Йозеф Бодански - Талибы, международный терроризм и человек, объявивший войну Америке
После триумфа исламизма в Сомали несколько отдельных государств и организаций, которые прежде либо лишь частично поддерживали, либо даже совершенно не участвовали в движении исламизма, захотели стать его активными участниками. Все более активное вовлечение Пакистана в исламистскую террористическую систему было особенно важным в стратегическом контексте. Оно вылилось как в эскалацию войны «по доверенности» (руками местных сепаратистов) в Кашмире, так и в возникновение «Талибана» — двух движение, которые по-прежнему предоставляют бин Ладену убежище и тесно сотрудничают с ним.
Подъем исламизма совпал по времени с возвращением к власти Беназир Бхутто. Скрываясь за прозападными и проде-мократическими выступлениями, она развернула программу, имевшую целью сделать Пакистан центральным звеном как исламского блока во главе с Ираном, так и Трансазиатской оси — антиамериканской коалиции во главе с Китайской Народной Республикой, протянувшейся от Средиземного моря до Северо-Восточной Азии. С этой целью Пакистан усилил стратегическое сотрудничество с такими странами, как Иран и Северная Корея. В этих союзах у Исламабада были четкие роли. Пакистан должен был стать в исламском блоке центром военного и промышленного производства (включая производство ядерного оружия), а также финансовым центром, в который стекалась бы твердая валюта, полученная от торговли наркотиками. Пакистан также должен был добывать, как легально, так и нелегально, сложные западные технологии и промышленные системы, включая запчасти для американского оружия. Исламабад и его союзники были убеждены, что приход Бхутто к власти, особенно учитывая ее продемократичес-кую демагогию, усыпит бдительность Запада, и у Пакистана, по крайней мере, будет время, чтобы получить все необходимое, пока на него не наложат жесткое эмбарго.
Бхутто уделяла первостепенное значение усилению роли Пакистана в этой антиамериканской программе. Сразу после возвращения к власти осенью 1993 года она предприняла ряд шагов, определяющих новую основную стратегию Пакистана в период после холодной войны и после кризиса в Персидском заливе. Важнейшими ее элементами стали более прочные стратегические соглашения с Ираном и Северной Кореей, заключенные во время визитов Бхутто в Тегеран и Пхеньян. Эти визиты, наряду с визитом в Пекин, бывший ближайшим союзником Исламабада, должны были укрепить новую стратегию Пакистана — активную интеграцию в исламский блок и Трансазиатскую ось. Несмотря на свои публичные выступления, Бхутто была искренне убеждена в том, что будущее Пакистана связано с возглавляемым Ираном исламским блоком и с его активной антиамериканской позицией. В конце 1993 года, после ряда визитов в Пекин, Пхеньян и Тегеран, Бхутто отчетливо продемонстрировала решимость как можно скорее провести эту политику в жизнь. Значительно усилить участие Пакистана в исламистской системе международного терроризма — это была неотъемлемая часть новой стратегии Бхутто.
В середине декабря 1993 года Тураби организовал очередную Конференцию арабских и исламских народов (НАИК) в Хартуме, чтобы обсудить следующую стадию борьбы исламистов против Запада. (Тураби переименовал ИАНК в КАИН, чтобы включить в нее всех мусульман, а не только арабов.) Участие Пакистана стало самым важным аспектом этой конференции. Официальный Исламабад не оставил никаких сомнений в том, что Пакистан видел себя активным и верным членом исламского блока, возглавляемого Ираном. Пакистанские официальные лица подчеркивали в Хартуме уверенность Исламабада в том, что у политики исламистов — большое будущее и что Исламабад намерен активно в ней участвовать. Исламабад присоединился к исламистам не из-за идеологических убеждений Бхутто — ведь она придерживается левых популистских взглядов, — но из прагматических соображений, учитывающих главные тенденции в Сердце ислама, меняющуюся стратегическую позицию Китая и собственные проблемы Пакистана.
Новое исламабадское правительство хотело быть уверенным, что исламисты понимают его политику. Для этого Бхутто отправила на конференцию своего советника, который провел частные встречи с Тураби и другими лидерами исламистов. Он заверил их в том, что Пакистанская народная партия (ПНР) — политическая партия Бхутто — не собирается преследовать исламизм или упразднять исламский закон, а также в преданности Исламабада их общему делу, включая антииндийский джихад в Кашмире как неотъемлемый принцип политики Пакистана. Он также заявил, что Пакистан ищет «исламские решения» для проблемы Афганистана и других конфликтов в Центральной Азии и что Бхутто поддержит любое решение, предложенное Тураби, которого теперь именовали почетным титулом «шейх».
