Александр Орлов - За кулисами второго фронта
Другой причиной столь тяжелых поражений было то, что в организации обороны, в военном строительстве были допущены крупные просчеты при переводе промышленности и вооруженных сил на военное положение. Враг стоял у ворот, а наша промышленность продолжала работать в режиме мирного времени. Затем, жесткая централизация власти лишила систему управления в вооруженных силах необходимой для нее гибкости, широкого, свободного использования творческой инициативы командного состава на местах. Это сковывало работу по подготовке войск к отражению агрессии. И наконец, к началу войны не были введены в действия новые, взамен устаревших, мобилизационные планы, не были заранее созданы органы стратегического управления Красной Армии.
Была и еще одна самая общая причина, которая не позволяла нам полноценно использовать имевшуюся у нас в достаточном количестве военную технику, осуществлять умелое управление войсками, пользоваться достижениями современного в ту пору военного искусства. Это — общая культурная и техническая отсталость СССР от стран Западной Европы, и прежде всего от очень развитой в военно-техническом и военно-стратегическом отношении Германии. Конечно, за годы советской власти было многое, очень многое сделано по ликвидации неграмотности населения, по повышению уровня технического образования, по воспитанию нового поколения мыслящей интеллигенции. И результаты были как будто впечатляющие. Но преодолеть за 20 лет многовековую отсталость и достичь уровня западной цивилизации было попросту невозможно.
« Трудно говорить о боеспособности Красной Армии, — указывал в цитировавшемся выше донесении военный атташе в Москве, — базой которой является страна, все еще фактически борющаяся с безграмотностью, отсталая с точки зрения технического оснащения».
И это, разумеется, сказалось на советских вооруженных силах: ведь требовалось в совершенстве владеть новой техникой и свободно, талантливо применять военную теорию на полях сражений, чтобы, не отступая, сражаться с таким врагом, как вермахт. Одной крестьянской смекалки, которая у нашего народа имелась в избытке, и готовности умереть за родину было явно недостаточно, чтобы успешно отразить натиск сильнейшей армии мира в «войне моторов». Понадобился тяжелый и кровавый опыт первых полутора лет, чтобы Красная Армия получила все необходимое для успешного ведения войны и научилась бить врага, овладев военным искусством на достаточно высоком уровне.
А тогда, в 41-м, имея в приграничных округах группировки, превосходящие немецкую армию вторжения по техническому оснащению (11 тысяч танков, 9,1 тысячи боевых самолетов, 39,4 тысячи орудий, что значительно превышало военную технику первого эшелона вермахта), советское командование не смогло реализовать это свое преимущество. С первых часов войны было потеряно управление войсками. Запоздалые директивы направляли частям и соединениям в районы, уже занятые противником. Потеря в первые же дни огромного количества военной техники, складов с боеприпасами, горючим, продовольствием резко снизили техническую и материальную оснащенность войск. Красная Армия в беспорядке отходила на восток. Таранные танковые удары, глубинные охваты и обходы крупных группировок советских войск противником приводили к многочисленным прорывам фронта, окружению и уничтожению основных сил действующей армии.
Почему так получилось? Безусловно, наша армия была достаточно боеспособной. Она ведь могла успешно воевать с Японией и Финляндией. Но наши военачальники плохо представляли себе характер войны, которую вела против нас Германия. Недооценивали опыт вермахта, стратегию «блицкрига»; не изучали особенности организации немецких войск и методов их действий. Неэффективно применялись главные средства войны — танки и авиация.
И вот в такой обстановке советское командование, стремясь переломить ход событий, предпринимало отчаянные попытки создать на ряде участков фронта устойчивую оборону. Но момент был упущен: из-за неверной оценки обстановки перед войной и в ее первые дни, а также по причине запоздалых контрмер советского руководства. Не хватало боеспособных частей, а отсутствие противотанковых и зенитных средств лишало оборону устойчивости; попытки перейти в наступление оканчивались провалом. Лишь в конце сентября удалось перейти на всех фронтах к жесткой и упорной обороне. Но к этому времени Красная Армия потеряла 72,7% (20,5 тысячи) танков, более 50% орудий и минометов, почти четверть самолетного парка, огромное количество боеприпасов и различных видов материального обеспечения.
Создание новых рубежей обороны требовало инженерного оборудования, которого не было (Сталин лично распределял по фронтам колючую проволоку!). Имевшиеся подготовленные в мирное время запасы были израсходованы в первый месяц войны. Не хватало противотанковой (потеряно 70%) и зенитной (потери — 35%) артиллерии. Потери войск были тоже очень велики. До 1 декабря 1941 г. в действующую армию из резерва Верховного Главнокомандования было направлено 97 довоенных кадровых дивизий, 194 дивизии и 94 бригады, сформированных в военное время.
