Иван Майский - Кто помогал Гитлеру. Из воспоминаний советского посла
На следующий день, 15 августа, Дрэкс сообщил, что обе миссии отправили в Лондон и Париж запросы по интересующему советскую делегацию вопросу. Так как, однако, ни 16, ни 17 августа никаких откликов из Лондона и Парижа не было, то советская сторона заявила, что, если «за сегодняшний и завтрашний день не будет получено ответа от правительства Англии и Франции, нам, к сожалению, придется прервать на некоторое время наши заседания в ожидании этого ответа».
В результате было условлено, что следующее заседание делегаций назначается на 21 августа.
Однако люди в Париже и Лондоне, продолжая тактику саботажа, явно не торопились. Ни 18, ни 19, ни 20, ни 21 августа английская и французская миссии не получили ответа на свой запрос. Ввиду этого накануне назначенного дня заседания Дрэкс и Думенк направили К. Е. Ворошилову письмо с просьбой отложить заседание еще на три-четыре дня. Глава советской делегации не согласился с этим предложением и утром 21 августа все-таки устроил заседание. Здесь он твердо заявил, что ввиду затяжки с ответами на кардинальный вопрос переговоров необходимо устроить более длительный перерыв, ибо члены советской делегации будут теперь заняты на осенних маневрах.
Поняв, что дело пахнет провалом переговоров, Дрэкс от имени обеих делегаций попытался свалить ответственность за эту неудачу на плечи Советского правительства. В прочитанном им письменном заявлении говорилось:
«…Мы были приглашены сюда для того, чтобы выработать военную конвенцию. Поэтому нам трудно понять действия советской миссии, намерение которой, очевидно, заключалось в постановке сразу же сложных и важных политических вопросов… Французская и английская миссии не могут принять на себя ответственности за отсрочку, которая имеет место»[62].
В тот же день, на вечернем заседании, советская сторона огласила также письменный ответ советской миссии, из которого я приведу здесь следующие выдержки:
«Подобно тому, как английские и американские войска в прошлой мировой войне не могли бы принять участия в военном сотрудничестве с вооруженными силами
Франции, если бы не имели возможности оперировать на территории Франции, так и советские вооруженные силы не могут принять участия в военном сотрудничестве с вооруженными силами Франции и Англии, если они не будут пропущены на территорию Польши и Румынии. Это — военная аксиома…
Советская военная миссия не представляет себе, как могли правительства и генеральные штабы Англии и Франции, посылая в СССР свои миссии для переговоров о заключении военной конвенции, не дать точных и положительных указаний по такому элементарному вопросу…
Если, однако, этот аксиоматический вопрос французы и англичане превращают в большую проблему, требующую длительного изучения, то это значит, что есть все основания сомневаться в их стремлении к действительному и серьезному военному сотрудничеству с СССР.
Ввиду изложенного ответственность за затяжку военных переговоров, как и за перерыв этих переговоров, естественно, падает на французскую и английскую стороны» [63].
Таким образом, военные переговоры благодаря саботажу Англии и Франции также зашли в тупик.
Дилемма Советского правительства
Что было делать?
Перед Советским правительством остро встала дилемма: продолжать ли тройные переговоры с явно нежелающими пакта правительствами Англии и Франции или же поискать какие-либо иные пути для укрепления своей безопасности?
Здесь на память невольно приходил один яркий эпизод из ранней истории Советского Союза.
Сразу после Октябрьской революции молодое и еще не окрепшее Советское государство было поставлено перед решением важного и трудного вопроса: как прекратить войну, в обстановке которой оно родилось? От того или иного решения этой задачи зависело все будущее революции и Советской страны, больше того — все будущее человечества.
В самом деле, каково было положение? В России только что произошла великая революция Она столкнулась с бешеным сопротивлением ее старых господствующих классов, поддерживаемых всем капиталистическим миром Она унаследовала от царского режима тяжелую экономическую разруху и темноту широких народных масс. Чтобы устоять и выжить, молодая и еще слабая Советская республика больше всего нуждалась в мире или хотя бы временной «передышке».
