Самюэль Хантингтон - Столкновение цивилизаций
1990– е годы увидели вспышку глобального кризис идентичности. Почти везде, куда ни посмотри, люди спрашивали себя: “Кто мы такие?” “Откуда мы?” и “Кто не с нами?”. Эти вопросы были центральными не только для народов, пытающихся построить новые национальные государства, как в бывшей Югославии, но и для многих друг, В середине 90-х среди стран, где активно обсуждались вопросы национальной идентичности, были: Алжир, Кана Китай, Германия, Великобритания, Индия, Иран, Япония, Мексика, Марокко, Россия, ЮАР, Сирия, Тунис, Турция, Украина и Соединенные Штаты. Наиболее остро вопрос идентичности стоял, конечно же, в расколотых государствах, в которых проживают значительные группы людей из различных цивилизаций.
Когда приходит кризис идентичности, для людей в первую очередь имеет значение кровь и вера, религия и семь Люди сплачиваются с теми, у кого те же корни, церковь, язык, ценности и институты и дистанцируются от тех, у кого они другие. В Европе таким странам, как Австрия, Финляндия и Швеция, которые в культурном плане принадлежат к Западу, пришлось “развестись” с Западом и стать нейтральными в годы “холодной войны”. Сейчас они смогли присоединиться к своим братьям по культуре из Европейского Союза. Католические и протестантские страны бывшего Варшавского договора – Польша, Венгрия, Чешcкая Республика и Словакия – стремятся вступить в Евросоюз и НАТО, и их примеру следует Прибалтика. Европейские державы явно дают понять, что они не хотят принимать [c.186] мусульманскую страну, Турцию, в состав Европейского Союза и не слишком рады видеть вторую мусульманскую страну, Боснию, на Европейском континенте. На севере развал Советского Союза привел к появлению новых (и старых) моделей взаимоотношений среди прибалтийских стран, а также их отношений со Швецией и Финляндией. Премьер-министр Швеции открыто напоминает России, что прибалтийские республики – часть шведского “ближнего зарубежья” и что Швеция не сможет сохранять нейтралитет в случае, если Россия нападет на них.
Схожие изменения происходят и на Балканах. Во время “холодной войны” Греция и Турция были членами НАТО, Болгария и Румыния входили в Варшавский договор, Югославия придерживалась политики неприсоединения, а Албания была закрытой страной, иногда входившей в союз с коммунистическим Китаем. Сейчас эти модели времен “холодной войны” уступают место цивилизационным, чьи корни уходят в ислам и православие. Балканские лидеры говорят о появлении греческо-сербо-болгарского православного альянса. “Балканские войны, – заявил премьер-министр Греции, – заставили зазвучать резонанс православных связей… это тесные узы. Они были скрыты, но в свете событий на Балканах они принимают четкие очертания. В изменчивом мире люди ищут идентичность и безопасность. Люди обращаются к корням и связям, чтобы защититься от неизвестного”. Эти взгляды разделяет и лидер ведущей оппозиционной партии в Сербии: “Ситуация на юго-востоке Европы вскоре потребует создания балканского альянса православных стран, включая Сербию, Болгарию и Грецию, чтобы противостоять вторжению ислама”. Православные Сербия и Румыния обратили свои взгляды на север и активно сотрудничают при решении общих проблем с католической Венгрией. С исчезновением советской угрозы “противоестественный” союз Греции с Турцией потерял всякое свое значение, и вот уже мы видим эскалацию напряженности между ними, усиление конфликтов из-за Эгейского моря, [c.187] Кипра, их военного баланса, их роли в НАТО и Европейском Союзе, а также их отношений с Соединенными Штатами. Турция хочет утвердить себя в роли защитника балканских мусульман и оказывает помощь Боснии. В бывшей Югославии Россия поддерживает православную Сербию, а Германия – католическую Хорватию, мусульманские страны едины в своем стремлении помочь боснийскому правительству, и сербы воюют с хорватами, боснийскими мусульманами и албанскими мусульманами. В общем, Балканы снова были “балканизированы” по религиозному признаку. “Сейчас появляются две оси, – пишет Миша Гленни, – одна из которых одета в рясы восточного православия, вторая облачена в исламскую чадру”, и существует возможность “еще более острой борьбы за влияние между осью Белград – Афины и альянсом Албания – Турция” .
