Иосиф Сталин - Том 12
Забыли, что насилие, необходимое и полезное в деле борьбы с нашими классовыми врагами, недопустимо и пагубно в отношении середняка, являющегося нашим союзником.
Забыли, что кавалерийские наскоки, необходимые и полезные для решения задач военного характера, непригодны и пагубны при решении задач колхозного строительства, организуемого к тому же в союзе с середняком.
В этом корень ошибок в крестьянском вопросе.
Вот что говорит Ленин насчет хозяйственных отношений с середняком:
“Больше всего мы должны основываться на той истине, что здесь методами насилия по самой сути дела ничего нельзя достигнуть. Здесь экономическая задача стоит совсем иначе. Здесь нет той верхушки, которую можно срезать, оставив весь фундамент, все здание. Той верхушки, которою в городе были капиталисты, здесь нет. Действовать здесь насилием, значит погубить все дело… Нет ничего глупее, как самая мысль о насилии в области хозяйственных отношений среднего крестьянина” (т. XXIV, стр. 168).
Далее:
“Насилие по отношению к среднему крестьянству представляет из себя величайший вред. Это — слой многочисленный, многомиллионный. Даже в Европе, где нигде он не достигает такой силы, где гигантски развита техника и культура, городская жизнь, железные дороги, где всего легче было бы думать об этом, — никто, ни один из самых революционных социалистов не предлагал насильственных мер по отношению к среднему крестьянству” (т. ХХIV, стр. 167).
Кажется, ясно.
Второй вопрос. Каковы главные ошибки в колхозном движении?
Ответ. Их, этих ошибок, по крайней мере, три.
1) Нарушили ленинский принцип добровольности при построении колхозов. Нарушили основные указания партии и примерный устав сельскохозяйственной артели о добровольности колхозного строительства.
Ленинизм учит, что крестьян надо переводить на рельсы коллективного хозяйства в порядке добровольности, путем убеждения в преимуществах общественного, коллективного хозяйства перед хозяйством единоличным. Ленинизм учит, что убедить крестьян в преимуществах коллективного хозяйства можно лишь в том случае, если будет показано им и доказано на деле, на опыте, что колхоз лучше единоличного хозяйства, что он выгоднее единоличного хозяйства, что колхоз дает выход крестьянину, бедняку и середняку, из нужды и нищеты. Ленинизм учит, что вне этих условий колхозы не могут быть прочными. Ленинизм учит, что всякая попытка навязать силой колхозное хозяйство, всякая попытка насадить колхозы в порядке принуждения может дать лишь отрицательные результаты, может лишь оттолкнуть крестьян от колхозного движения.
И действительно, пока это основное правило соблюдалось, колхозное движение давало успех за успехом. Но некоторые наши товарищи, опьяненные успехами, стали пренебрегать этим правилом, стали проявлять чрезмерную торопливость и, в погоне за высоким процентом коллективизации, стали насаждать колхозы в принудительном порядке. Неудивительно, что отрицательные результаты такой “политики” не заставили себя долго ждать. Наскоро возникшие колхозы стали так же быстро таять, как быстро они возникли, а часть крестьянства, вчера еще относившаяся к колхозам с громадным доверием, стала отворачиваться от них.
В этом первая и главная ошибка в колхозном движении.
Вот что говорит Ленин насчет добровольности колхозного строительства:
“Сейчас наша задача — переход к общественной обработке земли, переход к крупному общему хозяйству. Но никаких принуждений со стороны Советской власти быть не может; никакой закон к этому не принуждает. Сельскохозяйственная коммуна основывается добровольно, переход к общественной обработке земли может быть только добровольным, ни малейшего принуждения в этом отношении со стороны рабоче-крестьянского правительства не может быть, и законом не допускается. Если бы кто-либо из вас такие принуждения наблюдал, то вы должны знать, что это — злоупотребление, что это — нарушение закона, которое мы всеми силами стараемся исправить и будем исправлять” (т. ХХIV, стр. 43; курсив мой. — И. Ст.)
