Джордж Бейли - Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне
7. СТАЛИН ПРЕДЛАГАЕТ МИР, НО «ХОЛОДНАЯ ВОЙНА» ПРОДОЛЖАЕТСЯ
На первый взгляд, 1952 год был годом, когда Иосиф Сталин сделал несколько предложений западным странам, цели которых заключались в создании единой и нейтральной Германии[357]. Ответы западных союзников, каждый из которых требовал общегерманских свободных выборов, рассматривались многими как отказ «от последнего шанса» воссоединения. Другие считали, что Советы предлагают очередной пропагандистский трюк, направленный на затягивание, в первую очередь ратификации соглашений союзников с Западной Германией, и интеграции Западной Германии в западную оборонительную структуру. В мае ЦРУ расценило предложения Сталина следующим образом: «Кремль наверняка считает, что свободные выборы завершатся отклонением коммунизма в Восточной Германии... и не удовлетворится, даже если единая Германия, пожелай она выйти из-под советского контроля... не будет перевооружаться и угрожать СССР»[358].
Немецкие ученые, имевшие возможность поработать в архиве советского МИДа, писали в 1994 году, что инициатива Советов и в самом деле была пропагандистской[359]. Перевооружение Западной Германии стало результатом Берлинской блокады 1948—1949 годов, а также северокорейского вторжения в Южную Корею, и Советы жаждали повернуть эту тенденцию вспять, предлагая возможность воссоединения. В этот период советская внешняя разведка всеми силами добывала информацию, поддерживающую такую политику.
Тем временем наращивание военных сил набирало силу с обеих сторон, ибо обе стороны ожидали худшего. В январе 1952 года берлинская резидентура МГБ в сообщении о декабрьском совещании руководства Свободной демократической партии (СвДП) в Западном Берлине процитировала заявление лидеров партии: «Мы не должны терять время, потому что неизвестно, не ударят ли русские первыми»[360]. 26 января берлинская резидентура доложила Сталину, что Аденауэр намерен ускорить милитаризацию Германии[361].
Примерно такой же аналитический доклад был послан Сталину 26 марта 1952 года «малым» Комитетом информации (созданным внутри Министерства иностранных дел после расформирования первого КИ), и в нем были описаны приготовления к созданию «агрессивных вооруженных сил Западной Германии». Добытый по дипломатическим каналам, этот доклад является великолепным примером информации, распространявшейся «малым» КИ. В сопровождающей его памятной записке, предназначенной Сталину, замминистра иностранных дел Валериан Зорин заявлял, что демократическое движение немецкого народа против милитаризации страны и за объединение Германии и мирный договор станет одним из самых важных факторов в американских расчетах по выполнению своих агрессивных планов в Европе[362]. Выделение милитаристских аспектов в западногерманском перевооружении продолжалось весь 1952 год.
19 апреля Сталин получил от МГБ сведения о реакции Аденауэра на советские предложения о мирном договоре с Германией. В начале апреля в «узком кругу руководства ХДС» Аденауэр, как следует из доклада, сказал: «Мы не признаем Потсдамскую декларацию, мы стремимся к европейскому единству и добьемся его. Это создаст противовес, который окажет сильное влияние на· Восточную Европу. Россия не посмеет начать войну»[363]. Еще один доклад МГБ, посвященный Аденауэру, датируется 21 апреля и утверждает, будто он сказал, что советские предложения имели единственную цель — «нейтрализацию Германии».
11 мая МГБ получает от своих агентов опровергающий анализ «малого» КИ полный текст меморандума на четырнадцати страницах, подготовленного Якобом Кайзером, министром по общегерманским вопросам ФРГ, и председателем комитета по общегерманским проблемам бундестага Гербертом Венером. Документ был распространен среди членов комитета по общегерманским проблемам и комитета иностранных дел бундестага. Кайзер и Венер намекали в нем на возможность компромисса между СССР и Западом: «Если Запад согласится не принимать Германию в Североатлантический пакт, Советский Союз «может проявить готовность к проведению свободных выборов и отказу от коммунизма в советской зоне»[364].
