1918 г. Абдулла Оджалан отмечает, что первоначально политика турков в отношении с курдскими феодалами характеризовалась не завоевательной политикой, а добровольным союзом против шиитского Ирана[38]. Это мнение подтверждает и факт существования автономии на курдских землях, находившихся в составе Османской империи.
Фактическая власть на курдских территориях, под обязательством подчинения официальной турецкой власти, передавалась местным курдским племенным вождям и феодально-теократической верхушке – бекам и шейхам. Взамен они обязывались платить налоги и выставлять солдат в османскую армию[39]. По султанскому фирману от 1515 г. на курдских землях было образовано 18 княжеств, и в дальнейшем их число возросло[40]. Подобная система распространилась на всю территорию от Турецкого Курдистана от Малатии до Баязита и Шехрезура[41]. Ценнейшим источником для исследования курдских эмиратов в XVI в. является «Шараф-Наме» – рукопись, написанная Шараф-ханом Бидлиси во второй половине XVI в. В «Шараф-Наме» описываются отношения между курдскими вождями и центральной властью следующим образом: «Величайшие султаны и высокие потентаты никогда не посягали на их страну и земли, ограничиваясь получением подарков и довольствуясь видеть их преданность и послушание, насколько это нужно, чтобы пользоваться ими в качестве вспомогательных войск»[42]. За время обладания автономией (до начала XIX в.) курдские племенные вожди не смогли консолидироваться и выработать единую общенациональную программу борьбы. Роль автономии, предоставленной курдским феодалам, была противоречивой. Ввиду относительной отсталости этого региона автономия служила определенному изоляционизму, сохранению на территории курдских земель экономической отсталости и племенных пережитков. М. Лазарев называет время до начала до начала XIX в. «временем перманентной войны» для курдских бейликов[43]. Абдулла Оджалан пишет: «Характеризуя политику, проводимую феодалами и вождями племен, составлявшими курдский господствующий слой, необходимо хорошо усвоить эту историческую ситуацию. Отношения, которые эти силы с самого начала установили с Османским государством, соответствовали их классовым интересам. Другими словами, эти отношения носили характер, служивший интересам этих сил, а также постоянно усиливавший их феодальное положение. Эта форма отношений не изменялась на протяжении 300 лет. Нежелание курдских феодалов в этот период создать централизованное государство было вызвано тем, что их классовое положение не благоприятствовало этому. Они рассматривали положение Османского государства в качестве арбитражного государства, а его централизованную силу – в качестве средства установления сотрудничества между собой. В результате наличие Османского государства соответствовало их классовым интересам. Эти силы всю централизационную работу, которую сами должны были сделать, предоставили выполнять Османскому государству, а себе оставили продолжение борьбы и войны за первенство в регионах. Таковы постоянные условия существования Османского государства в Курдистане. Слабость угнетения курдских феодалов государством, постоянная просьба присылать центральные силы государства для подавления столкновений, которые возникали между ними, и составляли сущность отношений, установленных с Османским государством»[44].
Османская империя, по словам писателя XVII в. Кочибея Гёмюрджинского: «саблей добыто и саблей только может быть поддержано».[45] Военно-феодальная система, сложившаяся в Османской империи, воспроизводила себя в ходе непрекращающихся завоевательных походов. Все земли в государстве принадлежали верховному правителю – султану, он отдавал их на правах условного держания в пользование военных ленников – сипахов. Условное держание давало ленникам возможность присвоения части земледельческой ренты в свою собственность. В обязанность же сипахов входила военная служба, таким образом, система военного феодализма стимулировала феодалов вести новые войны, расширяя границы империи и получая новые земли[46]. Тарик Али выделяет следующие основные характерные черты, отражающие структуру Османской империи: 1. Отсутствие частной собственности в деревне. Главным и единственным собственником земли выступало государство; 2. Существование мощной, не наследственной бюрократической элиты во всех административных центрах; 3. Профессиональная армия с элементами рабства[47].
Абдулла Оджалан писал: «В Европе столкновение между прогрессивным капитализмом и регрессивным феодализмом создавало внешние условия, которые позволяли феодальному османскому государству проникать вовнутрь Европы. В результате захвата руководства этого идеологического и политического строя турецкими племенными образованиями, имевшими характер распространения исламского нашествия, не трудно было организовывать, направлять эти племена. В силу того факта, что турецкие племена продолжали свою жизнь, опираясь, главным образом, на войну, что они находились в военной организации, направленной не на производство, а, в основном, на захват созданных ценностей в результате слияния с наступательным характером исламской идеологии, возникла основа для создания сильного турецкого государства»[48]. Феодально-монархический режим Порты не смог осуществить прогрессивную модернизацию своей экономики на основе развития национального капитализма. И самым верным показателем отсталости Османского государства были военные поражения. Катастрофа под Веной (100 тыс. османов и 35 тыс. защитников Вены вместе с польским королем[49]) была не частным поражением, а следствием глубочайшего кризиса военно-ленной системы, которая была стержнем Османского государства. К. Маркс писал: «…Нет абсолютно никаких оснований считать, что упадок Турции начался с того момента, когда Собеский оказал помощь австрийской столице. Исследования Гаммера (австрийский историк Турции. – М.Л.) неопровержимо доказывают, что организация Турецкой империи находилась тогда в состоянии разложения, и что уже за некоторое время до этого эпохе оттоманского могущества и величия быстро приходил конец»[50].
