Борис Соколов - Адольф Гитлер. Жизнь под свастикой
Тем не менее Морель оставался с фюрером и почти до самого конца сохранил его доверие. 21 апреля 1945 года Гитлер отправил Мореля на юг, сделав запас прописанных им медикаментов, чтобы продержаться до совсем уже близкой смерти. Морель не раз жаловался, что очень трудно быть личным врачом фюрера, который имеет обыкновение сам предписывать медикам, что им нужно делать.
Можно сказать, что последние 6–7 лет своей жизни Гитлер сидит на таблетках и витаминах. Помимо перечисленных, в 1942–1944 годах он принимал витамины А и D и содержащий глюкозу препарат интелан. Все это для возбуждения аппетита, снятия усталости и повышения сопротивляемости организма. Для стимуляции пищеварения фюрер принимает эвфлат, для восполнения недостатка фосфора и стимуляции гладких мышц — тонофосфан, для снятия депрессий — простакрин и некоторые другие лекарства.
В феврале 1944 года Гитлер начал жаловаться на острую боль в правом глазу. Примерно две недели он видел все как в тумане. К тому времени Восточный фронт трещал по всем швам, немецко-итальянские войска в Северной Африке давно капитулировали, союзники вели наступление в Италии и вот-вот должны были высадиться во Франции. Морель пригласил директора клиники Берлинского университета офтальмолога Вальтера. Лелейна, который обнаружил кровоизлияние в правом глазу и его значительное помутнение, но не нашел никаких патологических изменений глазного дна. Лелейн констатировал, что повышенное кровяное давление не носит у Гитлера патологического характера. Он рекомендовал облучение больного глаза и прописал глазные капли. Вскоре зрение нормализовалось. Лелейн пришел к выводу, что болезни глаз у Гитлера носят психогенный характер. Он посоветовал Морелю беречь Гитлера от волнений и побудить его читать на ночь легкую литературу, вроде любимых фюрером индейских романов Карла Мая. С учетом критического положения на фронтах все эти пожелания относились к области чистой теории. Да и спать в последний год жизни ему порой приходилось по два-три часа в сутки.
Лелейн выписал Гитлеру новые очки с двойными стеклами с разными диоптриями, что было тогда большой редкостью. В верхней части на левом глазу стояло простое стекло, а на правом — +1,5 диоптрии. Нижние стекла, предназначенные для чтения, на левом глазу имели +3,0, а на правом — +4,0 диоптрии. Это означало отнюдь не катастрофическое ухудшение зрения. Для возраста Гитлера (55 лет) такие показатели являются вполне обычными. Поэтому встречающиеся порой утверждения, будто Гитлер в последние годы жизни почти ничего не видел, являются поэтическим преувеличением.
Покушение 20 июля 1944 года самым негативным образом повлияло на здоровье Гитлера, хотя видимые повреждения были довольно незначительными. В кожу впилось множество заноз от дубового стола, который спас жизнь Гитлеру при взрыве бомбы Штауффенберга. Только из кожи ног их извлекли более ста. На лице было несколько легких порезов, от которых на лбу остался шрам. Несколько кровоподтеков появилось на руках. Правая рука была вывихнута, но ее без труда вправили. Волосы на затылке были опалены. Хотя были повреждены обе барабанные перепонки и на время Гитлер оглох на правое ухо, вскоре слух восстановился. Гитлер также получил легкую контузию, в результате которой появилась дрожь во всей левой половине тела. Как следствие контузии, Гитлера мучили головные боли.
В сентябре 1944 года ко всем напастям фюрера добавилась желтуха. А 17 сентября Гитлер слег с сердечным приступом. Сказалась катастрофа на Западном фронте у Фалеза и на Восточном фронте — в Белоруссии и Румынии. 24 сентября Гитлеру сделали электрокардиограмму. Она зафиксировала коронарные изменения в коронарных сосудах, нарушенную нервную проводимость и гипертрофию левого желудочка. Но инфаркта ЭКГ не зафиксировала. Изучив электрокардиограмму, директор Института исследования сердца в Бад-Наухейме профессор Карл Вебер посоветовал фюреру больше беречь себя. Но наверное, уже догадывался, что беречь себя Гитлеру придется не слишком долго.
Осенью 1944 года в довершение всех недугов Гитлер перенес гайморит и операцию по удалению полипов в носовой полости, которую сделал профессор фон Айкен.
У Гитлера были очень плохие зубы. К 56 годам отпущенной ему земной жизни у фюрера из 17 зубов верхней челюсти 9 были золотыми или фарфоровыми, в том числе все резцы, оба клыка и три коренных зуба. Они были соединены золотым мостом, который крепился ко вторым резцам слева и справа. На нижней челюсти фюрера из 15 зубов 9 были искусственными. Позднее все эти данные были использованы при опознании сильно обгоревшего трупа.
