А. Фурсов - De Conspiratione / О Заговоре
Британская «анаконда» эффективно сдавливала планету, включая Евразию/Россию до тех пор, пока в России в конце XIX в. не началось интенсивное строительство железных дорог, скорость перемещения товаров и людей по которым существенно превышала скорость перемещения по морю. Железные дороги — русский Транссиб[233] и германская БББ (Берлин — Бизантиум — Багдад), особенно в случае их соединения, грозили разрушить господство Великобритании, поскольку железнодорожный транспорт быстрее водного. Не случайно X. Макиндер (1861–1947), теории которого выросли из осмысления русско-британской Большой Игры в Центральной Азии, был настолько встревожен железнодорожным строительством в Евразии, в Хартленде, что заговорил о нарушении равновесия между Хартлендом и Внутренним полумесяцем — Прибрежной зоной, контролируемой британцами. Ясно, однако, что это никакое не равновесие, а система британского контроля, которая оказалась под угрозой.
Под разговоры о «русском экспансионизме» британцы были активны не только «на дальних берегах», но и в зоне влияния России, в непосредственной близости от русских границ. В 1834 г. секретарь посольства Великобритании в Стамбуле разведчик Д. Уркварт побывал с тайной миссией у адыгов (черкесов), пообещав им оружие и боеприпасы. Позднее по адыгам работали британские разведчики Лонгворт и Белл, но с масштабом деятельности Уркварта, действительно выдающегося разведчика, им не сравниться. Он активно разжигал борьбу народов Северного Кавказа (прежде всего адыгов) против России. Он даже составил им декларацию независимости и придумал флаг, сыграв большую роль в создании антирусских настроений у многих представителей этого народа на целое столетие вперед и заложив прочный фундамент для действий британской разведки на Северном Кавказе и использования англосаксами выходцев из этого региона вплоть до наших дней. В частности, бежавшие от русских в Турцию и Иорданию представители родов адыгов и других народов Северного Кавказа становились «материалом» для создания разведсетей, работавших против России. Для представителей некоторых адыгских родов как в России, так и за ее пределами Уркварт до сих пор является весьма почитаемой фигурой. Как говорится, скажи мне, кто твой друг…
Показательно, что, с легкостью сдав в 1945 г. советскому союзнику фактически на смерть 27 тыс. казаков с семьями — русских людей, британцы не сделали того же с пятью тысячами служивших в вермахте северокавказских горцев. Этих мусульман, в отличие от православных христиан-казаков, они оставили про запас — для подрывной и разведывательной деятельности против СССР. Создание британцами агентуры глубокого залегания на Северном Кавказе и в Центральной Азии, когда речь идет о целых родах (кланах) в течение многих десятилетий, работающих на британцев против русских, уходит в глубокое прошлое, порой — во времена Большой Игры.
Ответом на происки британцев в Тегеране и на Кавказе стала миссия Яна Виткевича (адъютант военного губернатора Оренбурга В.А. Перовского) в Кабул 1837 г. Миссия завершилась удачно: Виткевич подписал договор с амиром Дост Мухаммадом, что вызвало истерику в Лондоне. Истерику и конкретные действия. «Коварный Альбион» — ситуационно диккенсовские Урия Хипп, Ловкий Плут, Феджин и Билл Сайкс в «одном флаконе» — не простил ни Виткевича, ни Дост Мухаммада[234].
Виткевич, вернувшийся в Петербург, внезапно умер накануне представления Николаю I и получения монаршей награды. Официальная версия — застрелился. Но почему исчез подписанный с амиром договор? Официальная версия — Виткевич сжег его в приступе помешательства перед смертью. Однако многие современники открыто указывали на ту державу, чьи альбионские «уши торчали» в данной ситуации; думаю, эти современники верно понимали ситуацию. Таким образом, в самом начале Большой Игры на русской стороне «образовалось» два трупа — Грибоедова (антирусское выступление в Тегеране организовала британская агентура) и Виткевича — the British Empire strikes back. Британцы хотели наказать и афганского эмира, да не все коту масленица: в Афганистане они попали как кур в ощип.
