Виктор Кожемяко - Политические убийства. Жертвы и заказчики
Брат Владимир рассказывал:
– После Конституционного суда и потом я не раз предупреждал его, что с ним могут расправиться. Он соглашался. Но тут же говорил: «Все равно угодничать перед этим режимом не буду».
Демпресса после его гибели поспешила выдать: «Версии политической расправы следствие опровергает полностью»… «Происшедшее никак не связано с работой г-на Мартемьянова в Думе. Скорее всего это банальное ограбление»…
Такой категорический вывод – всего лишь через три дня после смерти?! Да, представьте себе. Сперва (это сразу же!) заявили о «несчастном случае» – просто упал, дескать. Потом, когда нелепость такой версии при чудовищной черепно-мозговой травме стала очевидной, заговорили об «ограблении». Хотя ничего ценного у него не взяли, да и нечего было взять.
А затем, по мере следствия, которое явно прокручивалось на холостых оборотах и старательно спускалось на тормозах, многими свидетелями было замечено, что серьезнейшие сведения, относящиеся к версии политических мотивов убийства, даже не протоколируются. Владимир Мартемьянов, брат убитого, вынужден будет обратиться к следователю не с одним тревожным заявлением по этому поводу. Не раз выступит на эту тему и газета «Правда».
Но все – безрезультатно. В тумане казуистики, многомесячной волокиты и сознательного бездействия будет тщательно прятаться тайна убийства этого настоящего патриота – человека с душой поэта и мужеством бойца…
* * *
Поминки. Сын Всеволод, с трудом сдерживая слезы, говорит мне:
– У отца есть песня – он лет в 25 ее написал. Там такие слова:
Когда я умру и засыплюсь землею,
Друзьям завещаю: «Не хнычьте о том,
И память мою – что вам нянчиться с нею —
Запейте хорошим столовым вином».
– Я вчера, – говорит он, – купил хорошего столового вина.
* * *
Девять дней. Опять собрались родные и друзья. Татьяна Анатольевна, жена, рассказывает про удивительное, мистическое совпадение:
– На гроб в могилу мы положили его гитару, символически надорвав струну. Другая гитара осталась дома. И вот ночью после похорон сестра просыпается от странного звука: будто кто-то взял гитарный аккорд. Утром смотрим – струна надорвана. Та же – первая, тонкая струна…
А Сева включает одну из любимых отцовских записей. Красивейший лирический тенор (если бы вы слышали!) поет пронзительные есенинские слова:
Все успокоились, все там будем,
Как в этой жизни радей не радей, —
Вот почему так тянусь я к людям,
Вот почему так люблю людей.
Он, Валентин Семенович, тоже любил людей и всей душой хотел им добра. И столько делал для этого!
Иду по дорожке, где его убили. Снег падает. Окна темны.
Слышу голос его. Песню, которая только что звучала. Песня обрывается на полуслове…
Глава третья
Загадочные катастрофы на рубеже веков
Подвиг героев и подлость дельцов
Герой Советского Союза вице-адмирал Рудольф Голосов о трагедии подводной лодки «Курск» в августе 2000 года и спекуляциях вокруг нее
Рудольф Александрович Голосов начал свою службу в 1949 году после окончания знаменитого Ленинградского военно-морского училища имени Фрунзе штурманом на подводной лодке Северного флота. Завершил начальником штаба Тихоокеанского флота и профессором Академии Генерального штаба. Основная часть службы прошла на подводных лодках. Участвовал в легендарных дальних и сверхдальних походах, в том числе к Северному полюсу и Антарктиде. Тонул. Спасал погибавших товарищей. Подводником стал и его сын, капитан второго ранга.
Что думает о трагедии «Курска» и о том, что вокруг нее сейчас развернулось, человек, вся сознательная жизнь которого связана с подводным флотом? Мой собеседник – Герой Советского Союза вице-адмирал в отставке Рудольф Голосов.
– Рудольф Александрович, для вас было неожиданностью то, что произошло с «Курском»?
– Да. Ситуация незаурядная. Настолько эти лодки-ракетоносцы у нас мощные, современные, что ожидать чего-либо подобного, тем более в своих водах, на учениях, конечно, я не мог.
– И вот вы услышали такую весть. Что при этом подумали? Кстати, где и как услышали?
– Был с женой на садовом участке. Уже первое сообщение, что атомная подводная лодка легла на грунт, меня сильно насторожило. Ведь так просто этого не бывает. Ну а после второго сообщения вскочил в машину и погнал в Москву. Сразу же позвонил в главный штаб ВМФ оперативному дежурному. Представился, сказал, что имею опыт спасения подводных лодок, предложил свои услуги, если они понадобятся.
