Михаил Полятыкин - Настоящий Лужков. Преступник или жертва Кремля?
И вся эта свара происходила на виду у людей, которых каждый день можно было видеть на экранах, слушать по радио, чьи подписи появляются ежедневно под заметками в газетах. Старенькие правдисты, молоденькие нудистки, экономисты, капиталисты — словом, те, кто формирует день за днем общественное мнение, кто может из любого человека и любой группы людей сделать либо примерных мальчиков — умненьких и все понимающих, знающих, как надо поступить в тот или иной момент, за кого поднять ручку и где опустить ножку. Голосуй или проиграешь! — вот и весь сказ. Трудно представить, что, если бы проголосовали за другого, было бы лучше — хуже-то некуда.
Пока я разглядывал публику, Ю. Лужков говорил с трибуны:
— Мы не будем и не хотим вторгаться в творчество журналистов, пусть они будут независимы, а не ангажированы. Свобода печати стала свершившимся фактом, особенно в Москве. Но являются ли СМИ сегодня в полном объеме свободными? Откровенно — нет. Раньше политическая составляющая довлела над СМИ, и это давление было всеохватным и касалось любой формы деятельности. Сегодня оно стало слабее, но не исчезло совсем, а разбавлено влиянием денег…
Потом пожаловался на канал ОРТ (ныне Первый канал — М.П. ), который не показал материал итоговой пресс-конференции мэра, объяснив это тем, что два человека — Чубайс и Березовский — фактически руководят каналом и объективности от них не дождешься.
— Им не нужна положительная информация о Москве. Не обижайтесь, но это так, — уверенно заявил мэр.
Свое выступление закончил рассуждением о печати как четвертой власти, о тех издержках, которые проявляются из-за отсутствия четкого законодательства в этой области, критериев объективности. Именно поэтому любой журналист, высказывая свое субъективное мнение, может о неугодной ему личности сказать и написать все, что вздумается, и не нести за это никакой ответственности.
Похожие мысли он выскажет глубокой осенью 2010 года на встрече с журналистами и общественными деятелями в Фонде Артема Боровика. Уже не мэр, он поделит всех журналистов на три категории: тех, кто служит власти, тех, кто за деньги пишет заказуху, и тех, кто любит журналистику в себе и пишет правду, — таких-то и убивают.
После Ю. Лужкова на IV съезде дали слово Сванидзе, потом вице-премьеру В. Игнатенко — обоих я слушал плохо, особенно последнего. Мне показалось, что он совершенно не знает, зачем сюда пришел, и тем более не знает, зачем вылез на трибуну. Ни одного конкретного предложения, которое было бы направлено на поддержку прессы и улучшение отношений властей и газетчиков, не прозвучало. Мне быстро надоело, и я спросил соседа, Д. Авраамова:
— Слушай, Дмитрий, а Игнатенко откуда? Как может вице-премьер (!) так несуразно выступать. Что ж тогда говорить о рядовых министрах…
— А ты не знаешь?
— Конечно, нет. Я же не бываю на тусовках, ты знаешь…
— Сочинский мальчик, это тебе о чем-нибудь говорит?
— О многом, — ответил я, молча взял свой чемодан и на виду у изумленной публики удалился.
Что-то внутри вроде дернулось, типа «не стоит так себя вести, вдруг запомнят», но подавил это противное чувство. Если неинтересно, то насиловать себя не следует. Жизнь коротка, а психика слишком нежный инструмент, чтобы над ней издеваться.
Конечно, Ю. Лужков создал свою информимперию не сразу, хотя почти 20-летний срок у кормила власти позволяет наворотить и не такого. И надо отдать ему должное — еще на заре своего восхождения он понял, что только привлечь на свою сторону перья — пусть многочисленные — маловато будет. Необходимое условие достижения результата в пропаганде и агитации — это симбиоз писателя и читателя, попросту — наличие сети распространения печатной продукции. И зарождалась эта сеть после развала так же трудно, как и новая власть.
На заре зарождения новой демократии — до сих пор только зарождается — на рынке распространения печати был один игрок — «Союзпечать», которому власти давали команду продавать или не продавать. Продвигались к читателю только официальные издания — «Правда», «Советская Россия», «Московская правда» и им подобные. Заявившие о себе «Демократическая Россия», «Независимая газета» и даже «Московские новости» всячески тормозились. На все претензии инакомыслящих у «Союзпечати» был один ответ: нет мощностей, киосков мало, людей не хватает, площади не позволяют и т. д. Партгосаппарату такое положение вещей было выгодно, и всяческие попытки организовать альтернативную сеть, разрушить монополию государственной сети пресекались на корню.