Все это не значит, что Россия была «белая и пушистая». Речь о другом: петербургская империя Николая I, а затем двух Александров и еще одного Николая не вынашивала планов мирового господства — в отличие от британцев. Не было у России и своих КС, т. е. структур Заговора. Экспансия России, как это ни парадоксально прозвучит, носила оборонительный характер: она отодвигала границы, т. е. снижала уязвимость — об этом прямо говорил не кто иной как известный британский историк и специалист в области разведки Арнольд Тойнби-младший. Не было у России и экспансионистского плана ни при Николае I, ни позже — потому что, к сожалению, вообще не было стратегического плана, Большой стратегии. Особенно это характерно для эпохи британско-русского соперничества: британцы судили по себе и полагали наличие у России некоего плана, большого и хитрого — и тем больше и хитрее, чем меньше он просматривался.
«Меня всегда поражало непонимание Европой, и особенно Англией, России, — писал Н.Е. Врангель, отец «черного барона». — Там верили в миф, были убеждены, что у русского правительства существует какая-то планомерная иностранная политика, что русский двор стремится сознательными шагами к точно намеченной цели. И, что еще более странно, вслед за Европой в эту легенду уверовало не только само русское общество, но и само беспочвенное русское правительство.
Быть может, когда-то планомерная политика у России и была — отрицать не стану. Я говорю не о далеком прошлом, а о времени, которое я сам пережил (т. е. вторая половина XIX — начало XX в. — А.Ф.), — и в это время, утверждаю, таковой не было.
Прежде всего о нашей планомерной, коварной, наступательной политике в Средней Азии, о которой полстолетия без умолку кричали англичане. Где же виден такой точно установленный план? Можно ли говорить о планомерном исполнении? Вся наша азиатская политика при вступлении Александра II на престол состояла в одном: охранять наши восточные границы от набегов и посягательств разбойничьих племен. Но полковник или генерал (точно не помню) Черняев пожелал или просто зарвался, пошел и занял Ташкент. Все помнят, как Государь и правительство этим самовольным движением были недовольны; какие против Черняева раздались громы. Он вскоре впал в немилость и был уволен от службы. А политика в Азии пошла по новому направлению, направлению не планомерно намеченному правительством, а случайно или сознательно взятому на то неуполномоченнным Черняевым.
А поход генерала Комарова на Кушку! Какой шум поднялся тогда в Англии по поводу «русской планомерной наступательной азиатской политики»! А в Петербурге о движении Комарова накануне еще правительство не знало и узнало, если не ошибаюсь, от английского посланника.
В русской политике последнего полстолетия ни плана, ни последовательности не было. Правительственной политики не существовало, а была лишь политика отдельных случайных людей. Как уже и во всем, не Царь или правительство направляли, а чаще их побочные силы и случайные люди. Вспомните обстоятельства, вызвавшие войну с Японией»[235].
Этот отрывок со всей очевидностью демонстрирует две вещи: 1) оборонительный, симптомальный, по сути бесплановый характер политики России вообще и в Большой Игре в частности; 2) что еще хуже, по сути отсутствие у России в XIX — начале XX в. настоящего правящего слоя, реальной властной элиты стратегического назначения, эдакого субъекта стратегического действия — субъектосистемы или системосубъекта, как будет угодно. Ясно, что правящая верхушка второй половины XIX — начала XX в. удержать страну, империю, подтачиваемую внутренними противоречиями, которые искусно использовались, а с какого-то момента направлялись внешним противником, не могла, тем более, что противником этим были наднациональные КС, скрывавшиеся за ширмой «европейские государства». Неудивительно, что в конечном счете империя вместе с ее верхушкой была сломана комбинированным ударом внутренних и внешних сил.
17. Крымская война, или Финансисты и революционеры против России
Отсутствие стратегического плана сыграло с Россией злую шутку в период, предшествующий Крымской войне, и в самой войне. В 1848 г. в Европе началась революция, захватившая и следующий год. Эту «буржуазную» (в том смысле, что плоды ее присвоила буржуазия) революцию совершали, в смысле — умирали на баррикадах те, кто в реальности выступал против капитализма, против буржуазного прогресса — представители докапиталистического, доиндустриального мира, которых либеральная и «революционная» масонерия натравила на остатки Старого Порядка, хоть как-то защищавшего эти слои. Не случайно именно по поводу революции 1848 г. Маркс и Энгельс сказали, что теперь мы знаем, какую роль в революциях играет глупость и как подлецы умеют ее использовать. Революция 1848 г. — наглядное подтверждение тезиса Б. Мура о том, что революции рождаются не из победного крика восходящих классов, а из предсмертного рева тех классов, над которыми вот-вот сомкнутся волны прогресса[236]. Эти волны буржуазомасонерия смогла направить против России, правда, не сразу, а через несколько лет после революции.
