Евгений Сатановский - Диалоги
Впервые это право было даровано дворянам Екатериной II – это было одним из условий ее восхождения на трон. И с этого началось развращение российской элиты. Всегда, во всех странах, и в России тоже, дворянин обязан был служить государству, в первую очередь в армии. Реформы Павла должны были заставить дворян вновь исполнять свои обязанности. Поэтому его и убили. И все государственные реформы на этом кончились. Теперь не нужно было служить государству. Зато можно было его использовать. Сидеть в своем родовом поместье, проживать имущество, в Париж ездить два раза в год. Девок иметь крепостных. Из крепостных мужиков деньги выжимать. Вот и все. Так Россия и жила. Девяносто процентов крепостных. И дворянство, которому наплевать на все, лишь бы были деньги. Можно сходить в армию, а можно по балам кататься. По-настоящему-то государственных людей было мало.
Евгений Сатановский: Что-то сильно напоминает из современности.
Яков Кедми: Так все и продолжалось год за годом. И закономерно привело Россию к тому, что и произошло в 1917 году. Ведь кто государя императора скинул? Большевики? Революционеры? Да ничего подобного. Генералитет и высшая аристократия. Они ему предъявили ультиматум. И они его убрали. А во имя чего? Во имя государства? Они о государстве думали? Керенский, Милюков, генералы эти, которые предъявили ультиматум царю и заставили его отречься, – они о государстве думали? Нет. Ну и развалилось это государство. Успешная, развивающаяся империя с несметными богатствами. Потому что власть прогнила. Элита прогнила насквозь. Вот власть и рухнула в 1917 году – от февраля и до октября. И после, когда создавалась советская империя на развалинах прежней, удалось создать новую интеллигенцию. И новую власть. Но рецидивы старого остались. И эта новая советская элита, относительно успешная, в период 1980–1990-х годов тоже начала вырождаться. Сравните раннего Брежнева и позднего Брежнева. То есть российско-советская государственная элита оказалась неспособной создать эффективную власть в своей стране. Не нашлось никого, кто сумел бы. Так и рухнул Советский Союз – именно поэтому.
Евгений Сатановский: У меня есть очень сильное ощущение, что в то время именно руководители партаппарата, а заодно и большой части хозяйственных и еще каких-нибудь элит, с большим удовольствием распустили страну. Потому что все карьеры ведь на виду. Партаппарат куда делся? Да никуда он не делся. Все те же крупные начальники сидели наверху. Просто кто-то не вписался и ушел в КПРФ под Зюганова. А Борис Николаевич Ельцин, он откуда? А все остальные члены Политбюро, ставшие президентами?
Каждый под себя выкроил тот кусок, который у него был. У кого страна, у кого республика в составе Российской Федерации. Их же не откуда-то из-за бугра прислали. Это не американские шпионы. Вопреки всем крикам о том, что Америка купила Горбачева. Вот в это уж точно никак не верится. Вполне себе партийные советские начальники. Просто они сняли с себя ответственность перед населением за то, что хотя бы теоретически, но было при советской власти.
Понятно, что дорогой Никита Сергеевич врал, когда говорил про коммунизм к 1980 году, как и все остальные, когда говорили, что коммунизм мы пока не строим, а строим социализм. Но определенные обязанности элиты, партийного начальства, государственного начальства перед населением были. И поэтому был определенный партконтроль. И поэтому в национальных республиках какая-то местная жутковатая придурь – в каждом случае своя – могла быть остановлена контролирующим органом из Москвы. Чего никому, понятно, не хотелось в этих республиках. А дальше это все ушло. Грабь награбленное. Как звучит классическая фраза итальянской мафии на Сицилии: «Грабить грабителей, являющихся грабителями грабителей, – не грабеж».
А дальше с начальства была снята всякая ответственность. Ну нет ее. Ведь идет приватизация! Потом слово как-то исчерпало себя и понадобилось назвать большое воровство как-то иначе. Ну там – оптимизация, модернизация, реструктуризация. С теми же в общем-то последствиями. Есть такая книга – «Большая пайка». Очень похоже. И, кстати говоря, ощущение того, что на эту большую пайку можно прийти и поделить здоровущие куски того, что ни за понюх табаку тебе продадут, было и с ЮКОСом. Потому что оценка огромных нефтяных активов была копеечная в сегодняшнем понимании.