Многие пытались прошибить эту стену — и отступали. Не только из-за противодействия со стороны партийных властей и ведомств, но и перед серьезностью задачи. Хорошо организованная структура должна быть обеспечена транспортом, киосками, помещениями, складами, горючесмазочными материалами, наконец, кадрами. Шапкозакидательские настроения некоторых отчаянных лиц, пытавшихся свернуть эту гору, быстро менялись на упаднические. Нужна была серьезная поддержка правительства, чтобы это осуществить, нужен был человек, который смог бы это организовать и которому премьер мог бы доверить такую работу.
Главный редактор «Авто» В. Симонян предложил Ю. Лужкову свои знания и энергию в обмен на материально-техническое обеспечение альтернативной сети распространения. Ударили по рукам, был подготовлен проект постановления правительства, Ю. Лужков дал команду своим службам довести его до кондиции и представить на утверждение правительства.
И ничего не получилось. Председатель комиссии по гласности Моссовета, имевший, как я теперь понимаю, свой интерес в другой структуре, сразу сказал, что никакого постановления правительства не будет, подключайтесь к тому, что делает «Независимая газета», тогда все решим. Кроме того, Московское отделение «Союзпечати» развило такую бурную деятельность, что чиновники, которым Ю. Лужков поручил заниматься этим делом непосредственно, ничего делать «не собирались — лишь доказывали при каждом удобном случае, что реализовать предложение невозможно. Если, дескать, волевым порядком демонополизировать «Союзпечать», тогда центральные газеты, коммунистические издания откажутся от услуг альтернативных киосков и сеть прогорит.
Прошло время. Вопрос всплыл снова. И снова родилось предложение — на этот раз без насильственной экспроприации имущества «Союзпечати». И вновь было дано поручение, и вновь история повторилась — никто не стал готовить проект постановления правительства, несмотря на строгое указание его премьера.
Потом был путч, два дня тузы от «Союзпечати» ликовали, потом дрожали, потом сидели тихо, потом преобразовались в «Роспечать», потом…
Потом еще на одном документе по тому же поводу Ю. Лужков наложил резолюцию — на уже готовом, со штампом Мосюрцентра, постановлении своего правительства. Дал день сроку, чтобы согласовали все члены его кабинета или написали обоснованные возражения.
И что же? Ответственный за этот участок работы министр связи и транспорта А. Пешков «спустил» документ на нижние этажи своей лестницы, где тот и умер.
— Вы думаете, все резолюции, наложенные Юрием Михайловичем, исполняются? — спросил меня как-то в частной беседе один из его министров. И хмыкнул: как бы не так.
Я принимал участие во всех трех попытках и должен признать свое поражение на тропе войны с чиновниками. И только четвертая попытка удалась. И то, думаю, лишь потому, что газета правительства Москвы стала выходить приличным тиражом, и потому, что мы не стали ни с кем связываться, а создали частную фирму по распространению, присвоив ей название газеты — «Тверская, 13».
На коротком письме с обоснованием необходимости создания подобного рода предприятия Ю. Лужков начертал: «Согласен. Но без выделения средств из бюджета. За это еще городу надо платить».
Мои знакомые газетчики меня потом подкалывали: что ж, дескать, дружбан твой денег не дал. Не дал и не дал, говорю, переживем. Пережили. Взяли взаймы, подружились с Мосгортрансом и наставили киосков по всей Москве. Потом учредители-супруги развелись, меня выгнали за строптивость и чинонепочитание, сеть перестала развиваться, теснили со всех сторон конкуренты, и все закончилось рейдерским захватом, о котором я уже упоминал.
Новые власти Москвы объявили киоскам войну, правда, говорят, что не газетным, но, думаю, при таком чиновном рвении, которое присутствует среди районных управленцев, они сроют все, что можно срыть вместе с тем, что нельзя. Тем более что в результате первого же объезда мэр выгнал с работы сразу двоих руководителей районных управ. Теперь все остальные сидят в своих креслах и дрожат, ждут, когда дойдет очередь до них. Плохо, когда умеешь принимать и отдавать, а работать не умеешь. Но в эти кресла и садятся вовсе не затем, чтобы работать.
