Станислав Белковский - Медвежье царство
Иначе говоря, следует различать два вида модернизационных режимов: западническо-модернизационный и национально-модернизационный. В первом случае все ясно. Развитая страна, интересы которой требуют экономической стабильности в каком-либо слабом, экономически неразвитом государстве, внедряет в нем современные технологии управления, демократию, близкое к западным стандартам законодательство, что почти автоматически приводит к бурному экономическому росту, поскольку к западным технологиям управления обществом добавляются характерные для слаборазвитых стран высокая дисциплина и трудолюбие.
С национально-модернизационными режимами сложнее. Самые простые проекты, такие как индустриализация, которые в другой ситуации были бы реализованы государством естественно и легко (вспомним индустриализацию США или же царской России до 1917 года), проводятся национально-модернизационными режимами с чудовищным надрывом и огромной концентрацией сил, требуют гигантских жертв от целых поколений. «Ударные стройки» сопровождаются таким колоссальным напряжением экономики, что невольно приходишь к мысли, что создание промышленной базы государства — только одна, причем далеко не самая важная, их составляющая.
Тирания часто решает свои внутренние проблемы за счет внешних войн. Однако делать это в XX веке стало сложнее — слишком большое развитие получили военные технологии. Проведение же модернизации и связанной с ней «мобилизации» позволяет достичь тех же целей, что и внешняя война, только другими способами. А именно — объединить народ вокруг власти.
* * *Сегодня усиление страны через модернизацию невозможно. Россия слишком слаба и не выдержит крайнего напряжения сил, характерного для эпохи модернизации.
Мы привыкли думать, что в политическом смысле для модернизационного режима характерны «сталинистские» черты — высокая степень единомыслия при сохранении государственного контроля над обществом. Между тем, если мы посмотрим на Китай эпохи Мао Цзэдуна, мы увидим, что очень большую роль там играло «живое творчество масс».
Можно экстраполировать «культурную революцию» на ситуацию в нашей стране: 80–90-е годы стали для нас временем хунвейбинов. Общество подверглось мощной атаке со стороны сил, которые считали существование государства ненужным и вредным. Одновременно правительство Горбачева предприняло попытку осуществить модернизацию советского строя. Напомним, базовыми лозунгами этого правления были перестройка и ускорение. Попытка провалилась — именно потому, что модернизация, проводимая по национальному варианту, в большинстве случаев преследует целью вовсе не развитие экономики, а «выпуск пара», приложение всех сил нации к реализации масштабного, но, как правило, никому не нужного проекта.
Вся допутинская эпоха фактически была эпохой мобилизации, когда государство и общество стремились любой ценой построить капитализм. То есть мобилизационный режим у нас уже был! Правда, по воздействию, оказанному на экономику, его следует назвать скорее «демобилизационным». Общество и власть пошли на гигантские жертвы, чтобы построить капитализм. Методы, которыми проводились реформы, вполне сопоставимы с методами «великих строек». И главный лозунг был схожим — построить новое общество любой ценой.
* * *Какова же альтернатива? Цель модернизации — построение в традиционном обществе таких экономических и политических отношений, внедрение таких порядков, каких в нем изначально не было. И потому модернизационный тип развития не подходит для России, в которой уже давно нет традиционного общества, а индустриальное общество построено уже достаточно давно. Сначала в форме государственного капитализма, потом — в форме капитализма частнособственнического.
И потому нам нужна не модернизация, а санация российского общества. Нужно не создавать новые структуры, что свойственно для модернизационного режима, а заставить работать старые. Тогда мы не попадем в ловушку национал-модернизации и нам не придется ставить себя в зависимость от держав Запада для проведения модернизации по западническому варианту.