Только глубокой осенью Красная Армия смогла создать достаточно прочную стратегическую оборону, остановить войска вермахта на подступах к Москве (глубина обороны — до 300 км) и несколько раньше у Ленинграда (глубина обороны — 150 км).
Положение СССР могло быть еще хуже, если бы он по-прежнему оставался в международной изоляции. Но этого не произошло. С вступлением Советского Союза в войну начала складываться антигитлеровская коалиция. С осени 1941 г. в нашу страну начала поступать из США помощь по ленд-лизу, которая вначале хотя и была невелика, но ценна уже тем, что поставлялось то, в чем крайне нуждалась РККА: самолеты, танки, зенитные пушки, взрывчатые вещества.
В этой сложнейшей обстановке остановить грозного врага удалось благодаря исключительной стойкости наших войск. Массовый героизм солдат, офицеров, «тех, кто командовал ротами», простых людей, проникшихся сознанием, что только небывалой самоотверженностью можно отстоять отечество — Россию. Немецкий историк П. Каррель, описывая ноябрьские бои под Москвой, отмечает эту черту русского солдата:
«На восточной части (деревни Ленино. — А.О.), за ручьем… противник стоял так, будто он сделан из железобетона. В течение четырех дней лежали друг против друга… и невозможно было захватить больше ни одного метра земли».
Железная стойкость советских войск, остановивших врага, суровая зима, сковавшая немецкую армию, неготовую к боевым действиям в данных условиях, создали предпосылки для перехода Красной Армии в контрнаступление под Москвой. Успеху способствовал боевой опыт, приобретенный летом и осенью, правильная оценка обстановки, скрытное накопление под Москвой новых крупных резервов. Помимо войск, занимавших оборону, удалось стянуть к Москве еще 22 дивизии и 11 бригад. Эти крупные стратегические резервы, введенные в сражение неожиданно для противника, сыграли решающую роль в успехе начавшегося 5 декабря контрнаступления. Советское командование сумело правильно выбрать момент перехода в контрнаступление, когда вермахт уже прекратил наступление, но еще не перешел к обороне. Ставка на этот раз сумела правильно определить направления главных ударов, и их внезапность лишила противника возможности перегруппировать свои силы. Уже были учтены первые уроки войны.
«То, что немецкое командование было застигнуто врасплох, свидетельствует о хорошо удавшемся русским развертывании сил и о правильно выбранном моменте контрнаступления», — писал немецкий историк К. Рейнхардт.
Битва под Москвой положила конец блицкригу. Успешные действия Красной Армии в этой битве вызвали большой морально-политический подъем в стране и армии, вдохнули уверенность в то, что мы в состоянии одолеть даже такого сильнейшего врага, как вермахт. Победа под Москвой усилила движение Сопротивления в Европе.
Однако этот успех был переоценен. В начале января 1942 г. Сталин поставил задачу 6-ти фронтам развернуть решительное наступление на всех основных стратегических направлениях, с тем чтобы обеспечить таким образом полный разгром гитлеровских войск уже в 1942 г. Это оказалось иллюзией. Снова была недооценена мощь противника. Сил и средств в то время хватало лишь на наступление на одном, центральном направлении, где обозначился успех, и враг был отброшен на 100—250 км от Москвы. Но развернув общее наступление на широком фронте, советское командование, хотя и владело стратегической инициативой до середины апреля, поставленных целей не достигло. Красная Армия, еще не овладев искусством ведения современной войны, испытывала серьезные недостатки в материальном снабжении, особенно в боеприпасах; танки и авиация применялись децентрализованно. Стратегические резервы, созданные зимой 1941/42 г. были равномерно распределены по всем фронтам и бездарно ими растрачены. В результате ни на одном из трех стратегических направлений поставленные задачи не были выполнены. Ленинградский и Волховский фронты не смогли соединиться и прорвать кольцо блокады Ленинграда. Неудачей окончилась и попытка Северо-Западного фронта окружить в районе Демянска крупную группировку врага. Немцы прорвали кольцо окружения и сохранили за собой демянский плацдарм. На центральном направлении глубокий охват советскими войсками ржевско-вяземского плацдарма, удерживаемого врагом, не принес успеха. Попытки расчленить этот плацдарм неизменно заканчивались провалом, а прорывавшиеся соединения сами попадали в окружение и вынуждены были пробиваться через немецкие тылы к своим. Захлебнулось наступление и на юго-западном направлении, где Юго-Западный и Южный фронты, создав барвенковский выступ, были вынуждены прекратить наступление. На юге войска Красной Армии, захватив Керченский полуостров, так и не смогли освободить Крым.
