Сергей Катканов - Священная Русская империя
А тогда, как минимум, встает вопрос о Прибалтике. Веками Россия и Германия спорили за то, что сейчас называется Эстонией, Латвией и Литвой. В 1939 году Гитлер охотно отдал Прибалтику Сталину, чтобы горец, пережевывая её, хоть не надолго успокоился и не мешал бы Гитлеру сражаться с Британией. И вот теперь у Гитлера появляется возможность озаботиться судьбой этих «исконно германских земель». И Гитлер напал бы на Россию хотя бы для того, чтобы оторвать от неё Прибалтику. Потому что он такой злой и жадный? Да нет же. Потому что надо обезопасить Восточную Пруссию. Пока Прибалтика русская — Пруссия под угрозой.
А ведь вопросы возникли бы не только о Прибалтике. Галицию Гитлер уж точно захотел бы оторвать. Мог ли он позволить себе владеть только половиной Польши? А Черное море? Ни о какой европейской гегемонии Гитлер не мог говорить всерьез без контроля над Черным морем. Ему до зарезу нужны были Крым, Новороссийск, Грузино — Абхазское побережье. А нефть Каспия? Без всего этого Германия не смогла бы сохранить европейской гегемонии, а значит не смогла бы выжить.
Итак, после победы над Британией, Гитлер просто вынужден был бы напасть на СССР. Если бы Сталин не сделал это первый. И Гитлер, и Сталин, оба — очень реальные политики, прекрасно всё это понимали. Вполне осознавая неизбежность войны, они оба очень искренне заключили договор о ненападении, потому что тогда им обоим война была не ко времени. Но они понимали, что весь вопрос в том, кто из них первый сумеет выбрать максимально удобный момент для нападения. А вот 22 июня 1941 года начинать войну не было выгодно ни Рейху, ни Союзу. Это было выгодно только Британии. Для неё это было обязательным условием выживания. Не напади Гитлер на Россию 22 июня, Британия накрылась бы медным тазом. А в принципе войны между Германией и Россией всё равно было бы не избежать.
Мы, как дети, со времен «Ледокола» всё спорим о том, собирался ли Сталин нападать на Германию в 41–42 годах? Да какое это имеет значение? К слову сказать, считаю господина предателя Резуна сильным аналитиком, талантливым публицистом и одним из лучших знатоков второй мировой. Поэтому мне искренне жаль, что он потратил столь значительные интеллектуальные, творческие, информационные ресурсы на доказывание того, что вообще значения не имеет.
Во вторую мировую все ведущие игроки делали то, что вынуждены были делать, имея выбор лишь в тактике, в сроках, но отнюдь не в стратегии. И Германия, и Британия, и Россия защищали свои геополитические интересы, боролись с угрозами своей безопасности и не могли этого не делать. Моральная ответственность за войну строго говоря не лежит ни на ком, потому что политика — это вообще не сфера моральной ответственности. В геополитике нет хороших и плохих. Есть сильные и слабые, умные и глупые, понимающие, что происходит, и ни хрена не понимающие.
***Мы всё ещё радуемся великой победе, взахлеб её отмечаем и рыдаем друг у друга на груди от осознания того, какие же мы всё–таки молодцы — такого страшного зверя победили. Можно подумать, что сами мы были зверем хоть чуть–чуть менее страшным. А мы всё рыдаем от счастья: выстояли! Смогли! Совершили невозможное! Да так ли?
Мы так гордимся своей победой, как будто вышли один на один против ста и всё–таки одолели врага. Как будто Россия — это маленький Давид, а Германия — страшный Голиаф, а мы вот изловчившись, да и завалили великана. На самом деле великаном были именно мы, и победу мы одержали над маленькой страной. Население Германии было раза в три меньше, чем население России, а территория — в десятки раз меньше. Но в первые же три месяца войны немцы захватили территории на которых без тесноты разместились бы несколько Германий, и на которых проживало гораздо больше людей, чем было немцев на всем свете. Немцы фактически победили, причем они совершили невозможное и успехам их оружия можно по сей день поражаться. Россию спасли только её бескрайние просторы.
У нашей страны есть одна особенность: её в принципе невозможно завоевать. Все армии мира вместе взятые не смогут оккупировать нашу страну, не смогут её контролировать. Россия не могла проиграть эту войну, даже сделав для собственного поражения всё что только можно, а так и было. Победе можно радоваться, когда существует хотя бы теоретическая вероятность поражения, а Россия потерпеть поражения не могла, так что и о победе говорить абсурдно.