Главным вопросом конференции была роль Пакистана в рамках ВИД («Вооруженного исламского движения»), в частности — будущая активная поддержка Пакистаном вооруженной борьбы исламистов и национально-освободительных движений, то есть международного терроризма. Официальную пакистанскую делегацию возглавляли двое других верных людей Бхутто — генерал Мирза Аслам Бег, бывший начальник штаба пакистанской армии и верный союзник Ирана, и генерал Хамид Гул, бывший шеф МВР (пакистанской разведки), организовавший переправку иностранных моджахедов в Пакистан и Афганистан в конце 1980-х годов. Оба были убежденными исламистами и не раз заявляли о своей уверенности в том, что будущее Пакистана связано с Ираном и исламским блоком. Их участие в хартумской конференции и важная роль, которую они сыграли в оформлении отношений Пакистана с КАИН и исламистским миром, стали доказательством того, что правительство Бхутто продолжит следовать исламистской политике.
Тураби приветствовал решимость Пакистана «охранять права мусульманского населения» в Кашмире и поддержку Пакистаном его борьбы за национальное освобождение. Он одобрил решение Пакистана сохранить свой ядерный потенциал, несмотря на международное давление, особенно со стороны Соединенных Штатов, и пообещал поддержку всего мусульманского мира, благодаря которой Пакистан сможет расширять свою ядерную программу.
Пакистанская делегация заверила руководство КАИН в том, что Исламабад не подчинится давлению Запада и не сократит помощь арабским «афганцам» и международному терроризму. Пакистанские делегаты подчеркнули, что Пакистан может сделать вид, будто он борется с арабскими исламистами или сворачивает инфраструктуру, предназначенную для поддержки международного терроризма, — чтобы получить доступ к сложным технологиям, несмотря на растущее давление Запада. Но это будет только шоу, а на самом деле поддержка воинствующего исламизма будет расширяться.
В конце 1993 года МВР начала энергично выполнять обещания, данные в Хартуме. В 1994 году МВР вместе с ВЕ-ВАК (иранской разведкой) значительно перестроили и расширили террористическую структуру в Афганистане, в частности лагеря для подготовки арабов и других иностранцев — нового поколения «афганцев». Инструкторы МВР были наиболее активны в четырех лагерях, где иностранные «афганцы» обучались продвинутым техникам ведения боя и тактике, изготовлению сложных бомб и мин-ловушек, а также способам осуществления «мученических» (суицидальных) операций.
Одним из шагов стала перестройка тренировочной инфраструктуры моджахедов в районе между Жаваром и Ховстом (восточный Афганистан). В 1980-е годы этот тренировочный комплекс держался МВР якобы для Джаладдина Хаккани — опытного командира афганских моджахедов. Но в 1994 году Хаккани командовал лишь отрядом примерно в 200 человек, который охранял местные полевые склады боеприпасов, — в то время как около 100 пакистанских и более 30 арабских инструкторов обучали 400–500 моджахедов со всего мусульманского мира. Соотношение инструкторов и учеников обеспечивало эффективное обучение. Работа комплекса была поставлена профессионально; перед приемом опытные эксперты МВР проводили тщательное медицинское обследование, проверку военных навыков, психологическое тестирование и проверку благонадежности всех кандидатов. Обучение длилось от четырех месяцев до двух лет, в зависимости от предмета.
Состав студентов отражал приоритеты исламистского руководства. В 1994–1995 годах в число стажеров входило 350 таджиков (100 — из Таджикистана, остальные — из северо-восточного Афганистана), около 100 чеченских отрядов, 3 группы из Боснии и Герцеговины, 2 группы палестинцев, группа с Филиппин, молдавская группа и две украинские (в основном — крымские татары). Стажеры были поделены на учебные команды из двенадцати-четырнадцати человек, в зависимости от их опыта и страны происхождения. Из соображений безопасности общение между членами разных групп или команд было строго запрещено. А когда личность и род деятельности стажеров нужно было держать в секрете, проводились специальные ночные курсы. Эта система обучения впоследствии сохранится и будет развиваться. В августе 1998 по некоторым из этих лагерей США нанесли удары крылатыми ракетами.
