Виталий Павлов - Женское лицо разведки
Вообще Зоя Ивановна в нашей среде профессионалов пользовалась большим уважением. Ее скромность и доброжелательность при общении с нами была еще более контрастной по сравнению с некоторыми другими начальниками, которые отличались высокомерием по отношению к ниже — стоявшим сотрудникам. Этого у Зои Ивановны совершенно не было.
Поражало ее трудолюбие, заметная для всех усидчивость и дотошность при проведении анализа дел. Она умела всегда докопаться до самых скрытых деталей, от которых зависел успех или провал намечавшейся операции. Думаю, что ей был присущ тот подход ко времени, о котором так четко говорил ученый Любишев, герой романа Даниила Гранина «Этот странный человек»: «Все не наше, а чужое, только время наша собственность, — писал Сенека. Природа предоставила в наше владение только эту вечно текущую и непостоянную вещь, которую вдобавок может отнять у нас всякий, кто это захочет.
… Люди решительно ни во что не ценят чужого времени, хотя оно единственная вещь, которую нельзя возвратить обратно при всем желании…
… Людям, умеющим работать, времени хватает. Нет, пожалуй, сказать иначе: времени у них больше, чем у других…
… Время — самая большая ценность и нелепо тратить его для обид, для соперничества, для удовлетворения самолюбия».
Вот и Зоя Ивановна всегда уважительно относилась ко времени других сотрудников, обращавшихся к ней, стремилась максимально скупо, но понятно отвечать на их вопросы. В этом я мог убедиться неоднократно.
Что еще было характерно для этой считавшейся во внешней разведке выдающейся женщины?
Она никогда на службе не проявляла своих чувств и переживаний, как бы они не были порою тягостны для нее.
Осенью 1947 года в возрасте 48 лет погиб Борис Аркадьевич Ярцев-Рыбкин, муж Зои Ивановны. О том, какая страшная трагедия обрушилась на эту бесконечно любившую его женщину, можно догадаться уже по тому, что красивая, обаятельная и умная сорокалетняя вдова отказалась от возможного продолжения семейного счастья, оставаясь до конца дней своей жизни одинокой матерью двух детей. А предложений было много.
Но в этот тяжелый в ее жизни период она на службе ничем не обнаружила своих горестных мыслей. Только очень близкие люди могли догадаться о ее большом горе.
То, что через несколько лет после гибели мужа, в 1950 году, ее повысили до начальника отдела, говорит о многом. О том, что она нашла в себе силы и мужество, высокопрофессионально исполнять и без того сложные обязанности заместителя начальника отдела. В этом нашло отражение ее стремление, как она однажды выразилась, работать за двоих — за себя и за рано погибшего мужа.
Можно добавить, что с самого момента похорон мужа ее не покидала мысль о вероятно насильственной смерти его, а не в автомобильной катастрофе, как это официально прозвучало. И признаюсь, странного в гибели Ярцева-Рыбкина (ноябр 1947 года) было немало. В том числе присутствие в окружавших обстоятельствах бывшего заместителя СМЕРШа генерала Белкина, прошлое которого, как было известно Зое Ивановне, было не совсем ясным.
Сейчас, после смерти генерала П. А. Судоплатова, который явно что-то знал о подробностях гибели Ярцева, но уклонился от разговора на эту тему с Зоей Ивановной, внести в это дело какие-то дополнения стало невозможно.
Вот что Зоя Ивановна писала в июле 1980 года: «Этот вопрос жжет меня все тридцать три года…». Сомнения у Зои Ивановны усилились после разговора с Дмитрием Георгиевичем Федичкиным, который сказал: «От Белкина всего можно было ожидать». Он охарактеризовал этого человека крайне отрицательно, сказал, что, если ему память не изменяет, Белкин во времена оные был махновцем. Что в политическом отношении человек нечистоплотный. И снова повторил: «Способный на все!».[35]
1954 год, завершающий службу Зои Ивановны во внешней разведке, был омрачен вопиющей несправедливостью со стороны руководства КГБ в ответ на ее честный мужественный поступок.
Когда осенью этого года был арестован П. А. Судоплатов, она не стала доказывать, что долго работала с ним и очень положительно оценивает его по тем совместным делам, в которых ей приходилось принимать участие. Но, при выборах в партком службы она отвела свою кандидатуру в связи с указанной служебной близостью в прошлом с «арестованным», о котором ничего отрицательного сказать не может. В то время это было смелое выступление. Тогда все клеймили всех «бериевцев», к числу которых причислили и Судоплатова.