С 28 по 30 сентября 1944 года у Гитлера были сильные спазмы желудка, и он потерял в весе три килограмма. 1 октября фюрера обследовал Эрвин Гизинг. Во время осмотра с Гитлером случился короткий обморок. Вскоре после окончания войны Гизинг вспоминал, как проходил осмотр: «Гитлер откинул одеяло и задрал ночную рубашку, чтобы я мог осмотреть тело... У него был слегка вздутый живот. При аускультации был явно заметен метеоризм (скопление газов в кишечнике). Болевых ощущений в животе при нажатии пальцем не было. Не было боли и в правой половине верхней части брюшины и в области желчного пузыря. С помощью иглы я проверил рефлексы диафрагмы... которые показались мне очень отчетливо выраженными. Затем я попросил у Гитлера разрешение провести контрольное неврологическое обследование... Он согласился. Я снова накрыл живот рубашкой и откинул одеяло с ног... Аномалий половых органов я не заметил. Рефлексы Бабинского, Гордона, Россолимо и Оппенгейма — отрицательные. Тест Ромберга я не проводил, так как больной лежал в постели... исходя из прежних данных, он, вероятно, также дал бы отрицательный результат. Потом я попросил Гитлера снять рубашку, что он и сделал с помощью моей и камердинера Линге. Мне бросилось в глаза, что кожа тела была белого цвета и очень сухая. Даже под мышками не было никаких следов потообразования. Рефлексы трицепса и предплечья были с обеих сторон хорошо выражены, спастические рефлексы верхних конечностей (Лери, Мейера и Вар-тенберга) — отрицательные. Адиадохокинез не наблюдался. Отсутствовали также прочие симптомы мозжечка. При проверке лицевого рефлекса путем постукивания по околоушной железе возникали легкие сокращения, как при феномене Хвостеке. Рефлексы Кернига и Лазега были безусловно негативными, никаких признаков закрепощения шеи. Голова свободно поворачивалась во всех направлениях. В мускулатуре плеча наблюдалась некоторая ригидность при быстрых движениях, сгибаниях и разгибаниях руки... Гитлер следил за этим неврологическим обследованием с большим интересом и затем скачал мне: «Если не считать излишней нервной возбудимости, то у меня совершенно здоровая нервная система, и я надеюсь, что скоро все пройдет. Спазмы кишечника уже стали меньше. Морелю вчера и позавчера с помощью клизмы из ромашки удалось вызвать стул, а после вас он сделает мне еще одну клизму... Мне в последние три дня почти не хотелось есть, так что кишечник у меня сейчас практически пустой». Линге и я помогли Гитлеру надеть ночную рубашку. Потом Гитлер сказал: «Давайте за разговорами не забывать о лечении. Взгляните еще раз на мой мое и давайте это кокаиновое зелье. Гортань у меня уже стала лучше, но я все еще хриплю». Затем он лег, и я обработал 10-процентным раствором кокаина левую ноздрю. После этого я еще раз осмотрел уши и горло. Спустя несколько секунд Гитлер сказал: «У меня теперь голова такая ясная и я чувствую себя так хорошо, что скоро уже смогу встать. Я просто ослабел от спазмов в кишечнике и оттого, что мало ем». Еще через несколько секунд я заметил, что Гитлер закрыл глаза и порозовевшая перед этим кожа лица вновь стала бледной. Я взял его за руку, чтобы пощупать пульс, который был учащенным, слабого наполнения. Частота пульса составляла примерно 90, но он был, как мне показалось, значительно слабее обычного. Я спросил Гитлера, как он себя чувствует, но не получил ответа. Очевидно, наступил легкий обморок, и Гитлер меня не слышал. Линге направился к двери маленькой комнаты и начал стучать в нее... Должно быть, я оставался наедине с Гитлером всего несколько секунд, потому что, когда Линге вернулся, я все еще обрабатывал кокаином левую ноздрю... Вернувшись, Линге встал у торца кровати и спросил, долго ли мне еще осталось. Очнувшись от своих мыслей, я сказал: «Сейчас закончу». В этот момент лицо Гитлера стало еще бледнее, у него появились легкие судорожные сокращения лицевых мышц, и он подтянул обе ноги. Когда Линге увидел это, он сказал: «У фюрера опять спазм кишечника, оставьте его в покое. Сейчас ему надо спать». Затем мы тихонько собрали инструменты и быстро вышли из спальни Гитлера».
Еще несколько дней Гитлер был очень слаб. Гизинг и министр здравоохранения Карл Брандт, прежде являвшийся личным врачом фюрера, сочли, что все дело в антигазовых пилюлях, прописанных Морелем. Однако Гитлер делает выбор в пользу Мореля. После 7 октября Гизинга больше не вызывали к фюреру, равно как и Брандта. Вместо них Гитлер берет в помощь Морелю молодого хирурга-ортопеда Людвига Штумпфеггера, убежденного нациста. Он прибыл в «Вольфшанце» 31 октября 1944 года. Вскоре Гитлеру стало лучше. Сыграли ли здесь свою роль методы лечения, предложенные новым доктором, или главным было то, что к тому времени положение на фронтах стабилизировалось, а Гитлер загорелся идеей генерального наступления в Арденнах? Боюсь, что военно-политические, а не чисто медицинские обстоятельства определили ход болезни Гитлера. 20 ноября 1944 года он навсегда покинул свою восточнопрусскую ставку и переехал в Берлин, где стал работать над планом Арденнской операции. А 10 декабря он переехал в ставку «Адлерхорст», чтобы непосредственно руководить наступлением. Впрочем, как признает В. Мазер, даже в состоянии тяжелой болезни Гитлер «слишком недоверчив и не выпускает ситуации из-под контроля. Он пристально смотрит за тем, чтобы на фронтах ничего не происходило без его ведома и тем более против его воли».
