Йен Маккей - Является ли "анархо"-капитализм разновидностью анархизма?
С увеличением «защитных ассоциаций» при «существующем капитализме» сейчас (ассоциаций, на которые многие «анархо»-капиталисты указывают как на пример их идей), мы видим доказательство утверждения Маршалла. Существует много документированных случаев, когда протестующие были жестоко избиты частной охраной. Как поясняет теория рынка, компании только поставляют то, что покупатель требует. Права других не учитываются (еще одни «внешние факторы», очевидно). Даже если жертвы успешно засудят компанию, послание понятно – социальный активизм может серьезно повредить вашему здоровью. С возвращением к «всеобщему либертарианскому своду законов» применяемых частными компаниями, эта формы «защиты» «абсолютных» прав собственности могут только увеличиться, возможно к уровню, перед этим достигнутому при расцвете капитализма в США, как описывалось выше Уэйком.
F.6.3 Но конечно же силы рынка остановят злоупотребления богатых людей?
Вряд ли. Появление корпораций в Америке показало, как «общий либертарианский свод законов» будет отражать интересы богатых и сильных. Законы, признающие корпорации «законными личностями» не были изначально продуктом государства, а частных юристов, нанятых богатыми – результат, против которого Ротбард ничего не имел. Как замечает Ховард Зин:
«Американская ассоциация адвокатов, организованная юристами, привыкшими служить богатым, начала национальную кампанию, чтобы заставить Высший Суд принять решение, считающее компании людьми… К 1886 году… Высший Суд принял аргументы, что корпорации это «люди» и их деньги это собственность, защищаемая Четырнадцатой поправкой… Судьи Высшего Суда были не просто интерпретаторами конституции. Они были люди определенного бэкграунда, определенного классового интереса». [A People's History of the United States, стр. 255]
Конечно, будет сказано, что Высший Суд это монополия и поэтому наш анализ имеет недостатки. В «анархо»-капитализме не существует монополии. Но корпоративные законы появились, потому что на них был спрос. Этот спрос будет все еще существовать при «анархо»-капитализме.
В то время как там не будет Высшего Суда, Ротбард утверждает что «базовый свод законов… должен быть согласован среди всех юридических агентств», но он настаивает, что это «не подразумевает унифицированной законной системы»! Хотя «любое агентство, которое нарушит базовый либертарианский кодекс будет вне закона» и скоро говорит, что это не монополия. [The Ethics of Liberty, p. 234]
Поэтому, вы или соглашаетесь на кодекс законов или выходите из бизнеса. И это не монополия! Поэтому, мы думаем, наши комментарии по поводу решения Высшего Суда обоснованны.
Если все доступные защитные фирмы обеспечивают соблюдение одних и тех же законов, тогда это едва ли можно назвать соревнованием! И если дело в том, что «когда частное богатство не контролируется, тогда полицейско-судебный корпус, имеющий в клиентах богатые корпорации, чей девиз это корысть, это едва ли безобидная социальная сила, контролируемая возможностью сотрудничества или аффилиации c конкурирующими компаниями». [Weick, Op. Cit., стр. 225]
Это особенно верно в отношении компаний, которые сами по себе являются большими бизнесами и поэтом имеют большое влияние на законы, которые они приводят в исполнение. Если свод законов признает и защищает капиталистическую власть, собственность и богатство как фундаментальную основу и любые попытки изменить это являются «инициацией насилия» и поэтому сила богатых вписана в систему с самого начала!
(И, мы должны добавить, если существует общий либертарианский свод законов, которому все должны подчиняться, куда девается спрос потребителей? Если люди требуют нелибертараинские законы, откажутся ли защитные фирмы поставлять их? Если так, станут ли новые фирмы, ища доход, поставлять то, что требуется потребителями? Поставит ли это их в прямой конфликт с существующими фирмами, поддерживающими общий свод законов? Не отражает ли рынок законов просто экономическую власть и богатство? Дэвид Фридман, который поддерживает рынок законов, утверждает что: «если почти все уверены, что зависимость от героина так ужасна, что она должна быть вне закона везде при любых обстоятельствах, анархо-капиталистические институции произведут законы против героина. Законы производятся на рынке, и это то, что хочет рынок». И он добавляет что «запросы рынка выражаются в долларах, а не в голосах. Легальность героина будет зависеть не от того, как много людей за или против героина, но насколько высокую цену готова заплатить каждая сторона, чтобы добиться своего». [The Machinery of Freedom, стр. 127] И, так как рынок неравен в терминах дохода и богатства, такая позиция будет значить, что капиталистический класс будет иметь более высокий эффективный спрос, чем рабочий класс, и больше ресурсов, чтобы уладить любой возникающий конфликт. Таким образом, любые своды законов будут иметь тенденцию отражать интересы богатых.)
