Юхан Норберг - В защиту глобального капитализма
Есть и другая проблема: программы структурных преобразований порой настолько сложны, что неэффективный государственный аппарат оказывается не в состоянии их реализовать. Когда аппарат, пронизанный коррупцией, должен обеспечивать соответствие сотне показателей и критериев одновременно, ситуация неизбежно осложняется, особенно если учесть, что власти наряду с этим должны осуществлять и другие меры, предусмотренные программами помощи на двусторонней основе. Поскольку программы структурных реформ нередко сформулированы весьма расплывчато, правительства стран-реципиентов без особого труда тормозят или срывают их выполнение. Подобные нарушения приводят к приостановке финансирования, но стоит политическому руководству страны сделать заявление о том, что дальше все условия будут соблюдаться в точности, как финансовый кран снова открывается. Такая процедура, судя по всему, может повторяться до бесконечности. Как отмечает один аналитик, осуществление программ структурных преобразований в Африке в течение пятнадцати лет имело результатом лишь «минимальное увеличение открытости этих стран для мировой экономики»[104].
Подобное нежелание стран-реципиентов следовать советам МВФ и ВБ делает несостоятельными распространенные в левых кругах утверждения об ответственности именно этих двух организаций за глубокий кризис, поразивший указанные государства. Следует отметить, что страны, последовавшие рекомендациям международных финансовых организаций, добились намного больших успехов, чем те, которые их проигнорировали. К примеру, в Уганде и Гане, выполнявших требования МВФ и ВБ, темпы экономического роста увеличились, что привело к повышению жизненного уровня. В других государствах, не пожелавших внедрять программы либерализации, — например, в Нигерии, Кении и Зимбабве — экономическая ситуация по-прежнему остается неблагоприятной: нищета и неравенство приобрели хронический характер и достигли угрожающих масштабов[105].
Так что же можно сказать о списании долгов? На мой взгляд, для этого есть немало оснований, но риска не избежать, если подобное решение будет осуществляться неверными методами. Впрочем, с самого начала следует отметить, что серьезность проблемы в ходе дискуссий преувеличивается. Критики МВФ и ВБ утверждают, что из-за долгового бремени в развивающихся странах ежедневно погибает 20 тысяч человек. Такая цифра получается следующим образом: подсчитывается сумма, которую эти страны должны платить обоим международным институтам в качестве процентов по займам, а затем определяется, сколько человеческих жизней можно было бы спасти на эти деньги. Но если даже мы допустим такую невероятную вещь, что все выплачиваемые деньги в случае списания долгов пошли бы на лекарства и продовольствие, а не на военные расходы, подобные аргументы не учитывают еще один очевидный факт. Страны-должники ежегодно получают от развитых стран и международных организаций новые кредиты, гранты и помощь, направленную на цели развития, причем их объем намного превышает процентные платежи. Каждый год бедные страны с наиболее высоким уровнем задолженности (таких государств насчитывается 41) получают от Запада вдвое больше, чем выплачивают по долгам. Поэтому обвинения в адрес Запада, что процентные выплаты ежедневно стоят жизни десяткам тысяч граждан развивающихся стран, — не более чем абсурдное жонглирование цифрами[106].
Тем не менее идея облегчения долгового бремени развивающихся стран в принципе верна. Ее противники говорят: долги надо платить. Это, конечно, правильно, вот только возникает вопрос — следует ли вынуждать людей платить долги, не ими взятые? Допустим, какой-то диктатор набрал кредитов, чтобы усилить военную машину государства, а заодно и увеличить собственное состояние. Затем в стране происходит политический переворот, диктатора свергают, и новое демократическое правительство оказывается по уши в долговых расписках. Почему налогоплательщики этой страны должны платить по обязательствам, которые они на себя не брали? Может быть, разумнее, чтобы за собственные ошибки отвечали кредиторы, выдавшие займы неплатежеспособному режиму? Рыночные структуры, наученные горьким опытом, давно уже прекратили кредитовать страны, запутавшиеся в долгах, а политические организации вроде МВФ и ВБ продолжают снабжать их деньгами в случае любого экономического кризиса. Из-за такой щедрости, достойной лучшего применения, многие развивающиеся страны в 1980-х годах угодили в «долговую западню». Большинство из этих государств абсолютно не в состоянии вернуть кредиты, и от того, что они и дальше будут сидеть в «долговой яме», не выиграет никто. Внешний долг некоторых стран, например Танзании, вдвое превышает годовой объем экспортных поступлений, а обслуживание задолженности поглощает средства, которые могли пойти на образование. Поскольку отмена привилегий, сокращение субсидий и госаппарата чреваты политическими рисками, первыми жертвами «затягивания поясов», как правило, становятся долгосрочные инвестиции.
