В Барышников - Вступление Финляндии во вторую мировую войну 1940-1941 гг.
Об этом свидетельствует и дальнейший ход немецко-фин-ляндского военного сотрудничества. Уже по возвращении в Германию Велтьенс подробно доложил о результатах своих переговоров в Хельсинки. В министерстве иностранных дел рейха он торжественно сообщил еще и несколько большее: финское руководство согласно получать немецкое вооружение и пропустит на свою территорию германские войска. Как было зафиксировано в памятной записке, составленной по итогам этого визита, Велтьенсу «маршал Маннергейм и премьер-министр Рюти сказали, что Финляндия намерена сражаться до последнего солдата».[555] Это означало абсолютный успех переговоров и то, что за ним, несомненно, должны последовать конкретные переговоры, касающиеся военного планирования. Герман Геринг, подытоживая значение визита Велтьенса, указал тогда на его конкретный результат: «В это мгновение решилась участь Финляндии. Теперь она снова принадлежит немецкой сфере влияния».[556]
В связи с итогами прошедших переговоров в Берлине стали делать соответствующие выводы. В своем служебном дневнике Ф. Гальдер отметил: «22 августа 1940 года Рессинг <военный атташе в Финляндии> доложил о состоянии финской сухопутной армии, насчитывающий 16 дивизий. Перемена отношения фюрера к Финляндии. Помощь Финляндии вооружением и боеприпасами. Переговоры о разрешении прохода двум горным дивизиям по приморской дороге в Киркенес».[557] Германское военное командование приступило тем самым к конкретному использованию территории Финляндии как военного плацдарма.
Однако изменение характера германо-финского военного сотрудничества необходимо было сохранить в строжайшем секрете. Финляндский посланник в Берлине Т. Кивимяки 29 августа направил К. Г. Маннергейму по этому поводу специальное письмо, в котором приводились слова, сказанные ему Г. Герингом. Представитель высшего германского руководства строго предупредил Кивимяки: «Вам, финнам, нельзя ничего говорить, пока вы не получите разрешения!»[558] Таким образом, соблюдение тайны начавшегося тесного сотрудничества оставалось одним из важных условий последующих германо-финских военных связей.
Дальнейшие же события стали развиваться на этом этапе в двух направлениях: по пути осуществления закупок оружия в Германии и, во-вторых, по линии организации «транзита» немецких войск через финскую территорию. Но в Берлине считали, что необходимо со всем этим спешить, в условиях, когда «Финляндия готова во всех отношениях идти на уступки».[559]
Прибывший в Берлин из Финляндии во второй половине августа начальник отдела боевой техники полковник Хьялмар Раатикайнен (под именем Вальтера Бергстрема) получил возможность совершить поездку по немецким арсеналам для определения необходимого для закупок оружия.[560] При этом германское руководство оказывало ему всяческую помощь. Лично Гитлер дал установку снабдить Финляндию «высококачественной материальной частью», причем это необходимо было сделать как можно быстрее.[561]
Для практического решения вопроса о «транзите» на переговорах в Германии Маннергейм своим эмиссаром назначил находившегося в запасе генерал-майора Пааво Талвела. Этой поездке Талвела в Германию, так же как последовавшим затем и другим, в Берлине придавалось весьма важное значение.[562]
21 августа Талвела записал в своем дневнике: «Я был на обеде у маршала, где обсуждалась обстановка. Мы оказались теперь в германском строю… Эта неделя стала судьбоносной для Финляндии. Мы осуществили поворот на сторону Германии».[563]
И вновь через несколько дней, 28 августа, Талвела был приглашен Маннергеймом на обед в хельсинкский ресторан «Кёниг». В ходе состоявшейся там беседы окончательно решился вопрос о направлении Талвела с весьма непростым заданием в Берлин. В этот день он сделал в своем дневнике очередную запись: «Маршал намерен направить меня в качестве своего представителя в Германию и дал мне распоряжение обеспечить организацию транзита, а также подписать касающееся этого дела соглашения».[564]
Показательно, что и в министерстве иностранных дел тогда уже знали об этой особой миссии Талвела, поскольку в тот же день, 28 августа из Хельсинки ушла в финляндское представительство в Германии краткая телеграмма: «…Талвела доставит все».[565]
30 августа Талвела прибыл в Берлин. С ним в немецкую столицу был откомандирован и начальник оперативного отдела генштаба подполковник М. К. Стевен. Объясняя поставленную задачу, Талвела сообщил ему, что «принято важное решение» и теперь финским военным представителям доверено начать организацию «транзита» немецких войск через территорию Финляндии.[566] Действительно, Талвела имел при себе подробные карты Северной Финляндии и побережья Ботнического залива с планами портов, а также схемы железных и шоссейных дорог этих районов. Исходя из уже достигнутого ранее принципиального согласия, было необходимо рассмотреть чисто технические вопросы осуществления на практике «транзита». Сами переговоры прошли весьма быстро. Обсуждение порядка переброски немецких войск через финскую территорию закончилось буквально в течение двух дней и при полной договоренности с обеих сторон по имевшимся техническим вопросам.