Далее:
“Лишь в том случае, если удастся на деле показать крестьянам преимущества общественной, коллективной, товарищеской, артельной обработки земли, лишь, если удастся помочь крестьянину, при помощи товарищеского, артельного хозяйства, тогда только рабочий класс, держащий в своих руках государственную власть, действительно докажет крестьянину свою правоту, действительно привлечет на свою сторону прочно и настоящим образом многомиллионную крестьянскую массу. Поэтому значение всякого рода предприятий по содействию товарищескому, артельному земледелию трудно переоценить. Мы имеем миллионы разбросанных, распыленных в глуши деревень, отдельных хозяйств… Лишь когда практически, на опыте, близком для крестьян, будет доказано, что переход к товарищескому, артельному земледелию необходим и возможен, лишь тогда мы вправе будем сказать, что в такой громадной крестьянской стране, как Россия, по пути социалистического земледелия сделан серьезный шаг” (т. XXIV, стр. 579–580; курсив мой. — И. Ст.)
Наконец, еще одно место из трудов Ленина:
“Поощряя товарищества всякого рода, а равно сельскохозяйственные коммуны средних крестьян, представители Советской власти не должны допускать ни малейшего принуждения при создании таковых. Лишь те объединения ценны, которые проведены самими крестьянами по их свободному почину и выгоды коих проверены ими на практике. Чрезмерная торопливость в этом деле вредна, ибо способна лишь усиливать предубеждения среднего крестьянства против новшеств. Те представители Советской власти, которые позволяют себе употреблять не только прямое, но хотя бы и косвенное принуждение, в целях присоединения крестьян к коммунам, должны подвергаться строжайшей ответственности и отстранению от работы в деревне” (т. XXIV, стр. 174; курсив мой. — И. Ст.)
Кажется, ясно.
Едва ли нужно доказывать, что партия будет проводить эти указания Ленина со всей строгостью.
2) Нарушили ленинский принцип учета разнообразия условий в различных районах СССР применительно к колхозному строительству. Забыли, что в СССР имеются самые разнообразные области с различным экономическим укладом и уровнем культуры. Забыли, что среди этих областей имеются передовые, средние и отсталые области. Забыли, что темпы колхозного движения и методы колхозного строительства не могут быть одинаковыми для этих, далеко не одинаковых областей.
“Было бы ошибкой, — говорит Ленин, — если бы мы просто по шаблону списывали декреты для всех мест России, если бы большевики-коммунисты, советские работники на Украине и на Дону, стали бы без разбора, огулом распространять их на другие области”… ибо “мы ни в коем случае не связываем себя единообразным шаблоном, не решаем раз — навсегда, что наш опыт, опыт центральной России, можно целиком перенести на все окраины” (т. XXIV, стр. 125–126).
Ленин говорит далее, что:
“Центральную Россию, Украину, Сибирь подчинять известному шаблону будет величайшей глупостью” (т. XXVI, стр. 243).
Наконец, Ленин обязывает коммунистов Кавказа, чтобы они
“поняли своеобразие их положения, положения их республик, в отличие от положения и условий РСФСР, поняли необходимость не копировать нашу тактику, видоизменять ее применительно к различию конкретных условий” (т. XXVI, стр. 191).
Кажется, ясно.
На основании этих указаний Ленина ЦК нашей партии в своем постановлении “О темпе коллективизации” (см. “Правду” от 6 января 1930 г. [36]) разбил области СССР, с точки зрения темпов коллективизации, на три группы, из коих Северный Кавказ, Средняя Волга и Нижняя Волга могут в основном закончить коллективизацию весной 1931 года, другие зерновок области (Украина, Центрально-Черноземная область Сибирь, Урал, Казахстан и т. д.) могут ее закончить в основном весной 1932 года, а остальные области могут растянуть коллективизацию до конца пятилетки т. е. до 1933 года.
А что получилось на деле? Оказалось, что некоторые наши товарищи, упоенные первыми успехами колхозного движения, благополучно забыли и об указаниях Ленина, и о постановлении ЦК. Московская область, в лихорадочной погоне за дутыми цифрами коллективизации, стала ориентировать своих работников на окончание коллективизации весной 1930 года, хотя она имела в своем распоряжении не менее трех лет (конец 1932 г.). Центрально-Черноземная область, не желая “отстать от других”, стала ориентировать своих работников на окончание коллективизации к первой половине 1930 года, хотя она имела в своем распоряжении не менее двух лет (конец 1931 г.). А закавказцы и туркестанцы, в своем рвении “догнать и перегнать” передовые районы, стали ориентироваться на окончание коллективизации в “кратчайший срок”, хотя они имели в своем распоряжении целых четыре года (конец 1933 г.).
