Дмитрий Зыкин - Перевороты и революции. Зачем преступники свергают власть
Конечно, нас всемерно убеждают, что это лишь дань традиции и монарх царствует, но не правит. Мол, в самой Британии монархия конституционная. И все бы ничего, только в Англии нет конституции в классическом смысле этого слова. Не существует единого документа, который бы имел статус основного закона страны. А правительство официально является лишь комитетом Тайного совета при монархе.
Тоже скажете — традиция и все это несерьезно?…
Глава 19. Тактика переворота, обобщение сказанного
Бывший советник Рональда Рейгана Эдвард Люттвак изложил схему успешного путча в своем классическом труде «Государственный переворот. Практическое пособие». Впрочем, не надо быть Люттваком, чтобы на основе примеров, которые мы рассмотрели выше, самостоятельно построить такую схему. Я думаю, внимательный читатель уже заметил, что при всем разнообразии путчей у них очень много общего, поэтому несложно выявить ряд важнейших черт, характерных для всякого удачного мятежа. Итак, что же получается?
Начнем с того, что силы путчистов ограничены. Как уже отмечалось, единственное преимущество мятежников — фактор инициативы, поэтому все должно происходить быстро. Команда путчистов делится на несколько групп, перед которыми поставлена конкретная цель. В каждом отряде есть человек, который сразу же берет управление захваченным объектом. Если захватили ключевое средство массовой информации (в разные эпохи это были телеграф, радио, затем телевидение), сразу же дело берет в свои руки «говорящая голова» путчистов. Его выступление готовится заранее, и он должен как можно скорее обратиться к народу. В наше время возросла роль Интернета, но гипотетический мятежник вполне способен вывести из строя соответствующую коммуникационную инфраструктуру.
Вот взят центр управления полицией, и тут же ею начинает руководить новый шеф — представитель путчистов. Это же относится к армии и спецслужбам. Не стоит забывать и о других министерствах, например о МИД, но все же в первую очередь мятежники нацелены на силовой и информационный блоки. Разумеется, чем больше действующих руководителей силовиков изначально участвуют в перевороте, тем выше шансы на успех.
Люттвак отмечает, что если власть опирается на одну большую политическую партию, фактически ставшую частью госаппарата, то, как правило, она бездействует во время путча и не спешит брать на себя инициативу для отпора незаконным действиям. Проще говоря, такая квазипартия — это просто конгломерат чиновников, которые, как и все бюрократы, склонны подчиняться начальству. Если начальство выведено из борьбы, например арестовано (физически уничтожено), а тем более если оно само в заговоре, то формально мощная структура оказывается совершенно пассивной. Чиновник надеется переждать смутные времена и затем пойти служить победителям. Совершенно понятно, что бюрократ не видит особого резона бросаться спасать законного главу государства.
Сказанное в значительно мере относится и к армии. Люттвак очень тонко подмечает психологию военнослужащих.
«Допустим, офицеры лоялистских сил получат приказ, гласящий: „Войдите в центр города, захватите здание парламента и радиостанцию“. Наиболее вероятной реакций офицера в таком случае будет запрос начальству с просьбой прояснить ситуацию. Можно надеяться, что эти начальники либо сохранят нейтралитет, либо к моменту, когда придет запрос, их уже арестуют; в любом случае „прояснения“ не будет»[42].
Непросто пойти и против своих товарищей, трудно стрелять в тех, кто носит ту же форму, что, кстати, и проявилось во время Капповского путча. Знаменитая фраза «Рейхсвер не стреляет в рейхсвер» родилась именно тогда. Законная власть попыталась поднять против мятежных частей Каппа лояльные войска, на что получила этот ответ, ставший всемирно известным.
Сила аппарата в том, что он действует как отлаженный механизм и что каждый знает, кому подчиняется. Однако в условиях путча, когда привычные иерархические конструкции нарушены, аппаратчик, в том числе и военный, нередко оказывается в растерянности. Сила оборачивается слабостью. Далеко не всегда человек, привыкший всю жизнь беспрекословно выполнять приказы шефа, решится арестовать своего же начальника, даже понимая, что тот нарушает закон и участвует в перевороте. Такой подчиненный скорее попытается отвертеться, уклониться от ответственности. Огромный опыт множества мятежей свидетельствует об этом со всей очевидностью. А вот люди, решившиеся на переворот, уже психологически переступили черту, для них пути отступления отрезаны. Для них провал равнозначен тюрьме или расстрелу, поэтому путчисты сравнительно более решительны (от отчаяния), чем лоялисты.
