Валентин Распутин - Эти двадцать убийственных лет
– Это моя страна, а не Примакова!
До нас, правда, дело не дошло. И о том, что эта страна может быть еще и нашей, воображения не хватило. И, если бы нашелся кто-то, кто бы напомнил ей о нас, она, думаю, искренне бы удивилась: «А это кто такие?»
Март 2004 г.Исчужили россию
Виктор Кожемяко: Дорогой Валентин Григорьевич! По многолетней уже традиции нашей подводим некоторые итоги минувшего года – 2004-го. И главная тема, на которой мне хотелось бы сосредоточить ваше внимание сегодня, подсказана главным, наверное, событием этого года. Увы, опять трагическим! Я имею в виду Беслан, гибель сотен ни в чем не повинных людей, большинство которых – дети.
В связи с этой трагедией президент В.В. Путин обратился к народу страны. Обращение и по содержанию, и по интонации было не просто весьма серьезным – оно претендовало на то, чтобы обозначить переломный этап в жизни нашего общества. Нам объявлена война, заявил президент, а перед лицом войны общество должно объединиться и сплотиться. Не буду здесь останавливаться на других мерах, о которых говорилось в том обращении. По-моему, из всех проблем важнее всего действительно эта – консолидация, единство, сплоченность народа.
Когда возникает угроза войны, эта проблема всегда становится особенно острой. Потому что победить сильного противника можно лишь в единении, а не в разрозненности. Именно так было во время Великой Отечественной. Именно благодаря этому мы отмечаем теперь 60-летие Великой Победы. Но достижимо ли в нашем обществе, таком, какое оно есть нынче, истинное единение? Если учесть хотя бы то, о чем мы с вами уже не раз говорили, – чудовищную пропасть между богатыми и бедными, между кучкой так называемых олигархов, то есть долларовых миллиардеров, и миллионами неимущих, у которых нынешние богачи отняли буквально все…
Валентин Распутин: Вы знаете, становится все труднее говорить о России. Кажется, любые слова, какими бы справедливыми они ни были, звучат замученно и пусто. Вся ложь уже вывалена на Россию и вываливается в сотый или тысячный раз. Вся правда сказана, и повторение ее по новым фактам как бы физически передвигает нас на иное место, не менее горькое, и облегчения не дает. Заболтанная и проболтанная Россия вышла за те пределы, где верят словам, и уж тем более неспособны они никого воодушевить. Ничего не меняется: одни, не тратя слов, выгребают последние наши закрома, над другими продолжают издеваться рекламой красивой жизни, бесстыдной и наглой.
Нет и не может быть сейчас никакой консолидации: страна, общество, население расколоты пополам, а если вглядеться – на несколько частей, между которыми глубины несовместимости. И трудно ожидать, чтобы в ближайшее время они заросли и наступило что-то похожее на согласие. Его, этого согласия, не может быть по следующим причинам:
Во-первых, богатые становятся богаче, а бедные – беднее.
Во-вторых, развращение и издевательства со всех телеканалов, в том числе государственных, не только не прекращаются, а усиливаются. Примирения быть не может уже только потому, что все озлобленней выжигается теле– и радионапалмом историческая, духовная и культурная Россия.
В-третьих, перекройка образования по куцым западным стандартам уже сейчас преграждает путь в вузы для сельской молодежи, а скоро этот путь для детей из малообеспеченных семей перекроется и в среднюю школу.
В-четвертых, беспрерывное подорожание жизни, вытеснение из центров городов на окраины, в резервации, «прежних», не соответствующих элитному облику новой застройки; вытеснение «прежних» с рабочих мест, которые отдаются иммигрантам; вытеснение из культуры истинных талантов, а из государства – культуры, превращение ее в грубую развлекательность; вытеснение деревни и всего сельского мира с лица русской земли… Вытеснение, вытеснение, вытеснение, издевательства, издевательства, издевательства…
Я мог бы еще долго продолжать перечень наших несчастий, но это ничего не даст. Кольцо безысходности вокруг многих и многих сжимается все больше.
– Расслоение на богатых и бедных, образовавшееся у нас в стране, по контрасту своему, кажется, побило все мировые рекорды. Я понимаю, после учиненного Ельциным, Гайдаром, Чубайсом и их подельниками, после грабительской приватизации, которую они провели, восстановить хоть мало-мальское подобие справедливости крайне сложно и трудно. Однако ведь не очень заметно со стороны власmu даже каких-то попыток восстановить эту справедливость. Скорее наоборот!
