Елена Поликарпова - Мировая элита. Кого пустят в клуб для избранных
В своей книге «Нацисты: Предостережение истории» Л. Рис показывает бесчисленные преступления против человечества, совершенные нацистами разных рангов, злодеяния гитлеровцев в ходе войны против Советского Союза, и квалифицирует «нацизм» как «глобальную катастрофу»[264].
Это предостережение британского историка весьма своевременно, так как поднимающий голову на Украине «нацизм» может положить начало новому мировому порядку.
* * *Следует отметить, что идеи Гитлера отнюдь не остались в прошлом – они в трансформированном, превращенном виде воплощены в жизнь. В своем монографическом исследовании «Гитлер» М. Штайнер пишет, что «государство, основанное в 1933 году, должно было приобрести свои определяющие черты в тот день, когда великий рейх, подобно США, стал бы державой, занимающей целый континент»[265]. И хотя разгром фашистской Германии Советским Союзом в Великой Отечественной войне не дал осуществиться мечте Гитлера о «континентальном государстве», его воплощенной на практике «Объединенной Европе-1» по некоторым параметрам соответствует нынешняя «Объединенная Европа-2» (эти индексы введены И.Н. Шумейко, чтобы избежать путаницы).
«Индексы мы вводим, – пишет он, – чтобы не путать с нынешней «Объединенной Европой-2», совпадающей с Европой Первой – по географии, набору наций и, как было показано выше, по некоторым политическим предпочтениям. Возможно, даже нынешним политикам, столь торжественно провозгласившим «О.Е.-2», будет и неприятно вспоминать об этом предшественнике. Да что ж поделаешь, была ведь «Объединенная (Гитлером) Европа». И к рождению ее, оказывается, тоже были причастны либералы и даже лауреаты Нобелевской премии мира!»[266].
Общим у этих двух «Объединенных Европ» является их антироссийский стереотип – Россия представляет собой варварскую угрозу для Запада, которую необходимо уничтожить.
* * *Организованная нацистской элитой Германии «Вторая мировая война» представляет собою самую разрушительную в истории человечества войну, которая не только разорила народы Европы, но и посеяла между странами недоверие, превратила всю Европу в жестокий континент. В своей книге «Жестокий континент» западный историк Кит Лоу пишет о послевоенном пейзаже Европы следующее: «Представьте себе мир без общественных институтов. Это мир, где границы между странами как бы исчезли и остался один бесконечный ландшафт, по которому бродят люди в поисках уже несуществующих сообществ себе подобных. Никаких правительств в государственном масштабе и даже на местах. Нет школ и университетов, библиотек и архивов, отсутствует доступ к любой информации… Упразднены банки, в которых, собственно, нет никакого смысла, поскольку деньги потеряли свою ценность. Нет магазинов, ибо нечего продавать. Существовавшие ранее огромные предприятия уничтожены или демонтированы, как и большинство других зданий. Из орудий труда только то, что можно откопать среди обломков камня. Нет продовольствия.
Закон и порядок практически не существуют, потому что нет полиции и судов. В некоторых районах, похоже, стерлись границы понимания того, что хорошо и что плохо. Люди берут себе все, что хотят, не обращая внимания на то, кому это принадлежит, кроме того, само понятие «собственность» почти совсем не работает. Все принадлежит только тем, кто достаточно силен, чтобы удержать это «все» у себя, и тем, кто в состоянии это охранять ценой жизни. Мужчины с оружием в руках бродят по улицам и забирают все, что захотят, угрожая каждому, кто встает у них на пути. Женщины всех сословий и возрастов продают себя за еду и защиту. Ни стыда. Ни морали. Только выживание… Умышленное разделение общества посеяло необратимое недоверие между соседями, а всеобщий голод сделал человеческую мораль неуместной. «Европа, – утверждала газета «Нью-Йорк таймс» в марте 1945 г., – находится в таком состоянии, которое не в силах понять ни один американец». Это был «Новый темный континент»[267].