Налицо интересный феномен. Для того чтобы успешно защититься от путча, руководство страны вроде бы должно поощрять такие порядки в обществе, при которых на важных постах находятся люди, готовые взять на себя ответственность, способные не раболепствовать перед авторитетами, быть решительными и не бояться смерти. Да, такой защитник с легкостью нейтрализует практически любой путч, но как раз этот психологический тип личности сам и является угрозой для власти. Именно таких людей сложнее всего контролировать, именно они запросто сами могут составить заговор. При этом опора на серый аппарат, на чиновника-винтика, как уже говорилось выше, в критический момент оказывается ни на что не годна. В результате правителю всегда приходится искать баланс между этими крайностями.
Теоретически первое лицо имеет перед остальными серьезное преимущество. Оно заключается в повышенной осведомленности. Если создана система, при которой вся существенная информация стекается в один центр, подконтрольный главе государства, а остальные представители элиты знают лишь очень ограниченную часть реального положения вещей, то организовать успешный путч силами внутренней оппозиции особенно сложно. Самый простой пример — потенциальные мятежники толком не знают, где находится в данный момент глава страны. Они не знают, есть ли у президента особо секретные силовые подразделения, к тому же их существование может быть даже и не прописано в законе. А вдруг глава государства мобилизует тех своих сторонников, которые до поры до времени вообще никак не проявляют себя?
Все вроде спланировано идеально, захвачена полиция, парализована армия, но вдруг на улицах появятся хорошо вооруженные профессионалы, исполняющие прямые приказы только первого лица? Такими структурами могут оказаться частные боевые отряды, частная служба безопасности, финансируемая тайно, в обход расходных статей бюджета. Подобная подстраховка резко повышает шансы законной власти отбиться от путча, хотя само по себе наличие неофициальных отрядов уже является нарушением закона.
Что очень важно — путч может быть инспирирован другими государствами. То есть это не внутренняя самодеятельность, а результат планомерной работы иностранных спецслужб. Они способны установить наличие неформальных силовых структур и сдать сведения о них путчистам. Кроме того, спецслужбы мощного государства постараются парализовать сопротивление государственных органов, подкупив или запугав его руководителей.
В ход пойдут компромат, угроза ареста счетов в иностранных банках или иного зарубежного имущества, взятие в заложники членов семьи. Это особенно легко сделать, если, например, дети первых лиц учатся за границей. Когда я говорю о подкупе, то речь необязательно идет о банальной взятке. Иностранные агенты гарантируют признание новой власти со стороны «мирового сообщества». Это будет легитимизацией частичной смены элит. Например, в случае Египта 1952 года почти все заговорщики были в чине не выше полковника и без особых карьерных перспектив, а после свержения короля заняли высшие позиции в обществе.
Вместо заключения. Зима — сообщник врагов России
Эту книгу я написал не для развлечения. Само по себе выискивание малоизвестных исторических фактов не имеет большого смысла. Меня интересует, насколько наша страна защищена от попыток внешнего вмешательства с целью свержения законной власти. Давайте проанализируем, что в принципе может предпринять враг российской государственности.
Как было показано выше, обеспечение хорошего камуфляжа входит в набор инструментов путчистов. Ухудшение социально-экономических условий играет им на руку, причем в ряде случаев сами мятежники и организовывают хаос в стране. Яркие примеры — свержение Сальвадора Альенде и Февральский переворот. В обоих случаях саботажники били по торговле товарами повседневного спроса. Это мощное оружие, но в арсенале противника есть инструменты и посерьезнее.
Где тонко, там и рвется. А я бы сказал, где тонко, там и рвут. Сравнительно недавно, в XIX веке, абсолютное большинство населения нашей страны проживало в деревнях и селах. Канализация, центральное отопление, газовое и электрическое снабжение практически отсутствовали. Крестьянин жил автономно, то есть самостоятельно снабжал себя продовольствием, за дровами ходил в лес, плел себе лапти, мастерил нехитрую одежду. Привычная нам инфраструктура жизнеобеспечения только-только появлялась в самых крупных городах. А когда революционные события нарушили подвоз продовольствия и топлива в города, то их жители в значительном числе вернулись в деревни. У многих были собственная земля и родственники на селе. Короче, им было куда бежать.