Представим себе самый худший для нас вариант развития событий. Красная армия отступает от границ вообще не оказывая сопротивления. План «Барбаросса» выполнен точно в срок и на сто процентов. Немцы вышли на линию «Архангельск — Астрахань». Сталин подписывает капитуляцию? А зачем? У него нет к этому ни одной причины. Правительство откатывается за Урал. Под контролем советской власти остаются огромнейшие территории. Зачем Сталину идти к Гитлеру с веревкой на шее, если он фактически остался царем Сибири?
Конечно, в этом случае в войну вступает Япония. Но японцам Сибирь и не нужна и не посильна. Они отрывают от России Дальний Восток, который мы опять же отдаем им без боя. И вот у нас наконец появляется счастливая возможность освоения Сибири, которая может вместить дополнительно десятки миллионов человек и там ещё будет просторно. Имея лишь топор за поясом, в тайге можно поставить дом за месяц, а вокруг — всё необходимое для жизни. Холодновато, конечно, и вообще сурово, но всё приятнее, чем в мясорубке на передовой.
Немцы победу отпраздновали, столицу захватили, сидят довольные. Могут ли они продолжать наступление хотя бы до Урала даже в том случае, если сопротивления им ни кто не оказывает? Не могут. Захватывая огромные территории, армия тает в гарнизонах. В любом сколько–нибудь значительном населенном пункте приходится оставлять роту, батальон, полк. Оставлять гарнизоны в одних только крупных городах недостаточно. Вермахт должна кормить русская деревня, а с хрена ли она будет его кормить, если на крестьянина автомат не наставить?
Итак, даже если бы немецкие солдаты не гибли в боях, до Урала из великой армии вторжения не дошло бы почти ни чего, а перевалить за Урал было бы уже совсем нечему. Вермахт растворился бы на бескрайних, причем — только европейских, русских просторах.
А что дальше? А ни какой перспективы. Ну пограбили, кучу ценностей вывезли в Германию. Ну, качают кавказскую и каспийскую нефть — с бензином в баках танков теперь уже всё нормально. А толку–то теперь от танков? Они вообще не нужны, для того, чтобы держать под контролем огромное население на необъятных просторах. Для этого нужны люди. Для того, чтобы контролировать европейскую Россию, потребовалась бы чуть ли не половина трудоспособного населения Германии.
Тем временем Германия осталась бы опустевшей и беззащитной. А ведь и в Европе надо держать много дивизий для того, чтобы контролировать завоёванные территории (одна Югославия чего стоит), и войну с Британией ни кто не отменял. Гитлер не успел победить Британию, даже не имея войны с Россией, а теперь, когда он пол-Германии загнал в Россию?
И что тем временем в России? Каждый день гибнут немецкие солдаты. Даже если бы и вовсе не было мощного партизанского движения, немцы гибли бы в случайных стычках с местным населением. Тут немцу вилы в бок засадили, там в него разрядили обрез. Немцы, конечно, за это десятерых повесили, и тогда начинается стихийная, хаотичная народная месть. Наши начинают понемногу уходить в леса безо всякой «руководящей и направляющей роли партии».
Вермахт сначала растворяется в гарнизонах, а вскоре понемногу, как лед на солнце, начинают таять гарнизоны. Даже если взять по минимуму, сотни немецких солдат гибнут в России ежедневно. Не только в стычках с русскими — от нервного истощения, от инфекционных болезней, от непривычных морозов, от неправильного питания. Для немцев оккупация России — сплошной непрерывный стресс. Даже самая лучшая армия в мире не выдержит много лет в режиме непрерывного подвига. Воодушевляющих побед больше нет, моральный дух людей падает, армия гниет и разлагается. Буквально через несколько лет оккупации, вермахт, поредевший без войны раза в два и совершенно деморализованный начинает откатываться на запад. И тут из–за Урала неторопливо вылезает «непобедимая Красная армия» миллионов эдак на десять. Солдаты — сытые, хорошо обмундированные, войной не изможденные. В крупные сражения они не вступают, да уже особо и не с кем, они просто бьют по хвостам вермахта, превращая плановое отступление в повальное бегство.
Ведь примерно так и закончилось наполеоновское вторжение. Русская армия не выиграла ни одного сражения, отдала врагу всё, что он хотел взять, а великая армия сгинула в России. Конечно, вермахт был куда сильнее и многочисленнее наполеоновской армии, за одну зиму он бы у нас сгнить не успел, ну так потребовалось бы 2–3 зимы. Несколько миллионов немцев не могли надолго и безнаказанно покинуть Германию. Россия была обречена в этой войне на победу безо всякого Сталинграда, вообще без войны. Кстати, мы сберегли бы миллионы русских жизней, и страна после немцев не лежала бы в руинах. Если бы мы не пытались их выбить, они ушли бы сами, лишь на пару лет позже.
