Виктор Безотосный - Все сражения русской армии 1804-1814. Россия против Наполеона
И в целом французский полководец не ошибся. Первоначально Беннигсен приготовился к новой атаке. Но, узнав об обходных движениях корпусов Великой армии, вечером 30 мая (11 июня) русские войска стали переходить на правый берег р. Алле и далее двинулись на север, чтобы выйти к р. Прегель и защитить в первую очередь свои коммуникации с Россией. Кенигсберг, видимо, Беннигсена все же интересовал меньше, хотя до этого он отправил в поддержку корпуса А.В. Лестока, защищавшего город, отряд генерала Н.М. Каменского [108] . После Гейльсбергского сражения Беннигсен прибег к помощи великого князя Константина, изложил ему положение русской армии и проанализировал возможные варианты. Обратимся к запискам главнокомандующего, вернее, к тому, как он позже интерпретировал события: «Мне предстояло одно из двух: или покинув нашу укрепленную позицию, доставившую нам накануне славную победу, двинуться на неприятеля, хотя и более нежели вдвое превосходящего нас своею численностью, и атаковать его на высотах, по которым он направлял свое движение. Этим, без сомнения, наши войска обрекались, несмотря на их храбрость, почти на верное поражение, а следовательно, только самое отчаянное положение дел могло побудить нас решиться на подобное действие. Несмотря на нашу относительную малочисленность, мы отнюдь не находились в отчаянном положении. Или же можно было решиться на следующее: следовать за французской армиею, чтобы воспрепятствовать ей приближение к Кенигсбергу. Но это мероприятие было еще опасней первого, так как мы скоро были бы принуждены вступить в сражение при неблагоприятных для нас условиях местности и притом в сражение генеральное, исход которого мог быть только пагубен для нас и обошелся бы дорого, вследствие затруднительного отступления. Но был еще и третий исход, именно: покинуть нашу занимаемую позицию, стать позади реки Прегеля, выжидать дальнейших действий нашего противника, а вместе с тем находиться несколько ближе к спешившим к нам значительным подкреплениям, которые значительно увеличивали силы нашей армии и давали возможность снова перейти в наступление, не подвергая судьбу армии опасности вследствие ее малочисленности. Получив от меня заверение, что с этого момента я буду избегать всякого серьезного столкновения с неприятелем, его высочество вызвался ехать немедленно к его величеству и довести до его сведения как о состоянии армии и занимаемой ею позиции, так и о причинах, меня побуждающих предпринять отступление за реку Прегель» [109] .
Даже если отбросить естественный порыв Беннигсена оправдаться в своих записках, то ясно, что он исходил из понимания неравенства сил армий и из желания дождаться подкреплений, находившихся тогда достаточно далеко, еще на русской территории. Он также отлично осознавал, что имел возможность отрезать движением на Пассаргу Великую армию от ее коммуникаций, но объяснял дерзкое решение Наполеона, подставлявшего под удар свои тылы тем, что тот отлично знал состояние и возможности русских войск. В целом стратегическое понимание сложившейся обстановки (правда, задним числом) у Беннигсена было абсолютно правильное, как и тактика на затягивание военных действий. Единственное, на что он мог решиться в тех условиях, – это удар по изолированному корпусу наполеоновских войск, если позволит обстановка.
Фридландское сражение
Начав движение своих войск на Кенигсберг, Наполеон сначала выделил лишь корпус Ланна в сторону Домнау (где русских не оказалось), а потом Фридланда, чтобы обезопасить себя от удара с фланга. Авангард Ланна 1(13) июня первым достиг города (это были саксонские драгуны), что обеспокоило Беннигсена. Русская армия двигалась по правому берегу р. Алле в направлении Велау, и французы могли перерезать путь ее движения, поэтому русская кавалерия под командованием генерала Д.В. Голицына получила приказ выбить противника из города. Уланский Его Величества полк успешно выполнил приказ, захватил пленных и даже восстановил разрушенный мост. Пленные показали, что они входили в состав авангарда корпуса Ланна, стоявшего у Домнау, а Наполеон с основными силами направлялся к Кенигсбергу (на самом деле находился в Прейсиш-Эйлау). Вечером к Фридланду прибыл сам Беннигсен и первоначально перевел на западный берег только две дивизии под командованием Д.С. Дохтурова. Мало того сам Беннигсен ночевал во Фридланде, так как не нашел достойного помещения для себя на правом берегу р. Алле. А.И. Михайловский-Данилевский в своем труде со ссылкой на «очевидцев» (правда, среди них указан только генерал граф П.П. Пален) повторил их мнение, что «Беннигсен, одержимый болезнью, не переходил бы Алле, следственно, и не случилось бы Фридландского сражения, если б нашел на правом берегу жилище, необходимое для временного его успокоения» [110] . Объяснение прозаичное (чего в жизни не случается), но очень странное. Тем более что позже главнокомандующий не раз давал понять о том, что и вовсе не намеревался давать здесь решительный бой, а лишь хотел во Фридланде дать дневку уставшим от длительных переходов войскам! Тем более что он обещал незадолго до этого великому князю Константину перед отъездом того из армии вообще избегать больших сражений! [111] Но вряд ли причину историки будут искать только в генеральской мочекаменной болезни, хотя необходимо признать, что мотивация событий до сих пор не прояснена. Лишь профессор Николаевской военной академии А.К. Баиов полагал, что, основываясь на непроверенных сведениях о противнике, «Беннигсен решил атаковать Ланна у Домнау, разбить его и затем двинуться к Кенигсбергу» [112] . Предположение интересное, но оно не было достаточно подкреплено источниками.
