Алексей Родионов - СССР – Канада. Записки последнего советского посла
Новый руководитель КП Ж. Паризо после ряда маневров партии по вопросу о независимости, связанных с изменением обстановки в провинции, вновь поднял на щит идею «квебекского суверенитета», возможности проведения новых референдумов. На провинциальных выборах 25 сентября 1989 года его партия получила 40,2 % голосов. Но, во-первых, она существенно уступила либералам по числу мандатов в национальной ассамблее, и, во-вторых, такую поддержку КП избирателей не следовало объяснять только сепаратистскими настроениями квебекцев.
Тем не менее, говорить об исчезновении национализма среди франкоканадцев нельзя. Они и в последующие годы проявлялись в острых и драматических формах. Однако шло время и обстановка менялась. Студенты университетов провинции, пожалуй, больше стали интересоваться красивой и модной одеждой, хорошим заработком по окончании учебы, чем уличными шествиями под знаменами квебекского суверенитета. Да и социально-экономическая ситуация в Квебеке кое в чем изменилась. Темпы роста экономики стали опережать среднеканадские. Улучшение экономического положения сыграло свою роль в ослаблении сепаратистских настроений. В то же время растет уверенность франкоканадцев в возможности сохранить свою самобытность. Сердцевина этого — вопрос о языке, хотя и здесь не все просто.
Канада является страной, где существует два официальных языка — английский и французский. В Квебеке в ответ на чаяния большинства населения в 1974-м, а затем в 1977 году были приняты закон о французском языке и «Хартия французского языка в Квебеке», дававшие французскому своего рода статус единственного официального языка провинции. Со стороны англоканадцев это было воспринято, как грубое покушение на их права и вызвало даже желание покинуть пределы Квебека. Верховный суд Канады вынес вердикт о неконституционности некоторых положений хартии, и либеральное правительство Р. Бурассы вынуждено было искать выход из тупика. Наконец, «война языков» вроде бы завершилась. Английскому дано право на существование в объявлениях и надписях в учреждениях, магазинах. Представители двух основных групп населения Квебека по собственному усмотрению могут посылать своих детей в школы с первым французским или английским языками, где преподается и второй.
В конце восьмидесятых годов все споры по национальному вопросу ведутся уже в корректных формах. Разумеется, имеют место и жаркие дискуссии, и даже массовые уличные шествия, но порядка они не нарушают. В Квебеке не слышно требований депортировать меньшинство. Нет закона, лишающего права участвовать в выборах ту или иную группу населения только по национальному признаку. Словом, в современном Квебеке отношения между франкоканадцами и англоканадцами развиваются на более цивилизованной основе.
Так закончилась эпопея «соглашения «Мич-Лейк».
В гостях у графа Игнатьева
Я еду в Торонто, к ректору Торонтского университета Георгию Павловичу Игнатьеву. Наши встречи с ним регулярны. Когда появляются взаимоинтересующие вопросы, мы встречаемся. Сейчас мне надо посоветоваться по некоторым вопросам внешней политики канадской администрации.
Георгия Павловича Игнатьева хорошо знают в Канаде. Он был главным представителем этой страны в ООН, затем стал ректором Торонтского университета и председателем правления канадских музеев. Ныне Игнатьев возглавляет и организацию сторонников мира в Канаде «Наука и мир».
В эти дни Георгия Павловича узнали и многие советские люди — благодаря дару, который он передал Музею-панораме «Бородинская битва». Это уникальный альбом «Военная галерея 1812 года». Ценность издания в том, что печаталось оно небольшим тиражом. Получили его только потомки военачальников, чьи портреты украшают галерею. У Георгия Павловича эта редкость оказалась не случайно — семейная реликвия! Среди предков Игнатьева — великий полководец М. И. Кутузов.
На альбоме есть дарственная надпись, сделанная Николаем II: «Достойным потомкам доблестных предков. Николай».
Заметный след в истории России оставил дед Георгия Павловича, дипломат граф Николай Павлович Игнатьев, который подписал два важных для страны договора — Пекинский и Сан-Стефанский (пригород Константинополя). Отец Георгия Павловича был министром просвещения в царской России, в 1921 году он с семьей выехал в Англию, затем поселился в Канаде.
Отец много рассказывал об истории России, о славных подвигах ее героев, читал детям «Бородино» Лермонтова, вообще учил любить Родину. От него Георгий Павлович и узнал, что его бабушка была правнучкой Кутузова.