Как же поступило тогда Советское правительство, руководимое В. И Лениным?
В знаменитом Декрете о мире от 8 ноября 1917 г. и в последующих нотах, адресованных различным правительствам, оно прежде всего апеллировало ко всем воюющим странам, предлагая немедленно прекратить военные действия и заключить общий, справедливый, демократический мир без аннексий и контрибуций. Советское правительство считало, что такая форма ликвидации войны является наиболее желательной, наиболее соответствующей интересам рабочего класса и всего человечества.
Известно, что инициатива Советского правительства пала тогда на каменистую почву. Ни Германия и Австро-Венгрия, ни Англия, Франция и США не откликнулись на призыв Советского государства. Скованные в смертельной схватке, они продолжали войну еще свыше года.
Как в этой ситуации поступило Советское правительство? Как поступил Ленин?
Советское правительство не пошло ни по пути «революционной войны», на который его толкали так называемые «левые коммунисты», ни по пути «ни мира — ни войны», который ему рекомендовал Троцкий. Советское правительство избрало иной путь Ход рассуждений был такой: если по причинам, от него не зависящим, сейчас нельзя добиться всеобщего демократического мира, что было бы, конечно, самым лучшим, то надо по крайней мере позаботиться о скорейшем выходе из войны собственной страны. Это исключительно важно для спасения революции и для сохранения отечества социализма Если «передышку» нельзя получить через заключение общего мира, надо получить ее хотя бы через сепаратный мир с Германией. Да, конечно, Германия — агрессивно империалистическая держава, но что из того? Советская Россия существует не в вакууме, а в конкретном окружении враждебного ей капиталистического мира. Поскольку общий демократический мир вопреки воле Советского правительства в данный момент неосуществим, надо добиться хотя бы временной «передышки» через соглашение с германским империализмом (разумеется, при непременном условии его невмешательства во внутренние дела Советской России).
И Ленин сделал решительный шаг, который тогда кое-кому казался отступлением от принципов Октябрьской революции, но который на самом деле являлся гениальным маневрированием именно во славу этих принципов.
Отсюда вытек Брестский мир — мир очень тяжелый, мир с аннексиями и контрибуциями за счет Советской страны, мир плохой, мир «похабный», как называл его Ленин. Однако этот мир дал Советской республике то, что ей тогда больше всего было нужно, дал «передышку», которая, как показало дальнейшее, была необходимой предпосылкой мощного развития СССР в последующие десятилетия. История полностью оправдала действия Ленина в те трудные дни. Ленин показал себя тут как величайший мастер революционного дела, который не жертвует его существом ради революционной фразы [64].
В 1939 году, 22 года спустя после Бреста, Советское правительство снова стояло перед важным и трудным вопросом Конечно, за прошедшее с тех пор время многое в мире изменилось, и прежде всего в огромной степени возросло могущество Советского Союза. Но все-таки в ситуации 1939 года было немало элементов, сходных с теми, которые доминировали в 1917 году.
В 1939 году Советскому Союзу опять угрожала большая опасность — опасность агрессии со стороны фашистских держав, главным образом со стороны Германии и Японии, больше того — опасность создания единого капиталистического фронта против Советского государства, ибо, как ярко показала история тройных переговоров, Чемберлен и Даладье могли в любую минуту перекинуться на сторону фашистских держав и в той или иной форме поддержать их нападение на СССР. Надо было во что бы то ни стало парировать эту опасность, но как?
Наилучшим выходом, к которому всеми силами и средствами стремилось тогда Советское правительство, было бы создание могущественной оборонительной коалиции из держав, не заинтересованных в развязывании второй мировой войны. Конкретно речь шла в первую очередь о тройственном пакте взаимопомощи между Англией, Францией и СССР. На предыдущих страницах достаточно убедительно показано, что Советское правительство первоначально стало именно на этот путь: именно оно предложило Англии и Франции заключение тройственного пакта взаимопомощи, именно оно в течение целых четырех месяцев упорно вело переговоры о таком пакте с Лондоном и Парижем, проявив при этом почти ангельское долготерпение.