Чем ознаменован прошедший год для бедняков? Ликвидацией того, что называлось льготами, – для инвалидов, ветеранов, чернобыльцев и т. д. Где-то, может быть, эти льготы реально и не действовали, но в основном люди выживали только благодаря им. Так что правильно предлагалось многими: дать возможность выбора – льготы или монетизация. Но где там! Никакие призывы и никакие протесты не помогли.
А что с другой стороны? По данным, которые публикуются, миллиарды наших миллиардеров существенно возросли. То есть вы абсолютно правы: богатые стали еще богаче, а бедные – еще беднее. Разве такая политика приближает к тому самому единству общества, необходимость которого провозгласил президент?
– Мне приходит на память случай, рассказанный на Афоне. Кто не знает: Афон – это тысячелетняя монашеская республика двадцати православных монастырей, в том числе нашего, Свято-Пантелеимонова, в Греции. Случай этот настолько поразительный и поучительный, что его и поныне помнят хорошо, хотя и произошел он в конце XIX столетия, и он попал в одну из книг вместе с фотографией, удостоверяющей его, так сказать, наглядно.
Суть в следующем. Игумен монастыря, отлучаясь с Афона надолго, благословил эконома на строительство больничного корпуса внутри монастыря. Эконом с благословением не посчитался и выстроил больницу вместе с мастерскими вне монастырских стен, на берегу моря. Ослушничество его можно объяснить тем, что в миру он был человеком богатым и принес в монастырь немалые средства, а потому считал себя на особом положении.
Вернулся игумен и потребовал отчета: благословение в монастыре – закон незыблемый. Эконом, считая себя правым, накричал на игумена. Разругались вдрызг. Вскоре пришло время игумену покидать этот свет, и он стал призывать эконома для примирения. Раз позвал, другой – эконом не идет. Игумен скончался, а вскоре скончался и эконом. Похоронили его подле стены храма. А на Афоне такой обычай: через три года после похорон могилу вскрывают и кости почившего, если они очистились, изымают из земли, обмывают и устраивают на полках в особом помещении, которое называется костницей. Вскрыли через три года могилу, а там неразложившийся черный труп, чернота от которого, точно в размер тела, пошла, как от пала, по каменной стене до самого верха. Зарыли быстро и принялись молиться об отпущении грехов. Еще через три года вскрывают могилу – та же самая картина. Не принял Господь грех этого ослушника, пришлось монахам вывозить останки эконома в море и вываливать в волны.
А ведь всего только ослушание, всего только отказ от примирения! И такая кара! Какая же в таком случае должна быть кара для тех, кто самочинно и преступно, преступив все человеческие и Божьи законы, принялся на свой манер «выстраивать» огромное государство, кто обрушил его, испоганил и обрек на издевательства и страдания миллионы и миллионы! До каких высот должен подняться черный столб, смердящий этими «экономами» и впечатывающий в вечность их черное дело! Если даже быть отпетым атеистом и не верить в Божье наказание, то и тогда проклятия им, ельциным, Гайдарам, Чубайсам и абрамовичам, столь многочисленные и солидарные проклятия – разве не трансформируются они в энергетическую силу, способную навести справедливость! Не может этого быть, чтобы сошло как ни в чем не бывало! Не надейтесь, господа нехорошие!
А как это хорошо, что поднялись пенсионеры, ветераны, не смирились с «цивилизованным надувательством», пошли в бой старики. Власть рассчитывала, что всеми тяжкими несправедливостями за последние пятнадцать лет довела народ до потери сознания, до полного равнодушия к своей судьбе, до того, что он и не почувствует очередного удара. Ан нет! Дальше бы надо, дальше! Вот так же встать «всем миром голодных и рабов» против реформы образования, которая, во-первых, преграждает путь бедным к учебе, а во-вторых, и образование это откровенно перенимает из чужих рук. Вот так же выйти бы дружно и решительно против телевидения: хватит ваших издевательств, верните отобранное время у местных программ, там хоть было что-то свое, родное, а вы все превращаете во зло и собственную наживу. Вот так же бы встать на защиту и российской культуры, которую выталкивают в рынок, чтобы она окончательно переменила голос. Вот так же бы!.. Эх, много что требует защиты!
