Борис Изаков - Всё меняется даже в Англии
С окружающими Олдриджи быстро находили общий язык. О мальчиках и говорить нечего: Уильяма и Томми всегда окружала стайка загорелых до черноты ребят, изъяснявшихся с ними на какой-то невероятной смеси всех языков и наречий; когда слова не помогали, разговор велся на пальцах.
Новые друзья Олдриджей делились в основном на две категории: на спортсменов-подводников, почитавших Джеймса главным образом как автора переведенного на русский язык руководства по подводному спорту, и на читателей его художественных произведений. Он целыми часами инструктировал подводных охотников, а также начинающих аквалангистов (в том числе и меня), но, разумеется, особенно ценил встречи с читателями.
Мы часто говорим о том, что у нас в Советском Союзе такой замечательный читатель, какого не найдешь нигде в мире. Для нашего уха это — стертые слова: мы к этому уже привыкли, равно как и ко многому, что нам дал социализм, и безотчетно считаем — иначе и быть не может. Но какую огромную зарядку получают от встречи с нашим читателем зарубежные литераторы!
Поздним вечером в Гагре мы шли вдвоем по ярко освещенному перрону. Из вокзального буфета вышли двое местных рабочих; они, как видно, опрокинули по кружке пива и были в самом благодушном настроении. Коренастый парень в выцветшей майке — как потом выяснилось, водитель грузовика на соседнем строительстве — принял Джеймса за отдыхающего из Германской Демократической Республики с соседней туристской базы. «Шпрехен зи дейч?» — обратился он к нему. Другой — он работал шофером автобуса на городской магистрали и знал Олдриджа в лицо — наклонился к приятелю и объяснил, с кем тот заговорил. «Джеймс Олдридж, сэр!» — воскликнул первый («сэр» явно был продуктом знакомства с английской литературой). Он читал «Дипломата», роман ему очень понравился, и ему не терпелось высказать автору свои замечания.
Нам оставалось только подивиться их тонкости. Вот как он отозвался, например, о лорде Эссексе: «Хотя лорд Эссекс и защищает капитализм, он вам все-таки чуточку близок. Может быть, культурой, а может быть, выдержкой. Мне кажется, вы его даже немножко любите». Автор подтвердил, что так оно и есть.
Когда мы распрощались с обоими приятелями («Вы хорошо сделали, что приехали пожить среди нас», — сказал шофер автобуса), Джеймс Олдридж долго молчал. Потом он вздохнул: «Господи, вот бы нам в Англии такого читателя!» И, помедлив, добавил: «Когда-нибудь будет такой и у нас… Ведь и в Англии ничто не остается по-старому».
Примечания
1
Я делаю это сейчас, тридцать лет спустя, зная, что Ж. Массина нет в живых.
2
Перевод Ю. Таубина.