– И какие мысли у вас были, когда вы гнали машину в Москву, а потом связывались со штабом?
– Во что бы то ни стало спасти ребят, если это возможно!
Больше всего с самого начала я склонялся к версии столкновения. А что американские подводные лодки там все время пасутся, это я знал по собственной службе.
Дальше, по мере поступления информации, у меня стала складываться более конкретная возможная картина трагедии. Норвежские водолазы сообщили, что у лодки поднят перископ. Если она находилась под перископом, значит, трагедия произошла в момент всплытия. Сомнительно, что это было столкновение с надводным кораблем: командир не мог бы его не заметить и не услышать.
А вот с лодкой – вполне вероятно! Потому что американцы действуют довольно нахально, следя за нами и собирая свою информацию. Замечу, что, когда лодка меняет глубину в момент всплытия или, наоборот, погружения, меняются условия прохождения акустических волн. И американец, потеряв контакт с нашей лодкой, то есть не видя и не слыша, мог полезть, что называется, на рожон.
Но просто от столкновения не могло быть таких повреждений, которые сейчас описаны. Эти лодки, к которым относится «Курск», имеют большую глубину погружения – порядка 500 – 600 метров, потому корпуса соответствующей прочности. Произошел взрыв, причем такой силы, что сразу были затоплены все отсеки. И люди погибли. Мне было ясно уже на третий день (наверное, и командованию тоже), что почти все они сразу погибли.
– Говорят еще о возможности мины…
– Это было бы понятно – взрыв мины может вызвать детонацию боезапаса. Но вероятность встречи с миной в этом районе все-таки крайне мала. Прошло после окончания войны более полувека, а если учесть, когда мины ставились, – и того больше. Мина могла быть только якорная, а за это время все крепления уже перержавели. Я служил там, на Севере, десять лет – обнаружения мин даже тогда были крайне редкими, а с тех пор сколько времени прошло. Хотя теоретически – пусть один шанс из тысячи – вариант такой остается.
– А еще какие-то версии могут быть?
– Могут быть и другие, самые сногсшибательные. Но эти две, на мой взгляд, наиболее реальные.
– Американцы столкновение отрицают. Они говорят о взрыве торпеды на самой лодке или о том, что в нее ударил торпедой наш же корабль. Только не о столкновении! Лодку «Мемфис», которая была в районе наших учений, а потом почему-то срочно зашла в норвежский порт, они, конечно, нам не показывают, а вторую свою лодку, которая там была, даже не называют. Все это при той хваленой американской открытости, которой отечественные «демократы» все время противопоставляют нашу закрытость, выглядящую в их характеристике ну прямо какой-то патологией. Не так ли?
– Абсолютно согласен. Между тем я слышал недавно по телеканалу ТНТ ссылку на высказывание кого-то из экипажа «Мемфиса». Говорит: мы находились в пяти милях, мы слышали взрывы.
Насчет пяти миль можно считать специально запущенной «дезой»! И непонятно, почему это Норвегия, которая хоть и является членом НАТО, но не допускает в свои порты атомные суда, на этот раз сделала исключение.
Выходит, так: мы, пострадавшая сторона, должны все раскрыть, а они почему-то молчат и к себе близко не подпускают.
Кстати, что такое пять миль? Это около девяти километров. А что вы там делали? Если вы сейчас стали такими нашими друзьями, давайте, как говорится, карты на стол. Будь я сегодня следователем, я бы набросал две-три страницы вопросов, даже подсказал бы, где находятся ответы на них, и давайте, братья-американцы! У вас спутниковая навигация, у нас – тоже. Покажите на карте, где была ваша лодка, а мы доложим, где наша. Многое прояснится. По времени давайте посмотрим и так далее.
Масса достаточно простых первоочередных вопросов! Но они пока остаются без ответа.
– А как в связи с этим вам нравится позиция большинства наших СМИ?
– Несли, извините за выражение, всякую ахинею, которая меня крайне возмущает. И потом: военное дело в любой стране предполагает определенную секретность. Чаще всего как сообщают? В таком-то районе будут проходить учения. Правильно! Ну зачем, скажите, широкому кругу лиц знать, какие там отрабатываются задачи? К тому же это только специалист может понять и разведчик. Тебе хочется детектива? Читай детективы – их много понаписано.
