Йен Маккей - Является ли "анархо"-капитализм разновидностью анархизма?
Но, как ясно из отчета Харта, Молинари не считал, что рабочие должны иметь влияние на свою жизнь, кроме потребления товаров и выбора боссов. Его точка зрения может быть видна из его сокрушения, что «В колониях, где рабство было уничтожено без замены принудительного труда соответствующим количеством свободного труда, мы видели нечто противоположное тому, что наблюдаем каждый день. Мы видели, как простые рабочие, со своей стороны, эксплуатировали промышленных предпринимателей и требовали такой заработной платы, которая выше причитающейся им законной доли продукта. Плантаторы, лишенные возможности получать за свой сахар такую цену, которая покрывала бы увеличение заработной платы, были вынуждены покрывать дефицит сначала за счёт своей прибыли, а потом и за счет своего капитала. Многие плантаторы таким образом разорялись, другим пришлось прекратить свои предприятия, чтобы предотвратить неизбежное разорение… Без сомнения, пусть лучше не будет накопления капиталов, чем погибнут целые поколения людей» (Маркс: какое великодушие со стороны г-на Молинари) «но не лучше ли было бы, если бы не погибали ни те, ни другие?» (цитируется по Карлу Марксу, Capital, том 1, стр. 937).
Получается, что работники, эксплуатирующие капитал это противоположно тому, что мы наблюдаем каждый день? Другими словами, это нормально, что предприниматели эксплуатируют работников при капитализме? Похожим образом, что есть законная доля, которую должны получать работники? Конечно, это определяется вечными законами спроса и предложения, а не тем, что считают правильным капиталисты (или Молинари)? И эти бедные бывшие надсмотрщики над рабами, они заслуживают нашей симпатии. Какие ужасы они терпят от своих бывших рабов – им пришлось уменьшить свои доходы! Как могли их бывшие рабы отказаться подчиняться им за то, что их бывшие владельцы считали их законной долей продукта!
Как просты были эти рабочие, не понимая жертв, на которые шли их бывшие хозяева и не ценя как трудно было их бывшим хозяевам создавать продукт без помощи плетки и клеймящего железа! Как правильно комментирует Маркс: «И скажите, пожалуйста, что это за „законная доля“, которой, по вашему признанию, капиталист в Европе не доплачивает каждый день! Г-ну Молинари очень уж хочется там, в колониях, где рабочие так „неотёсаны“, что „эксплуатируют“ капиталистов, полицейскими мерами придать надлежащее действие закону спроса и предложения, который в других случаях действует автоматически.» [Op. Cit., стр. 937]
Утверждению, что Молинари был анархистом, придает дополнительную трудность то, что он был современником Прудона, первым человеком, назвавшим себя анархистом, и жил в стране с сильным анархическим движением. Конечно, если бы он действительно был анархистом, он бы наладил контакты с Прудоном и присоединился к широкому движению. Он этого не сделал. Вот что Харт говорит о Прудоне:
«Их различия в экономической теории были значительными, и возможно по этой причине Молинари отказывался называть себя анархистом, несмотря на многие схожести в политической теории. Молинари отказывался принимать социалистические экономические идеи Прудона… По мнению Молинари, термин «анархист» был тесно связан с социалистическими и этатистскими экономическими взглядами». [Op. Cit. стр. 415]
Экономические взгляды Прудона, как и Годвина, происходили из его анархического анализа и принципов. Они не могут быть произвольно разделены, как предлагает Харт. Утверждая, что «Молинари был таким же анархистом, как Прудон», Харт забывает ключевой момент. Прудон знал, что частная собственность обеспечивала, что пролетарий не владел собой во время рабочих часов, то есть управлялся другими. Когда Харт утверждает, что Прудон имел «этатистские экономические взгляды», это просто показывает, как далеко «анархо»-капитализм от настоящего анархизма. Экономический анализ Прудона, его критика частной собственности и капитализма, вытекала из его анархизма и была важной частью его.