Под режимом санации понимается, прежде всего, режим борьбы с коррупцией. В настоящее время коррупция достигла столь высокого уровня, что сделала российские государственные структуры почти неуправляемыми. Никакое снижение налогов на бизнес не будет работать, пока существует параллельное налогообложение со стороны мафиозных структур. Наконец, кроме коррупции есть и проблема застоя в элитах, которые по-прежнему рекрутируются чрезвычайно своеобразным и хаотичным образом, что ведет к недостатку квалифицированных чиновников на всех уровнях государственного управления. Также сохраняется проблема правозащитников — наших российских хунвейбинов, доставшихся нам по наследству от предшествующей эпохи.
Проблем, таким образом, три: 1) коррупция, 2) кадры, 3) правозащитники. Ситуация осложняется тем, что мы живем в демократической стране. Любой отход от принципов демократии приведет к срыву в «мобилизацию», которая истощит последние силы государства. Однако в истории существует пример эффективной «санации» государства без отхода от демократических принципов. Это правление Рузвельта в Соединенных Штатах. Президенту удалось консолидировать вокруг себя элиту и, опираясь на свою высокую популярность в народе, заставить работать американскую экономику, несмотря на недовольство олигархов.
В современной России собственность не легитимна. Народ считает ее краденой — ив этом основная опасность для государства. Легитимизировать собственность можно, кинув кого-то (наиболее известных «жуликов») «на пики». Тогда собственность тех, кто остался невредим, будет признана успокоившимся населением. Элиты должны выдать президенту карт-бланш на проведение серьезной экономической реформы, борьбу с коррупцией и нормализацию ситуации в СМИ. Единственным условием должно быть сохранение демократии в России. Условие не такое уж тяжкое — именно его в свое время поставили перед де Еоллем.
Мандат неба исчерпан
Основной итог года — распространение в обществе уныния и неверия в перемены. В конфуцианском Китае была выработана концепция «мандата Неба». Вступая на престол, первый император новой династии получал право на власть и благословение Небес — самим фактом политического успеха. Однако его преемники могли потерять мандат, если прогневали Небо какими-либо неблаговидными поступками…
Вопрос раскола России, утраты последнего остатка русской государственности встает на текущую повестку дня. Сам факт серьезного рассмотрения вопросов о возможном расколе страны, бархатной революции и тому подобных сценариях развития общества — еще одно символьное поражение. Сначала российские элиты, а затем и народ начинают привыкать — «Россия — наше Отечество, смерть неизбежна»… Как показывает история, Катастрофа приходит вослед подобным настроениям.
В российской элите происходит раскол по вопросу о том, как реагировать на последний акт русской Катастрофы. Элиты разделились на две части — представителей компрадорского капитала, ориентированных на западное вмешательство, и представителей национального капитала, ориентированных на получение дивидендов от эксплуатации российских богатств в латиноамериканском стиле. Диспозиция в чем-то похожа на украинскую. У нас уже есть Львов. Правда, российский «Львов» находится в Лондоне, по месту прописки известного правозащитника «Платона Еленина». Пока остается невыясненным местоположение российского «Донецка». В качестве шутки можно предположить, что он расположен в Твери, ведь именно там зарегистрирован новоявленный нефтяной монстр — компания «Байкалфинансгруп», приобретшая контрольный пакет «Юганскнефтегаза»…
Центробежные силы резко усилились. Мандат Неба исчерпан. История либеральной «династии» президентов, начавшаяся с Ельцина, завершается. Режим или падет, или изменится. Конечно, это не соответствует китайской традиции. Но, как любили говорить демократы, «третьего не дано». Велика вероятность, что, падая, режим прихлопнет и Россию. А основным фигурам действующего режима придется перейти в разряд «кровавых тиранов» и «за все ответить» в Гааге.
* * *Что примечательно в этой негативистской атмосфере? То, что негативный «катастрофический» консенсус, который сложился среди оппозиционеров, является прообразом российской гражданской нации. Люди уже поняли, чего они НЕ хотят. Не хотят — отката государства к авторитаризму и политического режима латиноамериканского образца. На этой основе сложился неформальный блок из либеральных политиков и левых патриотов. Конечно, они не в восторге друг от друга. Но общий язык они находят уже сейчас.