На следующий день после партийного собрания начальник внешней разведки А. С. Панюшкин объявил ей об увольнении «по сокращению штатов». Протест Зои Ивановны был оставлен без ответа. Хотя, по утверждению отдела кадров, ей не хватало для получения пенсии всего двух лет.
Эта последняя несправедливость объяснялась тем, что записей в архиве о ее двухлетней работе в Китае в 1930–1931 годах якобы не нашли. Тогда-то, чтобы не остаться без пенсии на руках с сыном и больной матерью, Зоя Ивановна и согласилась «доработать» недостающие годы на Севере по линии МВД.
Зоя Ивановна добросовестно работала с заключенными, завоевав и среди них авторитет справедливого начальника и доброго человека.
Опыт этой необычной для зарубежного разведчика и в высшей степени не очень-то приятной для женщины работы нашел отражение в ее дальнейшей творческой деятельности.
Уйдя в отставку в 1956 году в звании полковника, Зоя Ивановна вернулась к своей давней мечте — писательской деятельности.
За 35 последних лет жизни Зоя Ивановна стала широко известна в нашей стране как детская писательница. Такие книги, как «Сердце матери», «Сквозь ледяную мглу», «Костер», вошли в обязательную программу советских школ. Зоя Воскресенская стала лауреатом Государственной и других премий.
Она успела написать и свои воспоминания о работе в разведке, которые с дополнениями близко знавших ее коллег вышли в свет уже после ее кончины. Умерла она 8 января 1992 года.
Двадцать лет отдала Зоя Ивановна Воскресенская службе внешней разведки. Зоя Ивановна Воскресенская-Рыбкина — разведчица высшего класса, яркий пример служения своей Родине.
Бесстрашная ЛеонтинаЛеонтина Тереза Коэн, до замужества Петке, жена агента внешней разведки Морриса Коэна, завербованного в 1938 году в Испании, была по предложению мужа завербована в 1941 году в качестве агента.
С того времени она прошла полувековой путь в разведке: участвовала в качестве курьера-связника и вербовщика источников информации, осуществляла чрезвычайно ответственные и опасные операции по получению ценнейших материалов по ядерному оружию в США в 1942–1950 годы. Затем после специальной подготовки в Москве работала уже в качестве разведчицы и радистки в Англии с 1955 по 1960 год, а с 1961 по 1969 год находилась в заключении в британской тюрьме и до конца своих дней оставалась в специальном резерве.
Если попытаться найти мужчину-разведчика с таким многолетним в целом успешным, стажем разведывательной работы, то кроме известного советского разведчика Кима Филби да собственного мужа Леонтины Коэн, пережившего ее на три года и также Героя России, другие примеры мне не известны.
Писать о Леонтине Коэн мне легко и… трудно. Легко, потому что лично хорошо знал ее и ее супруга, занимался их подготовкой к выезду в Англию в 1950–1954 годы и руководил их разведывательной деятельностью на Британских островах.
И трудно! Как написать о ней? Как отразить всю гамму ее переживаний и восприятия тех многочисленных экстремальных ситуаций, с которыми ей пришлось встретиться при осуществлении разведывательных заданий самого различного характера?
Свою оценку выпавших на долю супругов Коэн драматических событий я уже однажды дал в книге «Трагедии советской разведки». Но сейчас мне хочется показать ее личную роль в дружном союзе, в котором ее индивидуальность и природные способности заметно себя проявили.
Леонтина Тереза Коэн родилась в 1913 году в семье выходца из Польши Владислава Петке, в городе Адамс штата Массачусетс, США. Рано начала трудовую деятельность, работала няней, домработницей, официанткой.
С 1927 года проживала в Нью-Йорке, работала на швейной фабрике. В 1937 году познакомилась с Моррисом Коэном, во время одного из митингов в поддержку испанской революции.
После возвращения М. Коэна из Испании, где он участвовал в боях против франкистов, они решили пожениться. Моррис к тому времени уже сотрудничал с разведкой и внес предложение привлечь и Л. Коэн в качестве источника информации: она работала на авиационном заводе, выполнявшим оборонные заказы. Легальная резидентура дала на нее положительную характеристику.
«В процессе ознакомительной беседы сотрудника резидентуры «Твена», у него сложилось о ней благоприятное впечатление: истинная интернационалистка, активная участница митингов и демонстраций в поддержку Испанской Республики, охотно выполняла различные поручения Компартии США.