Запад продолжал настаивать в вопросе о роли Западной Германии в европейской обороне. Министры иностранных дел западных стран и ФРГ подписали 26—27 мая договор, который вел к созданию Европейского оборонительного сообщества. Но на самом деле это был дипломатический шаг. Предстояло выиграть настоящую борьбу в бундестаге ФРГ за ратификацию договора. 22 октября МГБ доложило Сталину и влиятельным членам вновь созданного Президиума, что Аденауэр все еще против ответа Запада на предложения СССР. Он был уверен в ратификации бундестагом как пактов Союзников с Западной Германией, так и договора о Европейском оборонительном сообществе и желал потянуть время, пока не станут очевидными результаты голосования[365].
Одним из наиболее важных донесений органов госбезопасности о реакции на советские предложения от 10 марта, ответе западных стран и об возможности ратификации пактов Союзников с Западной Германией и договора о Европейском оборонительном сообществе был ежемесячный (1 июня 1952 года) доклад Андре Франсуа-Понсе, французского верховного комиссара в Бонне, в Министерство иностранных дел Франции. В докладе говорилось о негативных последствиях советских предложений по поводу программы Аденауэра по ратификации пактов, а также о вероятном затягивании четырехсторонних договоров. Франсуа-Понсе считал, что Аденауэр «преувеличил свое влияние на партии коалиции и недооценил социал-демократическую оппозицию и неустойчивость общественного мнения».
В докладе Франсуа-Понсе подробно анализируется, как проходившие в это время американские президентские выборы влияли на поведение Аденауэра и его расчеты. Автор продемонстрировал великолепное знание политической жизни Германии, описывая движущие силы и цели социал-демократов в их оппозиции Аденауэру. Доклад заканчивался утверждением, что «в ФРГ наметился прогресс во всех направлениях. С каждым днем крепнет уверенность, что благодаря роли, которую она играет в международной жизни, ей можно надеяться на создание сильного государства. Нейтралистское ohne urts [без нас] движение, процветавшее два года назад, теряет влияние. Идея создания германских подразделений в общеевропейской армии больше не встречает сопротивления». Учитывая растущую мощь Германии и ее уверенность в себе, а также страх, пробуждаемый ею у французов, Франсуа-Понсе видел лучший выход во включении новой Германии в Европейское оборонительное сообщество[366].
Это было горькое лекарство для стареющего диктатора и его приспешников. И в отличие от докладов о Западной Германии немецких источников этого времени, служивших КИ и МГБ, этот был основан на документах, а не на слухах.
К 1952 году стало очевидно, что самые точные донесения о взглядах союзников на Западную Германию и франко-германские отношения МГБ получает от источников, занимающих официальные посты во Франции. Еще в 1948 году КИ, сообщая о германских проблемах, включал в свои доклады такие документированные донесения от французских источников, что независимо от того, где бы эти проблемы ни обсуждались, — в Берлине, Бонне, Париже или других столицах — Советский Союз постоянно и своевременно имел достоверную информацию. Копии протоколов совещаний, проводившихся американским, британским, французским верховными комиссарами, неизменно попадали в Москву. Планы Аденауэра (1949 год) относительно создания министерства иностранных дел стали известны Москве «от французского источника». Подробный доклад о визите Аденауэра в Рим и Ватикан в июне 1951 года был получен в виде «агентурных донесений французской разведки». Частично доклад о переговорах о европейской армии основан на памятной записке, доставленной Франсуа-Понсе из Министерства иностранных дел Франции. В самом деле, как только КИ потерял свою «кембриджскую группу» из британского Министерства иностранных дел, включая Гая Берджесса и Дональда Маклина, их место тотчас заняли французские источники, которые, вероятно, работали и прежде. Однако, пока разведка Миши Вольфа не проникла в ФРГ, у КГБ не было возможности получать подробную объективную информацию о военно-политической жизни Западной Германии того же уровня, что из Франции.
СТАЛИН УСИЛИВАЕТ КОНТРОЛЬ НАД ВОСТОЧНОЙ ГЕРМАНИЕЙ
Пока Сталин, казалось, предлагал Западу оливковую ветвь в виде единой нейтральной Германии, внутри Германской демократической республики начинался процесс, кульминацией которого стало восстание 17 июня 1953 года. На втором конгрессе СЕПГ в июле 1952 года Вальтер Ульбрихт драматически объявил о мерах быстрейшей социализации Восточной Германии и уничтожения остатков докоммунистической политической, социальной и экономической структуры. Конгресс проголосовал за «укрепление принципов народной демократии в Германской Демократической Республике, за защиту и сохранение родной страны и ее мирного возрождения с помощью создания вооруженных сил, а также за успешное строительство основ социализма»[367].