Тем временем в бывшем Советском Союзе православные Беларусь, Молдова и Украина тяготеют к России, а армяне и азербайджанцы воюют друг с другом, в то время как их русские и турецкие братья пытаются поддержать их и остановить конфликт. Российская армия воюет с мусульманскими фундаменталистами в Таджикистане и мусульманскими националистами в Чечне. Бывшие советские, ныне независимые мусульманские республики стремятся создать различные формы экономических и политических связей друг с другом и расширить сотрудничество со своими мусульманскими соседями, в то время как Турция, Иран и Саудовская Аравия прилагают огромные усилия для того; чтобы укрепить связи с этими новыми государствами. В Индокитае продолжаются острые разногласия Пакистана и Индии по поводу Кашмира и военного баланса между ними. Кровопролитие в Кашмире усиливается, и в Индии разгораются все новые конфликты между мусульманскими и индуистскими фундаменталистами.
В Восточной Азии, где проживают шесть различных цивилизаций, усиливается гонка вооружений и начинаются территориальные споры. Три “малых Китая” – Тайвань, [c.188] Гонконг и Сингапур, а также зарубежные китайские сообщества из Юго-Восточной Азии все больше ориентируются на “материк”, сотрудничают с ним и зависят от него. Две Кореи нерешительно, но верно движутся к объединению. В юго-восточных странах взаимоотношения между мусульманами, с одной стороны, и китайцами и христианами – с другой, становятся все более напряженными и подчас доходят до насилия.
Экономические союзы в Латинской Америке – Mercosur, Андский пакт, Троичный пакт (Мексика, Колумбия и Венесуэла), Центральноамериканский Общий рынок вступили в новую жизнь, тем самым вновь подтверждая факт, наиболее ярко продемонстрированный Европейским Союзом, что экономическая интеграция проходит намного быстрее и заходит дальше, если она основана на культурной общности. В то же время Соединенные Штаты и Канада пытаются вовлечь Мексику в Североамериканскую зону свободной торговли, и успех этого процесса в долгосрочной перспективе в большой мере зависит от способности Мексики переопределиться в культурном плане и перейти из Латинской Америки в Северную Америку.
С уходом миропорядка времен “холодной войны” страны всего мира начали воскрешать старые антагонизмы и симпатии. Государства активно ищут общность и находят эту общность со странами с той же культурой и из той же цивилизации. Политики взывают, а люди отождествляют себя с “большими” или великими (“большими”) культурными сообществами, которые превосходят границы национальных государств. Среди таких общностей “Великая Сербия”, “Великий Китай”, “Великая Турция”, “Великая Венгрия”, “Великая Хорватия”, “Великий Азербайджан”, “Великая Россия”, “Великая Албания”, “Великий Иран” и “Великий Узбекистан”.
Будут ли политические и экономические союзы всегда совпадать с культурными и цивилизационными? Конечно же нет. Соображения баланса сил будут время от времени [c.189] приводить к межцивилизационным альянсам, как это было в случае с Францем I, который вступил в союз с Оттоманской империей против Габсбургов. Кроме того, сложившиеся модели альянсов, которые служили интересам государства в одну эпоху, останутся и в следующей. Однако они, скорее всего, станут слабее и менее значимыми, и им придется адаптироваться под условия новой эпохи. Греция и Турция, несомненно, останутся членами НАТО, но их связи с другими странами НАТО, вероятнее всего, ослабнут. То же самое можно сказать и об альянсе Соединенных Штатов с Японией и Кореей, их де-факто альянсе с Израилем, о связях в области безопасности с Пакистаном. Полицивилизационные международные организации, такие как АСЕАН, могут столкнуться с трудностями в поддержании сплоченности. Такие страны, как Индия и Пакистан, которые во время “холодной войны” были партнерами различных стран, теперь могут по-новому определить свои интересы и искать новые союзы, которые будут лучше отражать реалии современной политики. Африканские страны, которые зависели от западной помощи, оказываемой в противовес советскому влиянию, теперь все чаще смотрят на ЮАР в поисках лидерства и помощи.
Почему же культурная общность облегчает сотрудничество и единство среди людей, а культурные различия ведут к расколу и конфликтам?
Во– первых, у каждого есть несколько идентичностей, которые могут конкурировать друг с другом или дополнять друг друга: родственные, профессиональные, культурные, институциональные, территориальные, образовательные, религиозные, идеологические и другие. Идентификации на одном уровне могут сталкиваться с теми, что находятся на другом уровне. Классический случай: в 1914 году немецким рабочим пришлось выбирать между своей классовой идентификацией с международным пролетариатом и своей национальной идентификацией с немецким народом и империей. В современном мире культурная идентификация приобретает [c.190] все большее значение по сравнению с другими направлениями идентичности.