А с «Газпромом», вокруг которого вечно была битва, – делить «Газпром», не делить «Газпром»? Плюс тяжелое давление европейцев. При этом понятно, что надо быть совсем дураками, чтобы все это продавать за ломаный грош. Какой в этом толк? Это как когда-то была идея у старых кооператоров: заработать миллион и уехать в Америку. И до конца жизни, мол, тебе и детям хватит. Да что такое миллион в Соединенных Штатах? А инфляция? Да ничто! А обратно войти в эту реку почти невозможно.
Похоже, что старая элита в России сменилась, если можно так выразиться, полуновой. Которая в огромной мере движется по тем же рельсам. Вот заработал ты и купил на всякий случай квартиру где-нибудь в Монако. В Праге, если мало денег. В Лондоне, если очень много денег. Нефть качается.
Помнится, один очень близкий к высшему начальству бывший министр финансов (он не так давно перестал им быть), который, еще как министр финансов, объяснял губернаторам на каком-то заседании, что, в общем, от них требуется обслуживание трубы и для этого нужно вот столько населения. А его вот столько. И страна, которая вообще ни к чему, – а ее ж содержать нужно, дороги, социалку. И один из губернаторов его тогда спросил, так, в порядке полушутки: «Вот у нас трубы нет. Ни нефтяной, ни газовой. Нас как, совсем уже можно вычеркивать? Отрезать от страны?» То есть отношение то же самое. Все, что мы говорили о старом дворянстве, о советской элите, – вот оно, здесь. Причем очень быстро. Не прошло и двадцати лет.
Яков Кедми: В советское время были разные периоды. До смерти Сталина была государственная политика и государственные интересы, которые осуществлялись самыми жестокими мерами. Иногда бесчеловечными. Иногда неумными. Но цель всегда была государственная.
Евгений Сатановский: Имперский он был человек.
Яков Кедми: Государственный. И отстаивал интересы всего государства, а не какой-то группы.
Евгений Сатановский: Потому и рубил элиту в капусту.
Яков Кедми: Не всегда это было продуктивно. Иногда и деструктивно. Но это ментальность России. Ментальность власти. Ментальность диктатуры. Тем более – ментальность однопартийной диктатуры. Эти методы осудили, от них отказались. Но, выплеснув эту воду, выплеснули и ребенка. И постепенно перестали заботиться о государстве. Причем все. После Андропова о государственных интересах уже никто не думал. Андропов был последним из советских вождей, кто пытался мыслить государственными интересами. По-своему, со своими ошибками, пережитками, но все-таки. А после него уже началась катастрофа. И меньше всего думал о государственных интересах – до Ельцина – Горбачев. Когда руководителю страны нет дела до государства, государство обречено.
Евгений Сатановский: Горбачева интересовало лишь его положение. И все. На этом и погорел.
Яков Кедми: Но если государство такое позволяет, тем хуже для государства. Я помню впечатление, с которым приехал к себе после разговора с Горбачевым. Меня спросили: «Ну и как?» Я ответил: «Как можно было такому ничтожеству дать управлять империей? До чего они докатились?» Ну а потом Ельцин переплюнул всех.
То есть основная проблема, которая дважды поставила государство Российское, в лице сначала империи, а затем Советского Союза, на грань полной катастрофы, – это деградация власти и государственной элиты. Которая была не в состоянии справиться ни с одной проблемой, поставленной перед ней государством и обществом. А ведь это основная задача управления. Начиная с 2000 года ситуация изменилась. Но недостаточно. Если посмотреть на сегодняшнюю государственную элиту, нельзя быть уверенным, что она – кроме одного-двух-трех людей, которых я знаю лично, – думает о государстве. И способна мыслить государственными масштабами и понимать, что такое управлять государством.
Что больше всего волнует в нынешней российской элите? Коррупция, которая в нетерпимых размерах существует именно там. Когда крадут другие – это тоже важно, но не так страшно. Когда власть крадет – это самое страшное. Потому что она крадет не у себя – у народа. Для себя. И этим гробит государство. Воровство элит – самая большая угроза государству. В России с ее традициями – тем более. Можно почитать, что Иван Грозный писал о казнокрадах и что писал Петр I о казнокрадах. Сегодня это так же верно, как будто бы Петр I вчера написал о том, что происходит. И это страшно. Причем коррупция власти не может быть достаточной или приемлемой по уровню. Нет такого понятия. Власть не может быть коррумпирована даже на двадцать процентов. А в России она коррумпирована гораздо сильнее. Во власти приемлемая величина для коррупции – ноль. И пусть никто не рассказывает, что нельзя искоренить коррупцию.