«Мы знаем, — говорил Георгий Павлович, — что многие наши зарубежные соотечественники и вдали от Родины сохраняют любовь к ней и стараются передать ее своим детям».
Сын Георгия Павловича, Майкл, получил образование в двух крупнейших университетах — Кембриджском и Гарвардском, он историк. Около четырех лет назад Майкл занялся изучением и написанием истории своей семьи. Тогда, разбирая вместе с отцом семейный архив, он и нашел памятную книгу.
«В последние годы, — говорит Георгий Павлович, — многие и у нас в стране увлекаются изучением своего генеалогического древа. И вызвано это, я думаю, отнюдь не стремлением разыскать среди своих предков личностей великих или известных. Но зачем тогда, скажете вы, мы всматриваемся в наше прошлое сегодня? Зачем нам так хочется восстановить эту нить, связывающую нас с другими, и почувствовать ее живое натяжение? Не затем ли, что в этом есть великая духовная сила?! Так необходимая нам при сегодняшней непрочности всех связей (между близкими и друзьями, родителями и детьми). Так стремительно меняется все, что нас окружает, что кажется, лишь чувство неразрывной связи со своими предками, своим народом, Родиной и способно наполнить смыслом наш жизненный путь».
Думал о чем-то похожем или совсем об ином Майкл Игнатьев, разбирая семейный архив, трудно сказать. Однако именно тогда, по свидетельству его отца, вслед за интересом к истории своей семьи появился интерес и к истории России.
А вот Георгий Павлович, когда первый раз пришел в знаменитую «Бородинскую панораму», решил передать Родине семейную реликвию. Торжественная церемония проходила в зале музея в присутствии его сотрудников, журналистов, дипломатов, а главное — потомков героев 1812 года, потом мы все поднимаемся по лестнице на смотровую площадку. Отсюда открывается панорама Бородинского сражения: полдень, еще несколько часов предстоит биться русским войскам. Лишь с наступлением темноты отдаст Наполеон приказ отвести свои расстроенные войска. Бородинская позиция к исходу дня останется в руках русской армии.
«Своим даром я выполняю долг перед защитниками Отечества, — говорил на церемонии Игнатьев. — Вручаю музею альбом в память о моем великом предке М. И. Кутузове, хочу, чтобы эта семейная реликвия напоминала: начать войну легко, закончить гораздо труднее. Особенно, если захватчики столкнутся со стойкостью и храбростью таких русских воинов, как те, что защитили Родину во время наполеоновского нашествия. Я рад, что этот мой приезд в Москву совпал с великими инициативами Советской страны — прекращением испытаний ядерного оружия. В мире, где есть голод, болезни, нищета, тратить огромные средства на поиски новых способов уничтожения — безумие. Географически Канада находится между двумя великими державами, которые владеют ядерным оружием. И советский мораторий мы можем только приветствовать, и как Действие, и как Шанс, которого мы все ждали».
Более десяти лет работали живописцы Д. Доу, А. Поляков и В. Голике над созданием 332 портретов русских военачальников — героев войны 1812 года. И вот они как живые — снова в строю. Заняли места по ранжиру в знаменитой Военной галерее Зимнего дворца (ныне музей — Государственный Эрмитаж в Ленинграде). Не раз бывал здесь Пушкин.
У русского царя в чертогах есть палата:
Она не золотом, не бархатом богата…
Толпою тесною художник поместил
Сюда начальников народных наших сил,
Покрытых славою чудесного похода
И вечной памятью Двенадцатого года.
А к вековому юбилею Бородинской битвы был издан альбом, в котором воспроизводились портреты из Военной галереи Зимнего дворца. Тогда же, к столетию, в Москве открылся замечательный памятник — музей-панорама «Бородинская битва».
…Мы сидим с Георгием Павловичем в его рабочем кабинете. Мы оба довольны встречей. Нам надо о многом переговорить. Он интересуется происходящими в Советском Союзе событиями. Я подробно рассказываю о них. У графа смешанная реакция на советскую «перестройку» — от надежд на то, что переход на рыночные рельсы может стать «крупнейшим экспериментом современности», до серьезной обеспокоенности по поводу вероятного раскола в СССР и провала предпринимаемых мер по переходу к рынку. Что касается советско-канадских отношений — тут он выражает полное удовлетворение. А о внешнеполитических шагах администрации Б. Малруни говорил так:
