Сергей Валянский - Понять Россию умом
В конце 1970-х США почувствовали свою беспомощность перед вызовом Страны восходящего солнца, и был выдвинут план перехода в постиндустриальное общество. Вот его основные идеи.
Во-первых, США отказались от глобального доминирования по всему спектру промышленности. Они решили сконцентрироваться на наиболее важных с точки зрения технологического прогресса областях — компьютерных технологиях, ракетно-космическом и авиационном комплексе, автомобилестроении, химии органического синтеза. Кроме этого они оставили за собой такие важные для безопасности страны отрасли, как сельское хозяйство и строительство, зато довольно быстро свернули большую часть сталелитейной, добывающей и легкой промышленности.
Во-вторых, США сделали ставку на доминирование на мировых финансовых рынках, стимулируя их глобализацию при сохранении своего контроля. Сегодня основная часть денег, которая обращается в американской финансовой сфере — это виртуальные деньги. Их нельзя увидеть, но с их помощью можно обеспечивать абсолютную непрерывность финансовых потоков. Господство доллара привело к тому, что экспортеры нефти стали продавать ее только за американскую валюту. Кстати и СССР полностью перешел на долларовые расчеты в международной торговле. В результате доллар стал не просто главной расчетной единицей мира, а единственной таковой единицей.
Аналогично этому американский фондовый рынок стал определять состояние фондовых рынков большинства, если не всех стран мира. Теперь доллар стал больше зависеть от состояния мировой экономики, нежели от конкретных успехов экономики американской. И его устойчивость перестала определяться состоянием дел в оставшихся на территории США отраслях. С некоторого момента все, кто держал свои накопления в долларах и американских ценных бумагах, оказались крайне заинтересованы в том, чтобы с долларом и Америкой было все в порядке. И в число таких заинтересованных попали и Европа, и Япония, и даже СССР/РФ. Теперь они сами, без всяких понуканий, тушили «пожары» на валютных и фондовых рынках.
Правда, надо иметь в виду, что страна, производящая «виртуальную ценность» — деньги — рискует однажды оказаться у разбитого корыта. Печатание долларов (17 центов за 100 долларовую бумажку) и отправка их в страны, производящие реальные ценности, бесконечно продолжаться не может. Очень скоро мы увидим, как США будут выкручиваться из этой, ими самими созданной ситуации.
В-третьих, США произвели массированный вывоз производства за пределы своей национальной территории, создав по всему миру сеть филиалов и отделений американских фирм. Их продукция, конечно, засчитывается в ВВП страны пребывания, но, по сути, они являются частью американской экономики. Поэтому, например, пресловутый дефицит США в торговле с Японией — фикция. По подсчетам японских специалистов, если учесть товаропотоки американских фирм (считая те, которые расположены в Японии) и японских (считая те, что находятся в США), перевес в торговом балансе окажется у Америки. Этот парадокс и объясняет, почему американская экономика продолжает работать, хотя по логике индустриального капитализма ей самое время умереть.
В-четвертых, в силу того, что США являются государством с высочайшим и одновременно сверхшироким платежеспособным спросом, они сами превратились в мировой рынок сбыта товаров. И эта зависимость от Америки как покупателя оказалась куда более жесткой, нежели зависимость от нее же, как от поставщика товаров. Например, японцы не смогли бы без емкого американского рынка продать свою радиоаппаратуру, которую они в огромных количествах производят.
Внедрение плана создания постиндустриального общества не обошлось без потерь: роста безработицы, инфляции, замораживания цен. Но главное, часть работавших, из-за сворачивания собственного производства, вообще выпала за черту нормального существования. И для социального мира потребовались огромные деньги (в отдельные периоды — до 18 % ВВП США) на поддержку неимущих и примазавшихся к ним.
Платой за переход в постиндустриальное информатизированное и автоматизированное будущее стал отрыв американской экономической системы от американской же национальной территории. Соединенные Штаты как государство, замкнутое в собственных национальных границах, мало что производят. Но есть Америка как наднациональная система, контролирующая через мощь доллара основные транспортные и финансовые потоки мира.
В американской торговле действует железный принцип: «все, что произведено, должно быть потреблено». Значит, государство должно заботиться о равновесии спроса и предложения. А это стоит денег, поскольку является платой за сохранение «общества потребления». Все это чревато кризисом, но до поры получаемые выгоды все перекрывают.
Янки и другие люди
Государствообразующим элементом США является общая территория, захваченная по праву сильного. Ее граждане (за малым исключением) — эмигранты в разных поколениях. Американская культура допускает культурное и религиозное разнообразие. Но за внешним разнообразием скрывается сильнейшая унификация. Не опираясь на национальные традиции, культура Америки предельно материальна и вся нацелена на создание нового человека. Каждый гражданин должен быть прежде всего «стопроцентным американцем».
И вся эта система, называемая «плавильным котлом», работала неплохо, пока «переплавка» касалась выходцев из стран Европы германской группы языков. Первые сбои начались с появлением массовой итальянской иммиграции. В крупных городах Америки появились «итальянские деревни», а как следствие — итальянская организованная преступность, мафия. Но совсем стало плохо, когда в США хлынули китайские иммигранты и представители других стран Юго-Восточной Азии.
И тут выяснилось, что «плавильный котел» может переварить далеко не всех, тем более что у китайских иммигрантов особого желания «перевариваться» в целом не возникало, И постепенно в американских городах возник мир «чайнатаунов», куда стопроцентному американцу хода нет, да он туда и не пойдет.
В США начали возникать районы, города и поселки (причем достаточно плотно населенные), где владеть английским стало совершенно необязательно. А сегодня есть уже места, где достаточно владеть только русским.
Никто никогда не слышал о победах полиции или ФБР над китайской, японской, бирманской, корейской или вьетнамской мафией. Их живописуют только боевики или фантастические фильмы. На деле побед нет потому, что интегрироваться в эти мафии и выявить, как они действуют, нельзя: для этого надо быть не американцем, а японцем, китайцем, бирманцем, корейцем или вьетнамцем. Причем речь идет, разумеется, не о внешнем виде. А где же вы найдете настоящего представителя традиционного общества, который будет действовать против своих, в пользу чужих.
Сегодня многие новые эмигранты и не собираются становиться американцами: а зачем, они и без этого пользуются всеми благами. Посреди «гражданского общества» сформировались огромные «анклавы» традиционных обществ. Что касается национальных «мафий», то они зачастую являются таковыми лишь в глазах янки. Просто на территории Америки какая-то национальная община собирает деньги со своих национальных коммерсантов в каких-то своих интересах. Коммерсанты, заплатив этот национальный налог, конечно, обжуливают налоговую службу США. Вот вам и мафия.
Национальная дифференциация идет полным ходом. Если в 50-е годы белые составляли 90 процентов численности населения, а большинство остальных — это были негры, потомки попавших сюда двести лет назад рабов, то уже в начале 90-х годов белых осталось только 75,6 процента, и можно ожидать, что через два — три десятилетия их будет меньше половины населения. «Не белая» же часть теперь отнюдь не только негры. Юг Флориды активно заселяют кубинцы, Калифорнию и Техас — мексиканцы. Белые покидают эти штаты, а также и Нью-Йорк, переселяясь во внутренние регионы страны. Негры бегут на свой традиционный юг.
Америка, даже не как государственная система, а как страна, является, пожалуй, самой внутренне разобщенной страной мира. Стремление к «гражданскому обществу» именно такой страны вполне понятно: ведь в ней вообще нет никаких традиций.
Отсутствие традиций и индивидуализм, доведенный до крайности — вот что такое Америка. И любовь к виртуальной жизни есть уход от всех проблем, попытка стать самим собой, уйти в ту реальность, где тебя никто не узнает, где ты можешь вести себя так, как тебе приятнее. Сегодня для американца компьютер — это уже образ жизни, а не просто средство получения информации или инструмент для покупок. Это средство общения, работы, путешествий, совершаемых, не выходя из дома. Жизнь постепенно переходит в виртуальную реальность. Но уход в виртуальный мир приводит не только к отделению человека от государства и общества, он приводит к отделению человека от своей страны.