После войны по всей Европе прокатились волны мщения и возмездия, благодаря которым государства потеряли свои территории и имущество, правительства и социальные институты стали объектами безжалостной чистки, а целые народы подверглись террору из-за участия на стороне Германии в войне. «Самая жестокая месть постигла, – отмечает Кит Лоу, – отдельных граждан. Штатские лица из Германии по всей Европе подвергались избиениям, арестам, их использовали как рабскую силу или попросту убивали. Солдат и полицейских, сотрудничавших с нацистами, арестовывали и пытали. Женщин, которые спали с немецкими солдатами, раздевали, мазали дегтем и, обрив им головы, водили по улицам. Миллионы немецких, венгерских и австрийских женщин были изнасилованы. Не стерев ничего с грифельной доски истории, последствия войны только усилили неприязнь между народами и государствами, не угасшую и по сей день»[268].
Наряду с этим усугубились этнические конфликты, так как продолжали преследовать евреев уже после войны, национальные меньшинства повсюду опять стали политическими мишенями, причем в некоторых регионах это повлекло за собой такие же отвратительные зверства, которые аналогичны преступлениям, совершенные нацистами. «Одновременно после войны логическое завершение получила нацистская теория распределения по категориям и изоляция различных народов. В период 1945–1947 гг. 10 миллионов мужчин, женщин и детей были изгнаны из своих стран в ходе жесточайших этнических чисток, которые когда-либо видел мир. Эту тему редко обсуждают сторонники концепции «европейского чуда» и еще реже понимают: даже те, кому известно об изгнании немцев, мало знают о подобных депортациях среди представителей других национальных меньшинств по всей Восточной Европе. Культурное разнообразие, когда-то бывшее неотъемлемой частью европейского пространства до и даже во время войны, получило смертельный удар после ее окончания»[269]. И только потом Европа сумела вытащить себя из этой трясины хаоса и стать процветающим, толерантным континентом, что квалифицируется как чудо.
* * *Ничем не лучше преступления японской военщины в Китае, куда Япония вторглась в 1936 году, и которые красочно описаны в фундаментальной книге военного историка Э. Бивора «Вторая мировая война»[270]. Японские дивизии в 1937 году начали неистовое наступление на столичный город Нанкин, соревнуясь друг с другом и сжигая все на своем пути. Японское командование планировало использовать горчичный газ и зажигательные бомбы против китайской столицы, бои должны были достигнуть такого же накала, как во время сражения за Шанхай. «Китайцы хорошо знали повадки своего врага, но даже они не могли представить себе той степени жестокости, до которой дошли японцы, овладев городом. 13 декабря китайские войска оставили Нанкин и сразу же неподалеку от города неожиданно попали в окружение. Японские войска вошли в город с приказом расстреливать всех пленных. Одно только подразделение из состава 16-й японской дивизии расстреляло 15 тыс. китайских военнопленных. А одна японская рота перебила 1300 пленных… Резня и насилие, учиненные японцами в отместку за неожиданно отчаянное сопротивление презираемых ими китайцев во время сражения за Шанхай, шокировали весь мир. Некоторые китайские источники сообщали, что число жертв среди мирного населения превышало 300 тыс. человек, однако более правдоподобно, что эта цифра – около 200 тыс. человек. Японские военные власти лживо заявляли, что военные убивали только китайских солдат, переодетых в гражданскую одежду, а число убитых не превышало 1 тыс. человек. Сцены резни в Нанкине были ужасны, трупы людей лежали и разлагались на каждой улице и практически в каждом общественном месте города, многие из них были изглоданы озверевшими собаками. Каждый пруд, ручей и река в городе были завалены разлагающимися телами…
В Нанкине японцы закалывали штыками беспомощных раненых китайских солдат. Японские офицеры заставляли пленных становиться на колени в ряд, а затем практиковались в умении владеть самурайским мечом, отрубая головы одному за другим… Йон Рабе, немецкий предприниматель из фирмы «Сименс», организовавший в Нанкине международную зону безопасности, проявив при этом большое мужество и гуманизм, писал в своем дневнике: «Я поражен поведением японцев. С одной стороны, они хотят, чтобы к ним относились как к великой державе, наравне с великими державами Европы, с другой же, проявляют такую грубость, жестокость и просто зверство, которое невозможно сравнить ни с чем, разве что со зверствами орд Чингисхана». Через двенадцать дней он писал: «У меня замирало дыхание и брала оторопь при виде женских тел с бамбуковыми палками, воткнутыми во влагалище. Даже женщин, которым было за семьдесят, постоянно насиловали»…