Ограничивая анархизм только оппозицией государству, Харт обедняет анархическую теорию и отрицает его историю. Учитывая, что анархизм родился из критики частной собственности, так же как государства, это показывает ошибочную природу его аргументов, что «Молинари был первым, кто разработал теорию свободного рынка, собственнического анархизма, который расширил законы рынка и строгую защиту собственности до его логического края». [Op. Cit., стр. 415, 416] Харт показывает, как далеко от анархизма был Молинари, так как Прудон обратил свой анархический анализ на собственность, показывая, что «защита собственности» вела к подавлению многих меньшинством в социальных отношениях, идентичных тем, которые существуют в государстве. Более того, Прудон утверждал, что государство всегда будет необходимо, чтобы защищать такие социальные отношения. Приватизировать его вряд ли будет шагом вперед.
Неудивительно, Прудон отклонил идею, что капитализм laissez faire разделял его цели. «Школа Сэя,» утверждал Прудон, была «главным фокусом контрреволюции, после иезуитов» и «за прошедшие десять лет существовала только чтобы защищать и одобрять отвратительную работу монополистов денег и предметов первой необходимости, все больше углубляя неясность науки, (экономики) естественно трудной и полной осложнений» (то же самое можно сказать про «анархо»-капиталистов, между прочим).
Для Прудона, «ученики Мальтуса и Сэя, которые противостояли со всей своей силой против любой интервенции государства в вопросы коммерции и промышленности, не упускают выгоду из этой кажущейся либеральной позиции, и показывают себя более революционными, чем Революция. Более чем один честный исследователь был обманут таким образом».
Однако, это явное «анти этатистское» отношение сторонников капитализма ошибочно, так как капитализм свободного рынка не может решить социальный вопрос, который возникает из-за самого капитализма. Как таковое, было невозможно отменить государство при капитализме. Таким образом, «это бездействие власти в экономических вопросах является основой правительства. Что нам нужно от политической организации, если власть когда-то позволила нам наслаждаться экономическим порядком?» Вместо капитализма, Прудон поддерживал «конституцию Ценности», «организацию кредита», устранение процентной ставки, «установление ассоциаций рабочих людей» и «использование справедливых цен». [The General Idea of the Revolution, стр. 225, 226, 233]
Ясно, что утверждение, что Молинари был анархистом, проваливаются, потому что он, в отличие от своих последователей, знал, чего добивается анархизм. Харт, в своей манере, признает это:
«Несмотря на его протесты о противоположном, Молинари должен быть признан анархическим мыслителем. Его атака на государственную монополию защиты должна соответствовать определению анархизма. Его неохота принимать это название происходило из факта, что социалисты использовали его первые, чтобы описать форму общества без государства, которой Молинари определенно противостоял. Как многие оригинальные мыслители, Молинари приходилось использовать концепты, развитые другими, чтобы описать свои теории. В его случае, он пришел к тем же политическим выводам, как и коммунистические анархисты, хотя он работал в либеральной традиции, и поэтому неудивительно, что термины, используемые двумя школами, были несовместимы. Так было до последней половины двадцатого века, когда радикальные либералы, поддерживающие свободный рынок стали использовать слово анархист, чтобы описывать свои взгляды». [Op. Cit. стр. 416]
Нужно отметить, что Прудон не был анархо-коммунистом, но смысл этой цитаты верный. (Ротбард также показал свое понимание анархизма, утверждая что «слабоумный Бакунин» был «ведущим анархо-коммунистом», который «подчеркивал особую роль люмпен-пролетариата в 1840-ые». [The Logic of Action II, стр. 388, 381] Это производит впечатление, потому что Бакунин стал анархистом в 1860-ые. Любой человек с базовым знанием анархистской истории знает, что анархо-коммунизм образовался после его смерти, и Бакунин не признавал люмпен-пролетариат агентом социальных изменений. Ротбардовские и марксисткие изобретения не выдерживают критики.) Цели анархизма были признаны Молинари противоречащими его идеологии. Следовательно, он (правильно) отказался от названия. Если бы его самозванные последователи в «последней половине двадцатого века» сделали то же самое, анархизм бы не волновался на счет них!
Кажется ироничным, что основатель «анархо»-капитализма пришел к тому же выводу, что и современные анархисты по поводу того, являются его идеи анархическими или нет!