Это приводит нас к следующей проблеме, относящейся к силам рынка.
Также как очевидное влияние экономических интересов и разница в богатстве, другая проблема стоит перед юстицией «свободного рынка». Это сам «общий либертарианский свод законов». Даже если мы предположим, что система работает так, как она должна по теории, остается простой факт, что эти защитные компании обеспечивают соблюдение законов, которые открыто защищают капиталистическую собственность (и вытекающие из них социальные отношения). Капиталисты владеют средствами производства, с помощью которых они нанимают работников и это неравенство устанавливается перед любой специфической транзакцией на рынке труда. Это неравенство отражается в разнице во власти внутри (и снаружи) компании и в законе «анархо»-капитализма, который защищает эту власть от обездоленных.
Другими словами, свод законов, по котрому работают защитные компании, предполагает что капиталистическая собственность легитимна и можно легитимно применять силу, чтобы защитить ее. Это значит что, в эффекте, «анархо»-капитализм основан на монополии закона, монополии которая очевидно существует, чтобы защищать силу и капитал богатых. Главная разница заключается в том, что агентства, используемые, чтобы защищать богатства, будут в более слабой позиции, чтобы вести себя независимо от своих хозяев. В отличие от государства, «защитные» компании не подчиняются отдаленно общему населению и не могут быть использованы, чтобы хотя бы немного уравнять властные отношения между работником и капиталистом.
И, разумеется, очень возможно, что частные полицейские силы будут давать преференции более богатым клиентам (какой бизнес не сделал бы так?) и законы будут отражать интересы более богатых слоев общества (особенно если «процветающие» судьи администрируют закон) в реальности, если не в теории. Так как в капиталистическом обществе «клиент всегда прав», лучше всего платящие клиенты добиваются своего в «анархо»-капиталистическом обществе.
Например, в главе 29 «Механики свободы», Дэвид Фридман представляет пример того, как столкновение разных сводов законов может решиться переговорным процессом (обсуждаемый закон это смертная казнь). Это процесс включает в себя одну защитную фирму, дающую сумму денег другой, для того чтобы она приняла подходящее (за или против высшей меры наказания) решение. Фридман утверждает что, «как и в любой хорошей торговле, все выигрывают», но это очевидно неправда. Предполагая что защитная фирма, выступающая против смертной казни, платит фирме, поддерживающей смертную казнь, чтобы она приняла решение против смертной казни, тогда да, обе защитные фирмы получили деньги и довольны, так же как клиенты против смертной казни, но клиенты, поддерживающие смертыне казни получили только меньшие счета.
Их желание увидеть преступников повешенными (по какой-либо причине) было проигнорировано. (Если бы они не поддерживали смертную казнь, они бы не были клиентами этой компании.) Фридман утверждает, что сделка, позволяя компании против смертной казни уменьшить свои цены, «обеспечит сохранение своих клиентов и даже получит больше», но это только предположение. Она также может потерять клиентов в пользу защитной фирмы, которая отказывается идти на компромиссы (и имеет ресурсы сдержать слово). Предположение Фридмана, что низкие цены победят страсти людей, необоснованно. Также как предположение, что об фирмы имеют одинаковые ресурсы и переговорную силу. Если фирма за смертную казнь потребует больше, чем фирма против смертной казни может предложить и имеет больше оружия и войск, тогда фирма против казни должна будет согласиться на условия фирмы за смертную казнь.
Поэтому, в общем, неясно, что «все выигрывают» - может быть значительный процент тех, кто не «выигрывает», так как их желание смертной казни продано теми, кто утверждал что приведет это в исполнение.