Это, впрочем, не означает, что с идеей безоговорочного списания долгов всем странам, выдвигаемой общественными движениями, например, в ходе кампании «Юбилей 2000» (Jubilee 2000), следует согласиться. Напротив, такое списание может, по сути, означать косвенное финансирование коррумпированных режимов, которые пустят высвободившиеся средства на закупку оружия и укрепление репрессивного аппарата. Получится, таким образом, что Запад будет способствовать сохранению диктатур — а это опять же безнравственно. Чтобы избежать подобного результата, необходимо обусловить списание долгов определенными требованиями в области демократизации и реформ. Другая проблема, связанная с таким списанием, заключается в том, что от него выигрывают не столько самые бедные или демократические государства, сколько страны, набравшие больше всего кредитов. По состоянию на 1997 год они получили помощи в целях развития, в пересчете на душу населения, вчетверо больше, чем столь же бедные, но не имеющие долгов страны. К примеру, в пропорции к численности населения объем такой помощи, полученной Берегом Слоновой Кости (Кот-д'Ивуар), в 127 раз превышает аналогичный показатель для Индии.
Списание долгов уже стало свершившимся фактом: в тех или иных масштабах этот процесс продолжается с 1979 года, когда, после встречи в рамках ЮНКТАД, кредиторы «простили» 45 странам задолженность на общую сумму в 6 миллиардов долларов. Проблема, однако, заключается в том, что такая политика поощряет страны-реципиенты к новым займам. Освободившись от одних долгов, они тут же набирают новые кредиты. Поданным одного исследования, в 1979–1997 годах списание долгов страны в объеме 1 % от ВВП приводило к росту ее долгового бремени в среднем на 0,34 %. Более того, заимствованные средства используются нецелесообразно, а отсрочки выплат не способствуют изменению экономического курса. Напротив, выясняется, что государства-должники проводят менее разумную экономическую политику и осуществляют меньше долгосрочных реформ, чем другие бедные страны. Напрашивается печальный вывод: эти страны вместо оптимизации расходов нередко предпочитают брать новые долги, рассчитывая, что рано или поздно их все равно спишут, и оттягивают либеральные реформы, дожидаясь момента, когда смогут «обменять» их на наиболее выгодные условия списания задолженности. К сентябрю 1996 года, когда ВБ и МВФ выступили с инициативой, конечным результатом которой должно стать списание долгов 41 государству с «высоким уровнем задолженности», подобная политика продолжалась уже почти двадцать лет[107].
Все эти постоянные списания свидетельствуют о неэффективности такого подхода к вопросу о долгах стран третьего мира. Результативной могла стать другая стратегия — «одноразовое» прощение долгов бедным странам с реформаторскими правительствами в сочетании с недвусмысленным заявлением о том, что больше этот шаг повторяться не будет. На практике это должно означать прекращение дальнейшего кредитования после списания прежней задолженности; любое заимствование впредь может осуществляться только на международном финансовом рынке — у инвесторов, готовых идти на риск и полагающих, что сумеют вернуть свои деньги. Похоже, однако, что МВФ и ВБ, заявляя об освобождении 22 стран от двух третей задолженности, не придерживались подобной стратегии. Конечно, списание сопровождалось рядом условий, в частности об активизации борьбы с коррупцией и увеличении ассигнований на образование и здравоохранение. Однако этот шаг не означает отказа от выдачи новых кредитов: в результате задолженность будет снова накапливаться и лет через десять ее придется списывать вновь.
С начала 1960-х годов африканские страны получили в виде помощи, направленной на цели развития, в шесть раз больше средств, чем после окончания Второй мировой войны США предоставили Европе в рамках Плана Маршалла. При разумном расходовании этих денег Африка сегодня по уровню жизни уже сравнялась бы с Западом. Однако, как показывают исследования по данному вопросу, результаты предоставления этой помощи оказались обескураживающими. Во многих странах она сыграла чисто деструктивную роль, реально препятствуя экономическому росту. По словам выдающегося экономиста Питера Бауэра, эксперта но проблемам международного развития, такая помощь часто оборачивается передачей денег «бедняков из богатых стран богачам из бедных стран». Причина заключается в том, что эти деньги создают ложные стимулы. Развитие торговли побуждает бедные государства увеличивать производство и поощрять новые идеи. Однако вместо этого бедным странам предоставляют финансовую помощь, причем она поступает в распоряжение правителей, которые своими действиями не развивают экономику, а лишь усугубляют нищету, — поскольку чем хуже показатели страны, тем больше помощи она получает. Деньги передаются государству и политическому руководству и в силу этого стимулируют не столько производство и экспорт, сколько расширение полномочий бюрократии. В результате усиливаются позиции центральной власти, что позволяет ей эксплуатировать периферию, губить сельское хозяйство и нарождающуюся промышленность. Во многих случаях помощь, предоставленная на цели развития, помогала коррумпированным диктаторам удерживать власть (правители вроде Мобуту, Мугабе, Маркоса и Сухарто сколотили многомиллиардные состояния в то самое время, когда экономическая ситуация в их странах неуклонно ухудшалась). Помощь, не обусловленная осуществлением демократизации и реформ, превращается в финансирование диктатуры и стагнации. Впрочем, некоторые данные свидетельствуют о том, что такая помощь действительно может способствовать экономическому развитию — в тех случаях, когда страны-реципиенты по собственной воле проводят разумный экономический курс, обеспечивают права собственности, открытость рынка, осуществляют стабильную бюджетную и монетарную политику. Правда, такие страны в действительности не особенно нуждаются в помощи. А вероятность того, что благодаря этим деньгам бюрократы станут правильно определять политический курс и принимать мудрые решения, представляется незначительной[108].