Сразу после этого с соблюдением секретности была совершена поездка по маршруту перемещения в Финляндии немецких войск от Ботнического залива до Петсамо. В поездке по финской территории вместе с Талвела участвовал представитель немецкого командования майор Оке. «Дело это, — писал впоследствии Талвела, — являлось исключительно секретным и строго держалось в тайне».[567]
В итоге в Хельсинки 12 сентября было заключено соглашение о «транзите». С финской стороны под ним поставил подпись подполковник М. К. Стевен, а с немецкой — майор Оке. Причем, когда перед подписанием соглашения Стевен поднял вопрос о том, что договор должен был все же визировать представитель высшего военного руководства, начальник генерального штаба Э. Хейнрикс ответил ему: «Ни главнокомандующий и ни министр обороны, а также ни я не подпишем его, поскольку маршал распорядился подписать его лично Вам».[568] Очевидно, это решение было связанно с тем, что обе стороны пытались просто придать договору весьма незначительный для судеб страны характер. В результате оказалось принятым невероятное по своему характеру решение: соглашение, которое непосредственно касалось суверенитета государства, подписали офицеры в чине майора и подполковника. Такого, кажется, еще не случалось в мировой истории. Показательно, что и Талвела уклонился от того, чтобы поставить свою подпись под этим документом. «…Мне было не по себе, чтобы с немецкой стороны соглашение подписывал офицер в чине майора, а с финской — генерал-майор».[569]
Обращало на себя внимание и то, что государственное руководство страны тоже не приняло участия в официальном подписании этого документа. Как отмечал А. Корхонен, таким образом оказалось возможным «тогда политическому руководству формально стоять в стороне от всего этого дела и утверждать, что… не было заключено никакого основополагающего договора».[570] Однако результат такого соглашения был ошеломляющим: весьма легко и без проблем немецкие войска впускались на территорию Финляндии. Более того, с финской стороны сразу же приступили к сооружению для них на севере страны бараков и казарм,[571] что уже подразумевало длительное присутствие в Финляндии немецких солдат и являлось отнюдь не простой переброской каких-либо частей войск иностранного государства через свою территорию. К тому же все это происходило весьма скрытно и без согласия на то парламента. Тем самым были попраны существенные положения финляндской конституции о суверенитете страны и принципах демократии, предусматривавшие решение важнейших государственных вопросов в стенах парламента с ведома и одобрения его депутатов.
21 сентября первые немецкие транспорты прибыли с войсками и оружием в финский порт на побережье Ботнического залива Вааса. Это явилось неожиданностью для населения страны, депутатов парламента, большинства министров и руководства политических партий. В весьма странном положении оказался министр внутренних дел Эрнст Борн, который впервые узнал о происшедшем из полицейского управления города Вааса, откуда запрашивали: «Что нужно делать в связи с прибытием немецких солдат?»[572]
Вообще же, требовалось как-то объяснить произошедшее населению страны, да и давать ответ за рубежом, почему немецкие войска оказались в Финляндии, поскольку в международном плане всем было весьма очевидно, что «соглашение о транзите создавало новый баланс сил на Севере».[573]
