KnigaRead.com/

Юрий Пивоваров - Полная гибель всерьез

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Юрий Пивоваров, "Полная гибель всерьез" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

То есть, по Померанцу (точнее: адаптируя его мысль к нашей теме), никакой «Русской идеи» как «Моноидеи» нет и быть не может. Россия имеет сложную, «тройственную» (духовно-историческую) структуру, которую нельзя свести, редуцировать к чему-то одному. Более того, используя метафору «луковицы» (почему-то всплывает: луковки русских церквей), Померанц даже предполагает, что русская «сущность» может «оказаться нулем». Правда, трудно представить, что «сущность луковицы» (настоящей, не метафорической) заключена где-то там, куда следует «добраться». Получается: «материальные структуры» луковицы в прямом смысле слова являются «оберткой» ее эссенции…

Но удивляясь померанцевскому радикализму, я тут же говорю себе: и ты сам неоднократно писал, что не может быть никакой одной-единственной «Русской идеи» (и германской, и португальской, и польской, и т. д.), что это грубое отрицание сложного и многообразного русского мира … И тому подобное.

Так вот, возвращаясь ко вновь читанным работам по «Русской идее», должен сказать: если отбросить множество поделок, принадлежащих перьям третьестепенных подражателей и невежд, и сконцентрировать свое внимание на B.C. Соловьеве, Н.А. Бердяеве, СЛ. Франке, Ф.А. Степуне, Г.В. Флоровском, Н.Н. Алексееве и некоторых других, то окажется, что это и есть русская мысль. Или иначе: основное направление развития отечественного любомудрия — это поиск, нахождение, формулирование «Русской идеи». Чаще интенционально и имплицитно, реже — напрямую и в открытую. Следовательно, «Русская идея», подобно Пушкину, — «наше все». Интеллектуальный цвет нации отдал себя этой теме.

Поэтому и мое обращение к «Русской идее» будет — вынужденно — пересказом, реферативным обзором с элементами комментирования и анализа ряда произведений классиков нашей мысли. Еще раз подчеркну: во многих отношениях изучение темы «Русская идея» есть изучение истории русской философии. Нагляднейший пример — известная книга Н.А. Бердяева, книга с очень характерным названием: «Русская идея: Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века».

Но начнем мы не с Николая Александровича, а с его великого учителя Владимира Сергеевича Соловьева. Произнесенная им в Париже (1888 г.), по-французски, лекция «Русская идея» стала нормативной для подавляющего большинства соотечественников, раздумывающих над этой проблематикой. Это тот самый небольшой ручеек на Валдае…

Перед кратким изложением соловьевского текста скажу: поначалу трудно войти в этот строй мысли. Он резко отличен от современного научного сознания и неизбежно вызывает сопротивление. Затем постепенно привыкаешь и вновь — как в молодости! — попадаешь под его очарование.


«Русская идея» как небо на земле

B.C. Соловьев говорит: самый важный вопрос для всякого русского есть «вопрос о смысле существования России во всемирной истории». И разъясняет далее, о каком смысле печется: «…Когда видишь этот великий исторический факт (Россию. — Ю.П.),то спрашиваешь себя: какова же та мысль, которую он скрывает за собою или открывает нам; каков идеальный принцип, одушевляющий это огромное тело, какое новое слово этот новый народ скажет человечеству, что желает он сделать в истории мира?.. Мы поищем ответа в вечных истинах религии. Ибо идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности». Чуть позже великий философ добавляет: «Органическая функция, которая возложена на ту или другую нацию в этой вселенской жизни, — вот ее истинная национальная идея, предвечно установленная в плане Бога».

Из этого явствует, что сами народы, нации не вырабатывают в ходе своего исторического развития, не «складывают» руководящих, основополагающих для себя идей или идеи, «идеи-правительницы», как говорили евразийцы. Они народам октроируются Провидением.

Считая же эти самые народы «существами моральными», Соловьев предупреждает: «Призвание, или та особая идея, которую мысль Бога полагает для каждого морального существа — индивида или нации — и которая открывается сознанию этого существа как его верховный долг, — эта идея действует во всех случаях как реальная мощь, она определяет во всех случаях бытие морального существа, но делает она это двумя противоположными способами: она проявляется как закон жизни, когда долг выполнен, и как закон смерти, когда это не имело места. Моральное существо никогда не может освободиться от власти божественной идеи, являющейся смыслом его бытия, но от него самого зависит носить ее в сердце своем и в судьбах своих как благословение или как проклятие».

Таким образом, вводится критерий «правильности — неправильности» проживания нациями своего исторического времени. Выполнили задачу, поставленную перед вами Богом, — живете, не выполнили — отправляетесь в смерть. Только вот как узнать, что поручено нам Богом? Соловьев уверенно отвечает: «эмпирически» это совершенно невозможно. «Это эмпирическое средство узнать истину решительно неприменимо там, где мнение нации дробится, что имеет место почти всегда. Какое из общественных мнений Франции есть истинное: мнение католиков или мнение франкмасонов? И раз я русский, какому из национальных мнений должен я пожертвовать моими субъективными идеями: мнению официальной и официозной России, России настоящего, или тому мнению, которое исповедуют несколько миллионов наших староверов, этих истинных представителей традиционной России, России прошлого, для которых наша церковь и наше государство в их настоящем виде суть царство Антихриста; а то, может быть, не обратиться ли нам еще к нигилистам: ведь они, быть может, являют собой будущее России».

Все это Владимир Сергеевич говорит наспех, мимоходом, ему все это настолько очевидно, что и обсуждать-то нечего. И, увы, как это нередко случалось в истории нашей мысли, небольшой и неважный (казалось бы!) вопросик мешает развивать блистательную «композицию». Действительно, было «две Франции», «три России» и т. п. Они так разнились между собой, так содержательно отличались друг от друга, что — хотя бы гипотетически — должно было проверить тезис: правомочно ли формулировать тему национальной идеи как единственной и общей для всех?

По логике Соловьева «эмпирически» (наверное, научно? да?) выяснить «истинное мнение» французов (русских, других) нельзя из-за субстанциальной расколотое общества. Следовательно, «национальная идея» не имманентна какой-либо части нации. Тогда она «находится» где-то вне, за «пределами» этого социума. Тогда и приходит на помощь Высшая Воля…

Ну а если бы нации были едины? Тогда их «идею» можно было бы узнать и без апелляции к Богу? Тогда «эмпирический метод» сработал бы? И что означает в контексте поиска национальной идеи факт (повсеместный) расколотости народа? Впрочем, останавливаю я себя, эта логика не предполагает таких вопросов.

Доскажем соловьевскую «Русскую идею». Хотя она у него не «просто» русская. «Участвовать в жизни вселенской Церкви, в развитии великой христианской цивилизации, участвовать в этом по мере сил и особых дарований своих, вот в чем … единственная истинная цель всякого (выделено мной. — Ю.П.) народа». Получается, что Бог всем нациям дал одно и то же задание — идею. Всем и даже — на сегодняшний день — нехристианским.

Далее Соловьев разъясняет, как это относится специально к России: «Русский народ — народ христианский, и, следовательно, чтобы познать истинную русскую идею, нельзя ставить себе вопроса, что сделает Россия через себя и для себя, но что она должна сделать во имя христианского мира, частью которого она предполагается. Она должна, чтобы действительно выполнить свою миссию, всем сердцем и душой войти в общую жизнь христианского мира и положить все свои национальные силы на осуществление, в согласии с другими народами, того совершенного и вселенского единства человеческого рода, непреложное основание которого дано нам в Церкви Христовой».

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*