Дело в том, что одна из дорог, ведущая в Алленбург и Велау (туда намеревался вести Беннигсен армию), в г. Фридланде пересекает р. Алле и далее уже идет параллельно правому берегу Алле (другой путь шел по левому берегу). Поэтому в город русской армии наверно нужно было войти, но не для того, чтобы быстрее попасть в Велау, а для того, чтобы задержать противника под Фридландом. По всей вероятности, русский главнокомандующий полагал, что корпус Ланна представлял боковое прикрытие Великой армии, двигающейся на Кенигсберг, поэтому он все же решил или отбросить, или нанести ему поражение. Во всяком случае тогда он мог всегда оправдаться перед любыми обвинениями в свой адрес, если бы французы захватили Кенигсберг, что он сделал все он него зависящее в тех обстоятельствах. Примерно такую версию позднее изложил Беннигсен в журнале военных действий армии: «Приказал я в то время части армии, около 25 000 человек, перейти немедленно реку Алле, дабы атаковать сей корпус (Ланна. – В.Б .), подать тем вспомоществование Кенигсбергу и прикрывать дорогу, ведущую на Велау; в Вонсдорф же, в Алленбург и Велау послал я отряды, дабы не допустить неприятеля завладеть ими прежде нас» [113] . Возможно, он полагал, что Ланн далеко оторвался от других корпусов и он сможет его разбить, прежде чем к нему придут на выручку. Но делать это надо было быстро.
В какой-то степени эти предположения оказались верны, поскольку Наполеон действительно больше внимания уделял в тот день движению на Кенигсберг и только к вечеру получил сведения о появлении русских во Фридланде (правда, неизвестно, в каких силах). Но он не торопился перебрасывать на поддержку конницу Мюрата и другие корпуса, поскольку главное для него состояло в том, чтобы выяснить местонахождение и намерения Беннигсена. Но уже вечером он отдал приказ о переброске конницы генералов Э. Груши и Э.М.А. Нансути к Фридланду. Так началось движение с противоположных сторон к Фридланду французских и русских войск.
Фридланд был расположен на левом берегу р. Алле, в этом месте река как раз делала изгиб, образуя своеобразный треугольник, обрамляющий город. По дуге вокруг города находились три деревни: на севере – Генрихсдорф, через нее проходила дорога на Кенигсберг; строго на запад – Постенен, через нее тянулась дорога на Домнау, а южнее – Сортлак. Неудобство русской позиции заключалось в том, что от д. Постенен до самого Фридланда протекал в глубоком овраге ручей Мюленфлюс, образующий у северной окраины города большой пруд. Этот ручей разрезал русское расположение на две части, а замыкали тыл позиции крутые берега р. Алле. Правда, были построены три понтонных моста на р. Алле, а затем после переправы русские войска попадали в теснину, образующую рекой и ручьем Мюленфлюс, что имело печальные последствия в конце сражения. Кроме того, русские занимали достаточно открытую позицию без опорных пунктов для обороны, и все их передвижения были видны как на ладони.
Уже в 2 часа ночи разгорелся бой авангардов. Русские смогли оттеснить противника от д. Сортлак и занять Сортлакский лес, д. Постенен осталась за французами. За д. Генрихсдорф развернулась настоящая кавалерийская битва, с обеих сторон приняли участие до 10 тыс. всадников. Но после многочисленных сшибок после 3 часов ночи только что прибывших драгун Груши и кирасир Нансути с примерно 60 эскадронами русской конницы французы сумели удержать и эту позицию. После ночного боя авангардов около 4 часов утра русские войска заняли вокруг города обширную дугу, примыкавшую своими оконечностями на р. Алле. Левый фланг под командованием Багратиона (две дивизии) опирался на д. Сортлак и Сортлакский лес; центр расположился перед д. Постенен, а правый фланг под общим командованием генерала А.И. Горчакова (четыре дивизии и основная часть кавалерии) – перед д. Генрихсдорф и Боткеймским лесом. Для поддержания сообщений через разделяющий армию ручей Мюленфлюс были сооружены четыре моста. Причем необходимо указать, что к утру Беннигсен успел перевести на левый берег Алле большую часть армии (45–50 тыс. человек). На другом берегу перед городом у русских осталась только одна 14-я дивизия и часть артиллерии, которая могла бы своим огнем через реку поддержать действия главных сил.
